Виктор Островский
Обратная сторона обмана
Предисловие автора
Я написал эту книгу, чтобы рассказать правду о моей одиссее. Я уверен, что найдутся разные люди, которые куда охотнее видели бы опубликованным их взгляд на описываемые здесь события и сделали бы все для этого. Из-за сложности темы я решил, что книга будет самым подходящим средством для передачи фактов. Я решил также описывать события в более или менее хронологическом порядке.
Хотя правила и не разрешают, чтобы сотрудник спецслужбы делал письменные пометки или вел записи, я делал это для проведения оперативных заданий. Эти пометки стали важным и полезным дополнительным источником для написания этой книги, хотя вовсе и не предназначались для этого. Кроме этих заметок, я опирался при восстановлении описываемых событий прежде всего на свою память. Я очень старался исключить, по возможности, любые неточности. Нужно учесть, что именно моя хорошая память послужила одной из причин принятия меня в ряды Моссад. Я могу со всей уверенностью утверждать, что книга точна до самых мельчайших подробностей. Все имена в книге подлинны, кроме Дины, Рахили, Альберта, Давида, Сары, Рами, Эдварда и Фадлаля – эти последние – псевдонимы. В некоторых случаях, когда речь шла об активных операциях, я называл только имена, чтобы не подвергать опасности этих людей. Кроме того, я позаботился и о том, чтобы Моссад заранее получил копию книги и смог предпринять необходимые мероприятия по обеспечению безопасности, В конце концов, эта книга – не моя личная вендетта.
Большинство описываемых в книге событий было широко описано в печати. В конце книги я поместил неполный список публикаций, которые могли бы облегчить дальнейшие исследования определенных вопросов заинтересовавшимся читателям. Короче, эта книга является документальным сообщением о событиях, которые я пережил.
Я хочу поблагодарить многих моих друзей и бывших коллег за их помощь и поддержку, но природа вещей требует, чтобы их имена, в их собственных интересах, остались неназванными.
Кроме того, я благодарю мои издательства Aventura в Норвегии, Bertelsmann в Германии, M & P в Нидерландах, Standast в Бельгии, Longanesi/Corbaccio в Италии и HarperCollins в англоязычных странах за то, что они доверились мне и поддержали этот мой проект.
Пролог
Мои дедушка и бабушка по отцовской линии эмигрировали на рубеже веков из России в Канаду. Вместе с другими эмигрантами они поселились в маленьком городке Уокоу в провинции Саскачеван, где мой дед Аарон Островский занялся процветавшей розничной торговлей, которая, однако, совершенно заглохла в годы Великой депрессии. После этого он с семьей переехал в Эдмонтон в провинции Альберта, где присоединился к постоянно увеличивавшейся еврейской общине.
Примерно в это же время из России в Палестину переехала, опасаясь погромов, семья Марголиных: Эсфирь, Хаим и их маленькая дочка Рафа. Они поселились в Иерусалиме и там у них родились еще двое детей: Мира и Маца.
Сид Островский, пятый из семи детей, был во время Второй мировой войны летчиком в канадской бомбардировочной эскадрилье, базировавшейся в Европе. После войны он вступил в армию новообразованного государства Израиль. Там он встретился с Мирой Марголиной, которая к тому времени закончила свою службу в британских войсках, воевавших против немцев в Северной Африке.
Они поженились и поселились в Эдмонтоне, где и родился я 28 ноября 1949 года. Моя мать, которая совсем не напоминала типичную домохозяйку, нашла место учительницы в еврейской школе в Эдмонтоне. Воспитание сына она передоверила бабушке по линии отца, Бесси Островской.
Для меня было большой удачей попасть к дедушке и бабушке. Моя мать была одержима духом свободы, она мечтала о карьере актрисы и хваталась за любые, самые мелкие предлагаемые роли, что, в конце концов, привело ее в состояние полной прострации. Мой отец, наоборот, был уверен, что однажды он достигнет своей цели: воплощения американской мечты о финансовой безопасности и спокойной жизни. Но путь к этому был долог и труден. Непреодолимые противоречия характеров привели к разводу моих родителей. Мне тогда было пять лет.
