К моменту окончания боевых действий в Европе США пришли к выводу, что войну на Тихом океане им закончить не удастся, если не оккупировать саму Японию. Практичные американцы все посчитали: для вторжения на Японские острова потребуется 7-миллионная армия. План получил название «Даунфол» и должен был стартовать с высадки десанта морпехов в южной части острова Кюсю 1 ноября 1945-го.
Американцы к тому времени воевали с японцами уже 3,5 года, хорошо их знали и в принципе неплохо понимали. Был, в частности, опыт Филиппин, где им противостояли всего 250 тысяч японских солдат. При этом освобождение архипелага заняло 8 месяцев. Самые оптимистические расчеты показывали, что Японию удастся захватить только к концу 1946 года. Более серьезные аналитики называли 1947-й. И то — при самом удачном для США сценарии.
По прогнозам многоопытного генерала Д. Макартура, осуществлявшего общее руководство военными действиями союзников в этом регионе, учитывая фанатизм и подготовку японского солдата, война могла бы продлиться еще 5–7 лет[390].
Тогда Вторая мировая растянулась бы до 1952 года.
Спрогнозированы были и потери. В американских вооруженных силах они ожидались на уровне 1 миллиона человек. Предполагалось, что также погибнет полмиллиона союзников-британцев. Японцев никто не считал.
Страшные цифры. И тем не менее — нереальные.
Во-первых, британцы совершенно не горели желанием гибнуть ни на Кюсю, ни на Хонсю, ни на Окинаве. Британии эта война была даром не нужна. В июле 45-го она выразила готовность послать для высадки в Японию максимум три дивизии «и потом, возможно, еще две». Во-вторых, на весну 1943 года у американцев на
Так называемый Высший совет Японской империи по руководству войной создал гражданский добровольческий корпус «кокумин гиютай», В него должны были вступить ВСЕ мужчины в возрасте от 15 до 60 и ВСЕ женщины от 17 до 40 лет (кроме беременных и кормящих матерей). Японский фольксштурм отличался от немецкого фанатичной, по сути — религиозной преданностью императору и своей стране. И практически поголовной самурайской готовностью умереть за идею.
Гитлеру-Геббельсу, при всех безусловных успехах нацистской пропаганды, и в самых сладких снах такое не снилось.
Практичная протестантская этика изнутри и мощные удары Красной Армии снаружи быстро сеяли страх и сомнения в сердцах самых лояльных фашистскому режиму немцев. Во многих воспоминаниях лейтмотивом идет одно: в 1945-м в Германии фольксштурмовцы думали не о героической смерти за фюрера, а лишь о том, как откосить от фаустпатрона или побыстрее сдаться. Упорство немцев на Восточном фронте объяснялось в основном страхом: солдатам вбили в головы, что в русском плену их предадут самой мучительной смерти. На Западе же — сдавались в 1945-м целыми частями. Ходила история об американской полевой кухне, которая заблудившись, напоролась на окопавшийся моторизованный батальон вермахта… который тут же с радостью выкинул белый флаг.
Японцы — люди иной цивилизации, их безусловная преданность своему сюзерену и малой Родине — прививалась многими веками. Все понимали, что в случае вторжения на острова американцев, они будут защищать свою землю воистину до последней капли крови.
На островах шло
Численность регулярных войск догнали до 7,2 млн. Про камикадзе слышали все. А были еще человеко-торпеды «кайтэн», водители самовзрывающихся скоростных катеров, боевые пловцы. В сухопутных войсках появились целые подразделения смертников. Американцы понимали, что в случае нападения на Японские острова они могут получить семь миллионов камикадзе.
Так что страшные цифры американских военных аналитиков были нереальными не в силу своей огромности, а потому, что с самого начала представлялись скорее заниженными.
США медлили. Они уже потеряли во Второй мировой почти 100 тысяч человек.
И это была лишь десятая часть того, что предстояло в самом ближайшем будущем — в 1945–47 годах… Теперь, после четырех лет войны? Америке предстояло узнать, что это такое — настоящая война на уничтожение.
Из тупика на Тихом океане вашингтонские стратеги видели два выхода. Первый — вступление в войну России. Второй — Бомба.
«Я рассматриваю атомную бомбу как военное оружие и никогда не усомнюсь, что оно должно быть использовано по назначению», — эту запись президент Трумэн сделал в дневнике еще 2 мая.
Еще не было толком известно, что же это такое, испытания не проводились, но уже ясно было: Бомба — это что-то страшное. Запись в личном дневнике президента США передает всю нехитрую философию первого обладателя ядерного оружия.
Американцы всегда любили эксперименты, верили в науку, технические новинки и изобретения. То, что в данном случае гений ученых породил невиданное в истории орудие массового убийства, вашингтонский истеблишмент не смущало. Есть? Надо испробовать. Как? Специально созданный комитет дал своевременную рекомендацию.
Опять же — это ведь чисто по-американски: прообраз будущей главной военной концепции Пентагона — «бесконтактной войны». Издалека, пользуясь своим техническим преимуществом нанести страшный удар… И смыться.
Заодно — разом отомстить косоглазым за годы бесславного топтания на тихоокеанских островах, за смерть наших парней, за Перл-Харбор, наконец.
Были в Вашингтоне и здравые голоса, говорили, что супербомбой самураев не запугать, только обозлишь. Но уж очень хотелось попробовать!
А главное — дело было вообще не в Японии. Главным было продемонстрировать товарищу Сталину, кто теперь в мире хозяин. Трумэн получил известие об успешном испытании ядерной бомбы, находясь в Потсдаме. Тут же поделился с Черчиллем, и они вдвоем сразу начали строить планы.
Из воспоминаний Черчилля. «Сложнее был вопрос о том, что сказать Сталину… Как сообщить ему эту весть? Сделать ли это письменно или устно? Сделать ли это на официальном или специальном заседании, или в ходе наших повседневных совещаний, или же после одного из таких совещаний?
Президент решил выбрать последнюю возможность.
„Я думаю, — сказал он, — что мне следует просто сказать ему после одного из наших заседаний, что у нас есть совершенно новый тип бомбы, нечто совсем из ряда вон выходящее, способное, по нашему мнению, оказать решающее воздействие на волю японцев продолжать войну“.
Я согласился с этим планом»[391].
Конкретику наши все еще союзники приберегли для эффектной демонстрации. Сначала в Хиросиме. Потом в Нагасаки.
Наконец, что касается военных перспектив, были и японские оценки. В начале и в конце войны они, мягко скажем, сильно отличались.
Изначальные планы империи были чудовищно амбициозны.
Австралийское генерал-губернаторство. Ново-Зеландское генерал-губернаторство. Цейлонское генерал-губернаторство… Все расписано подробнейшим образом. Скажем, Цейлонское губернаторство (странно, что не герцогство) включало в себя западное побережье южной части индийского полуострова и
