своего господина и теперь имел полное право выступать в состязаниях на равных основаниях с другими участниками. Выбор масти лошадей был, несомненно, призван устрашить соперников. И в самом деле, находившиеся по соседству кони пугливо косились на чёрную квадригу.
Кто-то из искушённых зрителей объяснял соседям по трибуне:
— Видите, там, в центре дорожки, находится маленькая стела. На ней укреплён стержень с бронзовым орлом на одном и дельфином на другом конце. Когда дельфин нырнёт вниз, а орёл взовьётся вверх, начнётся гонка.
Едва слушатели успели отыскать глазами стелу, как прозвучал рожок, упал на землю канат, преграждавший путь лошадям, а бронзовый орёл взмыл ввысь на всю длину стержня. И началась гонка.
Возничие стремились сразу же выйти вперёд: от этого в значительной мере зависел исход гонки. Первый поворот был пройден благополучно. Квадриги без помех развернулись у поворотного столба и понеслись назад. Возничие перевели дух, готовясь к новому повороту, на сей раз у стартового конца ипподрома.
Публика напряжённо вглядывалась в скачущие во весь опор четвёрки, стараясь разглядеть своих любимцев. Вараздат сидел вместе с Арсеном в окружении земляков и нескольких карфагенян. Присутствие последних объяснялось тем, что рядом с чужестранцем находился Иккос. Чуть выше них расположились Деметра со своей неразлучной служанкой и друзьями Никандра. Последним на ипподром явился Карен, неся на плече холщовую сумку с инструментом. До самого выезда квадриг из конюшен он был вместе с Никандром и немало удивил его тем, что с удовольствием возился с мастеровыми и рабами над подготовкой колесницы к гонке.
Люди, сидевшие неподалёку от Вараздата, указывали на него друг другу, а более смелые окликали его:
— Герою Олимпии привет и пожелания новых успехов!
— Ника даровала победу самому достойному из всех кулачных бойцов!
— Ты навсегда прославил свою страну, чужестранец!
Вчерашний успех Вараздата сделал его популярнейшим атлетом Игр.
Между тем квадриги шли третий круг. Растянувшись на всю длину ипподрома, составлявшего четыре стадия, колесницы без помех развернулись у тараксиппа, который, казалось, решил проявить великодушие к состязателям. Квадрига Никандра шла третьей. Не так далеко впереди мчалась четвёрка, управляемая Синосом, а ещё дальше — квадрига с прекрасными персидскими конями. Возничий — перс в круглой шапке, несомненно из бывших пленных, — боролся не столько за победу для хозяина лошадей, сколько за огромный куш, обещанный ему в случае успеха. Персидские кони стелились по ипподрому, с удивительной лёгкостью огибая опасные поворотные столбы.
Ближе всех к этим квадригам шла четвёрка египетских вороных. Она была на равном примерно расстоянии от лидирующей тройки и остальной группы колесниц. Казалось, что другие квадриги боятся приблизиться к этой чёрной колеснице с её вороными конями и чернокожим возничим. Квадриги неслись с бешеной скоростью, вздымая густые тучи пыли. Пройдя очередной поворот, кони взрыхливали почву перед трибунами, где сидела Деметра со своими спутниками, и засыпали комьями первые ряды зрителей. Землёй и пылью были обсыпаны и возничие. Белая шёлковая туника Никандра стала серой. Он раз за разом понукал лошадей, стремясь догнать квадригу перса, который уступил уже лидерство Си носу, обогнавшему его на последнем повороте. Что-то разладилось в персидской колеснице. Правая пристяжная, размахивавшая коротким, завязанным у самого основания в узел хвостом, всё чаще сбивалась, путая бег остальных трёх коней. Возничий потерял в пылу гонки свою круглую шапку.
Между тем египетская колесница неуклонно приближалась к квадриге Никандра. Чернокожий возничий с гиканьем размахивал кнутом. На его искажённом от напряжения лице словно застыла белозубая улыбка.
— Пусть победит Никандр! — прошептала, наклонясь к Деметре, Фату и добавила с мольбой в голосе: — И пусть Тэсэм закончит гонку невредимым!
