возгласом, звучащим комически, а отнюдь не «божественно»: «Арфу и псалтырь, пару крыльев и нимб тринадцатый номер для капитана Эли Стормфилда из Сан-Франциско! Выпишите ему пропуск, и пусть войдет».
На небе порядки во многом схожи с земными. Выясняется, что на арфе никто не играет, крылья никому не нужны, а нимб — просто помеха.
Дальше капитан узнает, что в раю имеются привилегированные особы, там даже существует своя аристократия, притом порою довольно низкого пошиба.
Как и на грешной земле, наибольшей популярностью пользуются убийцы и кабатчики.
Преподанные церковью представления о рае просто чепуха.
Впрочем, небеса для Твена это также мир фантастики, где порою осуществляются человеческие мечты. В раю есть немало разумного и справедливого. Люди там должны трудиться, чтобы заработать право на отдых, ибо без труда нет счастья. Небеса — это такое место, где человек может заниматься трудом, который любит. В раю ценят людей не по тому, что они сделали, а по тем потенциям, которые в них заложены и которые порою остаются нереализованными не по их вине.
В «Путешествии капитана Стормфилда в рай» в гротескном преломлении показаны некоторые стороны реальной жизни. В рассказе есть много меткого и мудрого. Разящая сатира Твена бьет по укоренившимся предрассудкам.
Вместе с тем это произведение напоено заразительным весельем.
Горький тонко подметил душевную молодость семидесятилетнего Твена. Писатель мучительно страдал от личных невзгод и от невзгод социальных, но сердце его как будто не старело.
Твен создает целую пирамиду комических ситуаций.
Попав на небеса, капитан долгое время развлекался тем, что обгонял кометы, точно пароходы. Сначала победы давались ему легко — ведь обычную «комету, — говорит он, — можно сравнить с товарным поездом, а меня — с телеграммой». Но затем, выбравшись «за пределы нашей астрономической системы, — рассказывает капитан, — я начал натыкаться и на кометы иного рода, в некоторой мере мне под стать. У нас таких нет и в помине!»
Обыденным языком «морского волка» (впрочем, в герое рассказа есть кое-что и от лоцмана на Миссисипи) повествует Стормфилд о своем соревновании с кометами. И низведение космического до уровня повседневного вызывает неудержимый смех. Неувядаемая свежесть юмора Твена вытекает из его близости к реальной жизни.
«…Разве на земле мы знаем толк в кометах?! — восклицает капитан. — Если хочешь увидеть комету, достойную внимания, надо выбраться за пределы нашей солнечной системы, туда, где они могут развернуться, понимаешь? Я, друг мой, повидал там такие экземпляры, которые не могли бы даже влезть в орбиту наших самых известных комет — хвосты у них обязательно свисали бы наружу.
Ну, я пронесся еще сто пятьдесят миллионов миль и, наконец, поравнялся с плечом кометы, если позволительно так выразиться. Я был собою весьма доволен, право слово, пока вдруг не заметил, что к борту кометы подходит вахтенный офицер и наставляет подзорную трубку в мою сторону. И сразу же раздается его команда:
— Эй, там, внизу! Наддать жару, наддать жару! Подбросить еще сто миллионов миллиардов тонн серы!
— Есть, сэр!
— Свисти вахту со штирборта! Всех наверх!
— Есть, сэр!
— Послать двести тысяч миллионов человек, чтобы подняли бом-брамсели и трюмсели!
— Есть, сэр!
— Поднять лисели! Поднять все паруса до последней тряпки! Затянуть парусами от носа до кормы!
— Есть, сэр!»
Комизм нарастает. «Не прошло и десяти секунд, как комета превратилась в сплошную тучу огненно- красной парусины; она уходила в невидимую высь, она точно раздулась и заполнила все пространство; серный дым валом повалил из топок — нельзя описать, что это было, а уж про запах и говорить нечего. И как понеслась эта махина! И что за гвалт на ней поднялся! Свистали тысячи боцманских дудок, и команда, которой хватило бы, чтобы населить сто тысяч таких миров, как наш, ругалась хором. Ничего похожего я в своей жизни не слыхал».
Письма сатаны
Прошло свыше сорока лет после появления «Путешествия капитана Стормфилда в рай» отдельной книжкой, прежде чем выяснилось, что и это столь дорогое ему произведение Твен опубликовал не полностью. Первые две главы «Путешествия» стали достоянием читателей лишь в середине XX столетия.
Из текста рассказа, изданного в 1907 году, следует, что капитан мчался по небу, как метеор, в одиночку. Главы, которые впервые увидели свет в 1952 году, показывают, что Стормфилд начал свое путешествие в рай в компании с попутчиками. Среди них был негр Сэм — «симпатичный малый, добродушный и жизнерадостный», «славный человек — ну, как все негры». Другой попутчик Стормфилда — еврей Соломон Голдстийн. Твен создал трогательный образ человека, потерявшего любимого ребенка и не способного хоть на мгновение позабыть о своем горе.
Стормфилд говорит о Голдстийне: «Он потерял свою дочку —
— Бедная крошка Минни, и я бедный, несчастный!
…Я этого не забыл, это застряло как заноза у меня в сердце».
В ранней молодости Твену не было чуждо предвзятое отношение не только к неграм, но и к выходцам из Европы. Сохранились письма восемнадцатилетнего Сэма Клеменса, в которых говорится об «отвратительных иностранцах», толпившихся в Нью-Йорке и Филадельфии.
Прошло не так уж много лет, и от типично южных антинегритянских предрассудков Марка Твена не осталось ни малейшего следа. В конце концов ушли в прошлое и насмешливые, а иногда и просто издевательские высказывания о европейских и азиатских национальностях, а также и об индейцах (хотя процесс изжития ложных воззрений в данном случае оказался более длительным).
В десятках произведений Твена выражены горячие симпатии к представителям разных угнетенных наций и рас — неграм, китайцам, индусам, филиппинцам. В главах «Путешествия капитана Стормфилда в рай», которые так долго не печатались, перед нами Твен, выступающий за справедливое, доброе отношение к евреям. Когда Стормфилд впервые заговаривает с Соломоном Голдстийном, в нем еще живет «предубеждение против евреев». Но писатель превосходно показывает, как живое сочувствие страданиям этого несчастного человека уничтожает всякие предубеждения.
Да, боевые антирелигиозные мотивы рассказа о капитане Стормфилде вызревали долгие десятилетия. А в начале XX века Твен начал писать новую «безбожную» сатиру — «Письма с Земли», в которой некоторые идеи «Путешествия» получают дальнейшее развитие. Марк Твен не только продолжал до конца дней отстаивать свои взгляды на бога и церковь, — его война против религии с годами приобретала даже более решительный характер. Все резче осуждал сатирик освященные церковью представления о земле, о рае и аде, о библии, о человеческом счастье.
Автор высказывается с предельной откровенностью и прямотой, не таясь, ничего не смягчая. Он знает, что тайну «Писем с Земли» унесет с собой в могилу.
Бывало так, что, хотя Твен сочинял, как он думал, то или иное произведение не для печати, а только «для самого себя», в конце концов он все же публиковал его — полностью или частично.
