где наиболее сохранились добрые нравы старого Рима. Среди них, а также среди рабов и угнетенных, первые христианские проповедники находили людей, близких к царству Божию. Апостол Павел, который в ожидании судебного разбирательства жил под домашним арестом, развил энергичную миссионерскую деятельность, привлекая в стадо Христово новых членов. Имя Иисуса Христа прозвучало и в самом дворце цезаря.
Около 63 года в Рим прибыл и апостол Петр, который до этих пор жил в Малой Азии, проповедуя Евангелие иудеям. К сожалению, нам ничего не известно о встрече двух великих столпов Церкви Христовой в столице Римской империи. Как бы мы ни старались узнать об этом знаменательном событии, мы не находим ничего, кроме легенд и преданий. Евангелист Лука кончает книгу «Деяний Святых Апостолов» 63 годом, и мы оказываемся лишенными твердой исторической почвы в этом вопросе.
О римском периоде жизни апостолов до 64 года с известной долей достоверности можно сказать следующее. Апостол Петр стремился попасть в Рим после того, как до него дошли слухи, что там появился некто Симон (из Гиттона) — странный «чудотворец» и философ, объездивший Восток с пропагандой мистического учения, в котором христианские идеи смешались с персидской и вавилонской теософией. Он лечил больных, и это приносило успех его проповеди; во многих местах его почитали за сверхчеловеческое существо. Ему приходилось встречаться с Петром еще в Иудее, и Симон был поражен духовной силой апостола. Решив, что эта сила есть какой-то магический дар, он предложил апостолу Петру денег за открытие тайны. Но апостол сказал, что Божий дар за деньги не покупается. Впоследствии Симон продолжал свою пропаганду, смущая людей и засоряя ручей чистой веры. Поэтому апостол Петр направился в Рим, как только узнал о том, что там начал проповедовать Симон.
Несомненно, в Риме Петр и Павел еще больше сблизились. Об этом можно судить по посланию, которое апостол Петр писал «из Вавилона», то есть, по-видимому, из Рима. Оно написано под очевидным влиянием апостола языков и даже приближается к нему по стилю. О том, какой характер имело столкновение апостолов с Симоном, существуют только предания; об исходе следствия по делу апостола Павла мы также ничего не знаем. Это молчание всех источников вполне объяснимо: в 64 году над Римской Церковью пронесся ураган первого гонения со стороны Империи, которое едва не уничтожило римскую общину верных.
Летом 64 года в Риме вспыхнул пожар, начавшийся с лавок с легковоспламеняющимися товарами. Огонь распространился быстро, пламя бушевало на узких улицах целую неделю; бессчетное количество людей было раздавлено во время паники и погибло под развалинами пылавших зданий. Из четырнадцати кварталов Рима уцелело только четыре, пожар не пощадил и императорского дворца. Этот дворец считался, впрочем, временным. Нерон хотел перестроить его в грандиозное сооружение, а также мечтал о полной реконструкции Рима, который должен был быть переименован в Нерополис.
Пожар обрек население столицы на страшные бедствия, и все меры, предпринятые правительством, не могли уничтожить странных слухов, которые распространялись по городу. Говорили, что Рим поджег сам Нерон и что во время пожара он наблюдал за игрой пламени, воспевая гибель Трои.
Сначала для успокоения народа заговорили о гневе богов; начали устраивать общественные молебствия, кропили морской водой статую Юноны, искали ответа в Сивиллиных книгах. Но ничто не могло остановить позорных слухов о том, что пожар начался по приказанию Нерона (Тацит, Анн. XV, 44).
Тогда Нерон решил обратить народный гнев против христиан и обвинить их в поджоге. Он знал, что римляне относятся к последователям нового учения с ненавистью и презрением. Это облегчало его коварный замысел. Начались аресты тех, кто открыто исповедовал Христа. Нашлись и предатели — вольные или невольные, неизвестно — которые выдали полиции еще огромное множество христиан. Наскоро устроенное следствие не смогло установить виновности христиан в общественном бедствии, тогда их обвинили просто в «ненависти к человеческому роду», что при тогдашнем возбужденном состоянии народа было вполне достаточным основанием для смертного приговора.
