5
Вместо того чтобы записывать все в дневник (как Гиппиус, например), Розанов подчеркивает нарочитую случайность своих мыслей, занося их на клочках бумаги, часто на обратной стороне каких?нибудь других записей. Характерной особенностью его дневникового жанра было то, что иногда бумага или другой использованный предмет (конверт, личное письмо, плакат, подошва), на котором была сделана запись, указан, порою указано и время, место и случай написания. Розанов не только обнажает свои фрагментирующие, фетишизирующие методы, но и описывает физический процесс создания книги: сначала он доставал «листья» из «короба», потом сгребал обрывки и каракули в кучу (которая напоминает целое), и, наконец, куча приобретала форму книги. В отличие от абстрактного слова «том», метафорический грубый лубяной «короб» (не синонимичный аккуратно сплетенной «корзине») предполагает «природный» аналог организации разнообразных частей книги.
6
Эти единицы чередовались со стандартными единицами указателя, такими как личные имена и абстрактные понятия. Удивительно, что современные издания не воспроизводят этот указатель.
7
Некоторые конструктивисты объединяли знак и объект, исходя из гипотезы, что знак или изображение объекта и есть объект. Разрыв между знаком и объектом отражает пропасть между эмпирической реальностью и миром, который существует за ее пределами. Один из способов, к которым прибегает Розанов, чтобы перешагнуть пропасть между абстрактным и осязаемым, — его обращение к поэтике метонимии. Он связывает метонимический принцип смежности с физическим миром, утверждая, что «семя яблока есть яблоко, семя пшеницы есть пшеница», и задаваясь вопросом, не является ли «семя человека человеком» (Опавшие листья. Короб 1. С. 298).
8
Бердяев, полемизируя с противоречивым докладом Розанова «Об Иисусе Сладчайшем и горьких плодах мира…», в котором тот назвал христианство религией смерти, сравнивает его с Толстым: «Подобно Толстому, Розанов разворачивает перед миром “детскую пеленку с зеленым и желтым” и пеленкой этой хочет победить смерть»
9
Розанов утверждал, что между ним и Ницше нет никакого сходства (Опавшие листья, 2: 379.). Уже в 1896 г. он пишет, что сочинения Ницше интересны, но неверны. Мотивировал он это наследственным психическим заболеванием, которым страдал Ницше в течение 14 лет, когда он и писал свои произведения
А. Н. Николюкина. М.: Республика, 1995. С. 19). Розанов написал это сразу после того, как прочитал в «Новом пути» статью Лу Андреас — Саломе о Ницше — первую статью о новом философе в России.
10
См.:
11
12
Термин «урнинг» был введен в 1860–е гг. одинм из первых сексологов, Карлом Хейнрихом Ульрихсом. Будучи сам гомосексуалистом, он описывает урнинга как мужчину с женской психологией. Слово образовано от имени греческого бога Урана, который, по словам Павсания в «Пире», был отцом небесной Афродиты, богини однополой любви. Соловьев восхваляет именно эту Афродиту, противопоставляя ее земной в «Смысле любви».
13
14
В других местах в «Людях лунного света» он пишет, что «скопчество» — «родитель сухой и суетной интеллигенции» (Люди. С. 138. Сн. 1).
15
