заложенная шестью лошадьми под черными попонами с фамильными гербами. Лошадей под уздцы держали шесть человек в черном одеянии. Шнуры балдахина поддерживали четыре штаб-офицера из свиты Кутузова, а гроб за скобы — четыре его адъютанта. Еще четыре штаб-офицера стояли в готовности поддерживать концы покрывала над гробом. По сторонам колесницы — четыре фельдъегеря. За колесницей пешком шли близкие родственники, друзья и войска, по «уставу положенные». Завершала шествие конная команда.
По прибытии траурного катафалка гроб перенесли на колесницу — и процессия торжественно тронулась в путь.
Однако в скором времени, к неописуемому удивлению устроителей, столь тщательно продуманный церемониал был основательно нарушен. Нахлынувший со всех сторон народ, несмотря на сопротивление, уговоры и даже угрозы, смял эскорт, насильно выпряг из колесницы лошадей и повез прах полководца на своих плечах. «Нужно было видеть, сколько стеклось народа из города и окрестностей; нужно было видеть, как этот добрый народ не позволил, несмотря на настояния, просьбы и даже приказания властей, чтобы дорогие останки тащили лошади. В двух верстах от города лошадей распрягли, и было много добрых и благочестивых граждан, которые пожелали везти на своих плечах драгоценный прах спасителя отечества к месту грустного назначения. Некоторые при сем заливались слезами, восклицали: „Ах ты батюшка ты наш! Защитник ты наш! Мы тебя довезем хоть на край света!“» В таком виде траурная процессия, осыпаемая цветами, со скорбными возгласами проследовала по городу. Войска, расположенные по всему маршруту следования, отдав со своей стороны «приличные воинские почести», повзводно церемониальным маршем сопровождали кортеж. Траурный колокольный звон, печальная музыка и голоса певчих плыли над шествием.
Перед Казанским собором гроб сняли с траурной колесницы, внесли в собор и поставили на катафалк, сооруженный по проекту А. Н. Воронихина.
В центре собора была воздвигнута огромная арка. В середине на возвышении — помост для гроба. К помосту вели лестничные марши с площадками. По сторонам были размещены знамена — трофеи полководца. Они образовывали балдахин. Тут же стояли огромные канделябры, оформленные в виде вертикально поставленных пушек, с множеством свечей вокруг них. На ступенях и площадках стояли в последнем почетном карауле боевые соратники полководца.
В течение 23 и 24 июня множество петербуржцев и приезжих из разных мест нескончаемым потоком шли в Казанский собор.
В пятницу, 25 июня, здесь же собрались видные военные и гражданские чины, родственники и близкие покойного, духовенство и представители разных сословий. Невский и улицы, прилегающие к собору, снова были запружены «великим множеством народа». После церковной литургии и надгробного слова ректора Санкт-Петербургской духовной академии архиепископа Филарета гроб с телом Кутузова, в котором находился и сосуд с сердцем, был снят с катафалка и опущен в могилу, расположенную в здании собора.
В момент захоронения Кутузова над Петербургом плыл траурный звон колоколов. Войска, стоявшие в почетном карауле, дали трехкратный орудийный и ружейный салют. Могила была покрыта в уровень пола мраморной плитой. Затем окружена четырехугольной металлической решеткой с золочеными венками и касками на двух угловых столбах и с бронзовым золоченым фамильным гербом посередине. На стене помещена черная мраморная доска в золоченой бронзовой рамке. Надпись на мраморе гласила: «Князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов-Смоленский. Родился в 1745-м годе. Скончался в 1813-м в городе Бунцлау».
Под надписью — бронзовый золоченый щит с гербом. Над мраморной доской — бронзовый золоченый орел, держащий в клюве венок.
На стене и вокруг могилы — военные трофеи полководца: сто семь французских, итальянских, польских, немецких и персидских знамен и штандартов; три французских и два итальянских «военных значка», а также ключи от крепостей Кенигсгафен, Ченстохов, Торн, Замостье, Модлин, Авен, Штуденберг, Бред и от семнадцати городов: Аахена, Бремена, Брюсселя, Варшавы, Гамбурга, Данцига, Дрездена, Касселя, Кельна, Лейпцига, Любека, Марселя, Монса, Намюра, Нанси, Реймса и Утрехта. Здесь же находился маршальский жезл Даву, захваченный русскими войсками вместе с канцелярией и личной перепиской французского полководца.
Долго Петербург пребывал в оцепенении. Впечатление от похорон осталось неизгладимым в памяти многих его жителей. На смерть Кутузова писались стихи и слагались оды. Академик живописи М. Н. Воробьев посвятил этому событию одну из своих гравюр, запечатлев момент, когда колесница с телом Кутузова направлялась к Казанскому собору. И преподнес гравюру вдове фельдмаршала Екатерине Ильиничне, препроводив ее словами:
Ей же композитор Джоаккино Антонио Россини посвятил позднее одну из своих лучших кантат — «Аврора». Музыку этой кантаты композитор использовал также в финале оперы «Севильский цирюльник».
Русский народ потерял талантливого полководца, искусного дипломата, выдающегося политического деятеля и великого патриота.
Позднее Александр Сергеевич Пушкин, посетив могилу Кутузова, в стихотворении «Перед гробницею святой» напишет:
Давно отгремели пушки Отечественной войны 1812 года. Мир неузнаваемо изменился за этот срок. Однако события минувшей войны до сих пор живы в памяти народа.
И как бы предвидя это, Михаил Илларионович Кутузов, обращаясь к воинам, говорил: «Подвиг ваш не будет забыт потомством. Вы кровью своей спасли Отечество».
Стоит и поныне в Санкт-Петербурге великолепное творение зодчего Воронихина — Казанский собор. Раскинув свою колоннаду — полуобъятие к Невскому проспекту — он как бы призывает прохожих почтить память великого подвига русского народа и его выдающихся военных предводителей.
Приложение I
В памяти народной
Архитектурные ансамбли, триумфальные арки и обелиски, прославляющие подвиг русского народа, напоминают нам о славном боевом пути русской армии в Отечественной войне 1812 года. Особенно много их в Петербурге.