Тревога за молодого нубийца не покидала Фату с начала гонки. Но Деметра не слышала слов рабыни. Всё её внимание было сосредоточено на дорожке ипподрома, на одной движущейся точке — белой четвёрке Никандровых коней. Отец, сказавшись больным, отказался присутствовать на гонках. Деметра не знала, что Никос, одетый в простой холщовый хитон, скрывавший его в массе зрителей, сидел на холме в дальнем конце ипподрома перед тараксиппом и с замирающим сердцем следил за квадригой сына.
Вараздат и Иккос перекидывались короткими фразами:
— Сейчас начнётся самое главное!
— Да, кажется, тараксипп решил показать свой характер!
— Это, пожалуй, опаснее, чем кулачный бой!
Иккос согласно наклонил голову, продолжая следить за ходом гонки. Назревала какая-то беда. И действительно, перед поворотом пристяжная персидской четвёрки, перекусив узду, вырвалась из упряжки и пустилась в бешеном галопе по ипподромному кругу, пугая другие квадриги и заставляя возничих лавировать, чтобы избежать столкновения. Пробежав полный круг по ипподрому, пристяжная преодолела с ходу каменную плиту, загораживавшую вход в ристалище, и помчалась к конюшне, наводя страх на редких прохожих. В этот час почти все служители Олимпии, не говоря уже о приезжих, были на трибунах ипподрома.
Оставшись без пристяжной, возничий-перс с трудом остановил бег коней, и его квадрига замерла у края ипподрома, недалеко от того места, где находилась трибуна с элланодиками. Этот эпизод пагубно сказался на течении гонки. Дремавший до сих пор тараксипп, видимо, действительно решил показать свой нрав. Две идущие в конце гонки квадриги неожиданно столкнулись при подходе к поворотному столбу. Вмиг возничие потеряли контроль над лошадьми. Не помышляя о повороте, восемь спутавшихся в постромках коней, дико косясь, промчались мимо тараксиппа и врезались в каменное ограждение ипподрома. К обезумевшим лошадям подбежали рабы. Они без жалости приканчивали изувеченных животных и спасали тех, кто по счастливой случайности не пострадал, одновременно следя за тем, чтобы освобождённые из упряжки кони не вырвались и не нарушили ход гонки. Что касается возничих, то они сохранили себе жизнь, выпрыгнув из колесниц за мгновение до рокового столкновения квадриг с каменным барьером. Опытный возничий Тимостен улыбался, радуясь тому, что хоть сам остался невредим, в то время как молодой Алкивиад, владелец четвёрки коней из Аргоса, в безутешном горе охватил руками голову. Первая попытка выступить в качестве возничего на Играх завершилась для него не только провалом, но и потерей трёх лучших лошадей. К этому времени квадриги уже прошли половину дистанции.
На следующем повороте в головной группе произошли изменения. Никандр догнал наконец колесницу Синоса. Это произошло перед поворотным столбом. Пока Синос, косясь на тараксипп, поворачивал лошадей по внешнему кругу, Никандр круто завернул своих коней в образовавшийся проход между поворотным столбом и колесницей соперника. Опасный манёвр удался: тараксипп оказался милостив к Никандру. В какой-то момент обе квадриги шли рядом, колесо в колесо и даже столкнулись осями. Этот толчок, на который возничие едва обратили внимание, мог иметь роковые последствия. Однако, преодолев инерцию поворота, Никандр взял ближе к бровке и, выйдя на прямую, погнал коней к стартовому концу ипподрома. А замешкавшийся на повороте Синос уже чувствовал на своём затылке дыхание египетских лошадей, пытавшихся обойти его четвёрку.
Этот круг снова оказался несчастливым. Не для первых, правда, трёх квадриг, которые успешно проскочили поворотный столб, а для следовавшей за ними колесницы из Мидии, которая зацепилась колесом за поворотный столб и едва не опрокинулась. Оторвавшееся колесо завертелось волчком, в то время как колесница, волоча ось по земле, огибала столб. Возничий притормаживал, пытаясь выйти к внешней бровке дорожки.
В это время к повороту приближались две квадриги — одна из Спарты, другая из Константинополя. Колесо продолжало вертеться, словно запущенное сверхъестественной силой, и спартанские кони на полном скаку врезались в него. Ржание переломавших ноги животных слилось с криком трибун. В тот же миг четвёрка гнедых из Константинополя налетела на то, что осталось от спартанской колесницы.