Моя мать взяла меня с собой в Израиль, где обо мне заботились ее родители, Хаим и Эсфирь Марголины. Мой дед, который работал в Иерусалиме главным ревизором в UJA (Объединенном Еврейском Агентстве), ежедневно ездил из Иерусалима в Голон – маленький городок в предместьях Тель-Авива – и назад. Я охотно вспоминаю их маленький дом на улице Га-йод-далет. Это был теплый, полный любви дом. Там было много книг и долгие разговоры об исполнении сионистской мечты и об ее воплощении в реальной, повседневной жизни.
Моя бабушка, очень красивая женщина, очень гордилась собой как «Ба-лех-босс-тех», что на идиш означает примерную домохозяйку, которая подавала на стол только превосходные блюда и никогда не просила помочь ей. За ее спиной шептались, что она вовсе не еврейка. У нее были светлые волосы и светло-голубые глаза, что придавало ей совсем славянский вид. Но она происходила из ультра- ортодоксальной семьи с традициями потомственных раввинов.
Так как я выказывал тягу к рисованию, дед и бабушка привели меня к нашему соседу – художнику по фамилии Гилади. Он подарил мне ящик с масляными красками и посвящал мне некоторое свое время. Он привил мне основы перспективы и использования красок. Рисование стало моей страстью на долгие годы.
Когда я пошел в школу, мать снова забрала меня в Канаду, в городок Лондон в провинции Онтарио, но через год вернула к своим родителям в Израиль. Там я провел спокойные годы. Иногда моя мать проносилась, как смерч, но так же быстро исчезала за горизонтом. Во время одного из таких посещений она решила, что для меня будет лучше учиться в интернате. Просьбы дедушки и бабушки остались без ответа, и я провел ужасный год в столь же ужасном месте, называемом «Хадасим», в интернате в центре Израиля, который финансировался и управлялся «Хадасса Вицо» – еврейской женской организацией в Канаде. Если бы положение в интернате было широко известно, его давным-давно закрыли бы. Но я перехватил инициативу и вернулся к дедушке и бабушке. Я вступил в военизированную молодежную организацию «Гадна» и как член стрелкового клуба «Абу Кабир», которым руководил старый майор Дан Давид, завоевал второе место на чемпионате страны по стрельбе.
В старшем классе я встретил Беллу и влюбился в нее с первого взгляда. Мы проводили вместе каждую свободную минуту, в школе мы любили одни и те же предметы, мы любили путешествия, книги, разговоры о политике, но больше всего мы любили друг друга. Когда нам исполнилось 18 лет, нас призвали в армию. Белла попала в аппарат министерства обороны, а меня направили в военную полицию. После окончания основного курса обучения я закончил курс унтер-офицера. Сразу после этого меня послали на офицерские курсы, которые я закончил, став самым молодым офицером израильской армии. Мне еще не было 19 лет, а я уже был лейтенантом. Потом я прошел курс офицеров военной полиции и спецкурс по военному праву. К этому добавлялись снайперская подготовка и минно-подрывное дело.
После завершения моего так называемого военного обучения мы с Беллой поженились. Нам еще не было 20 лет. Нам говорили, что мы слишком молоды, но я никогда не рассматривал нашу связь как помеху, а как то, над чем мы вместе работаем. Через год у нас родилась дочь Шарон и наша жизнь была полна радужных планов.
После завершения трехлетнего срока службы я покинул армию в звании старшего лейтенанта. Мы посетили мою семью в Эдмонтоне и прожили там пять лет. Наша вторая дочь Леора родилась в Эдмонтоне, когда Шарон было четыре года.
В 1977 году мы вернулись в Израиль. В день прибытия я был призван на флот и получил должность унтер-офицера по особым поручениям. В течение пяти лет я вырос до капитана третьего ранга. Большую часть срока службы я руководил отделом по испытаниям и координации новых систем вооружений до их принятия на вооружение ВМС. В это же время меня послали в Академию Генерального штаба и управления,