Однако Нерону было мало ограничиться простыми казнями; он хотел сделать из них увлекательное зрелище, которое бы импонировало низменным страстям развращенных римлян. На Ватиканском холме была устроена арена, где сотни зрителей должны были аплодировать мастерскому избиению «поджигателей». Казни сопровождались издевательствами: сначала христиан зашивали в звериные шкуры и бросали на растерзание псам, потом их распинали на крестах, и зрители могли следить за их агонией.
Темным августовским вечером были открыты сады для народных гуляний. По аллеям расставили зловещие фонари — христиан, привязанных к столбам, облитых смолой и подожженных. Гуляния сопровождались играми в амфитеатре, и сам цезарь в костюме возницы смешивался с толпой или правил колесницей. Все это произвело действие, обратное тому, на которое рассчитывал Нерон. Хотя до этого многие уверились в виновности христиан, но теперь эти изуверские «казни» стали вызывать сочувствие к гонимым.
Среди множества мучеников, имена которых нам неизвестны, совершивших в те дни кровавый посев на земле Рима, был и апостол Петр. По преданию, его распяли на кресте вниз головой. Вместе с ним по преданию казнили и его жену — верную спутницу апостола. Несмотря на то, что большинство римских христиан погибло в 64 году, место смерти апостола Петра было известно, о чем свидетельствует сооруженная на том месте во II веке гробница, открытая в 1950 году. Церковь с благоговением хранила память о мученической кончине первоверховного апостола, и там, где пролилась его кровь за Христа, впоследствии выросла базилика.
О последних днях жизни апостола Павла нам известно гораздо менее. Возможно, при первом следствии дело было решено в его пользу, и он совершил свое путешествие в Испанию (Послание св. Климента Римского к Коринфянам), но, быть может, ему уже не удалось выйти из тюрьмы в связи с гонениями 64 года. Во всяком случае, он провел свои последние дни в темнице при обстоятельствах, о которых красноречиво свидетельствует его второе послание к Тимофею. Самым горьким испытанием было для апостола одиночество. Гонения рассеяли христиан, даже близкие друзья покинули Павла. Допросы его становились все тяжелее и мучительнее.
«Я уже становлюсь жертвою, — писал он, — и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение свершил, веру сохранил. А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его... При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им!
Господь же предстал мне и укрепил меня...» (2 Тим 4; 6.6-8, 16-17).
В этом же втором послании к Тимофею есть знаменательные слова, которые свидетельствуют о той несокрушимой силе, которая поддерживала это немощное тело и истомленную душу. «Я знаю, в Кого уверовал», — говорил апостол. Он жил Христом и во Христе, через него Господь обращался к миру, и огненное слово Божие пылало в сердце сгорбленного старца так же, как оно пылало в сердце юноши, который много лет назад вступал в Дамаск ослепленный и возрожденный. Этот божественный огонь вдохновлял его на подвиги, и теперь благовестник мог бесстрашно смотреть в глаза смерти.
Апостол Павел не мог разделить участь тех, кого распяли или бросили на растерзание зверям. Как римский гражданин, он был казнен чрез усечение главы мечом. Древнее церковное предание говорит, что он был казнен в один день и час с апостолом Петром.
Так славно закончилась жизнь двух великих светочей первохристианства. На них была возложена ответственная миссия: нести миру благовестие Царства Божия, и они отдали свою жизнь на служение этой миссии, кровью закрепив созидаемое здание Вселенской Церкви. Не прошло и ста лет после их кончины, как св. Иустин философ и мученик мог сказать, что нет между варваров и эллинов народа, среди которого не призывали бы имя Иисуса (Диалог с Трифоном, 117).
Чем же достигли этого апостолы и вся первохристианская Церковь? Они достигли этого не земными путями, не человеческой мудростью, не ухищрениями слова и умением использовать обстановку, — а только силой веры, силой молитвы и силой любви. Для римских скептиков они казались невежественными и жалкими, ибо язычники не знали, что в этих слабых сосудах таится непобедимая мощь. «Сила Божия в немощи совершается».
ЖМП. 1961. №7. С. 58-66
ТАЙНА ВОЛХВОВ
