оружием за рейд к Барбошскому мосту. Скобелев хмуро выслушал его представление, спросил обиженно с глазу на глаз:
– Стало быть, опять тебя вместо меня?
– Михаил Дмитриевич, ну помилуйте, ну я-то тут при чем?
– Вырвал ты у меня золотое оружие из рук, Шурка, – горестно вздохнул Скобелев. – Обидно.
– Все ещё впереди, – улыбнулся Струков. – Война только начинается.
– Это у тебя все впереди, а у меня, похоже, позади. Ну, скажи, чего он на меня взъелся? Из Журжи приказал никуда не выезжать. Вот в Парапан прискакал – и то поджилки трясутся: как бы опять нагоняй не получить.
– Но это же ваш участок.
– Участок мой, а послали тебя. Не доверяют. Хоть ты тресни, не доверяют более Скобелеву.
– Ваше превосходительство!..
– Сахаров бежит, – сказал Струков. – Что там ещё?
– Ваше превосходительство!.. – кричал на бегу капитан генерального штаба Сахаров. – Турки возле наших минёров батарею разворачивают!..
– В шлюпки! – гаркнул Скобелев, вмиг позабыв о всех своих опасениях.
И первым бросился к пристани.
В шлюпки садились наспех, не разбирая, кто и откуда. Кроме матросов-вёсельных, в них набились казаки, капитан Сахаров, командир Минского полка полковник Мольский, прискакавший доложить, что его полк на подходе, и Скобелев со Струковым. Понимая, как дорога каждая секунда, матросы гребли изо всех сил, весла выгибались дугой. Но Скобелеву и этого было недостаточно: он понимал, что вся минная флотилия будет сожжена и разгромлена, если капитан Новиков замешкается с отходом.
– Давай! Давай! Давай!.. – кричал Скобелев.
До острова оставалось саженей около ста. Тяжёлые шлюпки сносило течением, они с трудом выдерживали направление на остров Мечку, где в бездействии столпилось полторы сотни спешенных казаков. На то, чтобы сообщить Новикову об опасности, требовалось время, и Скобелев, каждое мгновение ожидавший прицельного артиллерийского залпа, уже не мог усидеть на месте.
– Тащите шлюпки на руках через косу! – крикнул он, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – Стрелки пусть немедленно открывают огонь, чтоб турок отвлечь!
Прокричав это, он вскочил и головой вниз бросился в воду. Вынырнул и, забыв об уплывающей по течению генеральской фуражке, быстро поплыл к катерам капитана Новикова.
– Куда же вы, генерал? – растерянно спросил Мольский.
– Полковник, вы – старший! – крикнул Струков. – Тащите шлюпки в залив, спасайте людей с острова!
И вслед за Скобелевым полетел в воду. То ли плавал он лучше, то ли просто был сильнее, а только вскоре нагнал генерала.
– А ты зачем? – сердито спросил Скобелев.
– Боюсь, опять обиды разведёте, почему вам одно, а мне другое, – улыбнулся Струков; роскошные усы его сосульками свисали по подбородку. – Теперь полное равенство: либо вдвоём потонем, либо двоих ругать будут.
– Понятно, – хмыкнул генерал. – Для придворного лизоблюда ты неплохо держишься на воде.
– Благодарю, ваше превосходительство. – Струков по пояс выпрыгнул из воды, крикнул:
– Новиков! Новиков, уводи катера!.. О, да здесь, оказывается, мелко, Михаил Дмитриевич. Становитесь на ноги, не тратьте силы.
Со стороны острова раздался ружейный залп. Оттуда не могли видеть турецких артиллеристов, но, как и было приказано, стреляли, отвлекая внимание. Этот внезапный огонь, а также вид бредущих по отмели мокрых и грязных полковника и генерала заинтересовал моряков. Предчувствуя недоброе, опытный Новиков тут же приказал свёртывать минные работы.
Казаки продолжали азартно палить. Привлечённые пальбой турки первый залп дали не по катерам, а по острову, опасаясь десанта. Стреляли они с закрытых позиций, снаряды падали частью в воду, частью рвались в камышах. В грохоте, сумятице и неразберихе капитан Новиков спокойно вернул всех минёров и теперь уводил свои катера из зоны возможного обстрела.
– Одно дело сделано, – Скобелев облегчённо вздохнул. – Молодчина Новиков, отметь его в реляции.
Михаил Дмитриевич стоял по грудь в воде и ждал, когда подойдёт ялик, посланный за ними предусмотрительным Новиковым. Струков достал из кармана кителя портсигар: в нем оказалась каша из размокших папирос.
– А продавали за непромокаемый.
На ялике подошёл черноглазый ловкий матрос. Помог взобраться в лодку.
– Куда прикажете?
– К острову!
Казаки и матросы уже перетащили шлюпки на глубокую воду, но турецкие артиллеристы, упустив катера, обрушили на остров беглый огонь. Было убито двое, семеро ранено и вдребезги разнесло одну шлюпку.
– Отходить немедля, – приказал Скобелев. – Кто не поместится в шлюпках, тащить за собою на ружейных ремнях.
Перегруженные шлюпки медленно отваливали от острова среди сплошных снарядных разрывов. Струков и Скобелев на ялике замыкали караван.
– Дай-ка погреюсь, – сказал Струков, садясь на весла. – Ох, давненько я фрейлин не катал по царскосельским прудам!
Скобелев оценил выпад, улыбнулся:
– А ты вроде ничего, Шурка. Ладно уж, владей золотым оружием. Дарю.
– Благодарю, Михаил Дмитриевич, – усмехнулся полковник. – Эй, матрос, махорка найдётся? Дай закурить его превосходительству, чтоб он дробь зубами не выбивал.
– С нашим полным удовольствием. Только трубка у меня. Не побрезгуете?
– Был бы табачок хорош.
– Тютюн добрый, из Крыма, – матрос набил трубку, раскурил, протянул генералу. – Пожалуйте нашего флотского, ваше превосходительство.
– Спасибо, братец, – Скобелев, попыхивая трубкой, вольготно развалился на корме. – Плавней, плавней подгребай, недотёпа. И не брызгай!
– Р-рады стар-раться! – улыбался Струков, налегая на весла. – Ох, и влетит же нам за эту прогулочку, Михаил Дмитриевич! По первое число влетит!
За «прогулку» влетело, но, как всегда, одному Скобелеву.
– Ты что, подпоручик? Почему сам в воду полез?
– Мгновения берег, Ваше Высочество.
– Полез! Дважды за неделю полез! А если бы утоп? Русский генерал сам собой в Дунае утоп – то-то радости туркам!
– Так ведь не утоп же.
– А мог! Мог! Дважды мог! Признайся, что мог вполне!
– Не мог, Ваше Высочество, – упрямо пробурчал Скобелев.
Великий князь глядел строго, но строгость была напускной, и Михаил Дмитриевич это чувствовал.
– За сегодняшнее геройство прощаю, за прошлое самоуправство наказываю. Завтра Государь изволит прибыть в Плоешти, но ты его встречать не будешь. Ты в Журже будешь торчать безвылазно. Безвылазно, Скобелев!
– Слушаюсь, Ваше Высочество, – с облегчением сказал Скобелев, радуясь, что дёшево отделался.
7
Вторые сутки русские батареи, расположенные в Турну-Магурели и возле Журжи, вели интенсивный
