Бунке. Все чаще получалось так, что, когда лейтенант Гольд в свободное от службы время приходил к капитану, он заставал его одного. Странными были эти встречи. Каждый раз, направляясь к капитану, Гольд намеревался расспросить его о фронтовой жизни, узнать, что думает капитан о дальнейшем ходе войны, об окончательном разгроме русских. Но всегда почему-то выходило, что говорил больше Гольд, а капитан подливал ему коньяк, дымил сигаретой да время от времени вставлял какую-нибудь фразу, которая вызывала у Гольда новый поток слов. Гольд не был избалован вниманием слушателей. Даже ближайшие друзья лейтенанта часто обрывали его на полуфразе, предпочитая говорить сами. Капитан же умел слушать и, что особенно нравилось Гольду, слушал с явным одобрением. Лейтенанту казалось, что капитан совсем не любопытен. За время их знакомства Бунке ни разу не поинтересовался, чем заполнено служебное время Гольда. Только раз, когда Гольд снова проговорился, что ему недавно пришлось расстрелять своего школьного товарища, Бунке с необидной усмешкой сказал:
— Ну и зацепило же тебя этим расстрелом. Да мало ли в кого приходится стрелять? За что же ты своего дружка шлепнул-то?
Гольд счел своим долгом прежде всего отмежеваться от всякой дружбы с расстрелянным радистом, а потом рассказал капитану все, что знал о Максе Бехере. Правда, он старательно умолчал о том, что из себя представляет Грюнманбург, и ни разу даже не упомянул этого названия. Капитан, как всегда, молча выслушал и по окончании рассказа задумчиво сказал:
— Да-а! Интересная история получилась. Значит, сейчас вы совсем без радистов остались?
Узнав, что взамен Макса Бехера и его напарников в часть прислали новых, особо проверенных радистов, капитан с явным удовлетворением сказал:
— Ну, вот видишь, значит, все в порядке.
Лейтенант Гольд с любопытством взглянул на «железного» капитана. Неужели в грюнманбургской трагедии его обеспокоило только то, что подразделение осталось без радиосвязи? Неужели гибель трех человек ему так же безразлична, как гибель трех муравьев, раздавленных сапогом прохожего? Но капитан со скучающим видом рассматривал сигарету, которую собирался закурить, и больше не добавил ни слова. Он даже не полюбопытствовал узнать волнующие подробности допроса радистов и расстрела Макса Бехера.
С этого времени лейтенант Гольд увидел в капитане Бунке человека настолько не похожего на него самого, что один раз, в порыве откровенности, сказал Кольбе:
— А знаешь, по-моему, все настоящие солдаты должны быть такими, как Зигфрид Бунке.
Кольбе, отличавшийся большой практичностью, определил Бунке совсем с другой стороны. Подумав с минуту, он ответил Гольду:
— Бунке чего захочет, того и добьется. Такому, брат, на дороге не становись. С сапогами слопает.
…Гольд решил немедленно повидать Бунке. Не откладывая, он отправился за своим мотоциклом к гаражу, вкопанному в холм на сотню метров дальше подземного города. Через несколько минут лейтенант, низко склонившись к рулю мотоцикла, мчался по направлению к Борнбургу.
Получасом позже по той же самой дороге спешил в Борнбург Карл Зельц. Придорожные елочки поспешно шарахались в сторону, словно напуганные бешеной скоростью и громким треском мотоцикла. В давние дни молодости Карл Зельц не раз участвовал на мотогонках, устраиваемых профсоюзами, и никогда не занимал ниже третьего места. Сейчас, выжимая из мотоцикла все, что можно из него выжать, Карл делал это почти автоматически. Мысли его были заняты Гретой. Он понимал, что теперь судьба девушки в его руках. Он не имеет права опоздать или оставить ее. В подземном гараже Грюнманбурга ему удалось узнать номер мотоцикла Гольда. К моменту въезда в Борнбург в голове Зельца окончательно сложился план действий.
Влетев в первые улочки городка, он свернул на главную улицу и, сбавив скорость, медленно проехал мимо здания гестапо. У входа стояло несколько мотоциклов, но нужного Карлу номера не оказалось. Облегченно вздохнув, Зельц прибавил газ и помчался к «Золотому Быку». Мотоцикла Фрица Гольда не было и здесь. После этого Зельц объехал все злачные места городка, но все было безрезультатно. Он задумался. Где мог быть сейчас Фриц Гольд? Видимо, у кого-то из своих близких друзей или родственников. Но Карл не знал, кто эти люди и где они живут. Оставалось одно — прочесать весь городок, хотя бы его главные улицы, не упуская из поля зрения здание гестапо. Не теряя времени, Карл принялся за дело. Проехав еще раз мимо гестапо, он повернул на параллельно идущую улицу. И тут ему повезло. Около калитки небольшого, утонувшего в зелени домика стоял мотоцикл с нужным ему номером. Убедившись в этом, Зельц сразу же прибавил скорость и через две-три минуты затормозил неподалеку от вокзала, около высокого мрачного здания, сложенного из когда-то красного, а теперь побуревшего от времени кирпича. Видимо, дом был заселен семьями бедноты. Из раскрытых окон доносились крики и плач детей, на всех балкончиках и подоконниках были вывешены для просушки белье и детские пеленки. Около ворот о чем-то оживленно толковала кучка мужчин, одетых в куртки железнодорожников.
Но Карл не вошел во двор. На углу дома, над обшарпанной дверью, висела проржавленная вывеска, извещавшая о том, что здесь находится мастерская, берущая в ремонт мотоциклы, велосипеды, патефоны, а также различную металлическую посуду. В эту-то мастерскую и вошел Карл Зельц, вкатив с собою свой мотоцикл.
В небольшом помещении у верстаков возились над дырявыми кастрюлями и примусами двое рабочих. Один из них был Ганс. Увидев входящего Зельца, он отложил инструмент в сторону и пошел к нему навстречу.
— Что случилось, Карл? — встревоженно спросил он.
— Есть дело, — ответил Зельц. — Пусть Юрген посмотрит мотоцикл.
— Юрген, — позвал Ганс своего товарища. — Займись мотоциклом Карла. Если что-нибудь — нажмешь сигнал.
Карл и Ганс прошли через маленькую дверь во внутреннее помещение мастерской, а Юрген начал возиться около мотоцикла. Всякий, вошедший в этот момент в мастерскую, мог бы убедиться, что в мотоцикле Зельца произошла незначительная поломка, и сейчас Юрген ее устраняет.
А во второй комнатке мастерской, усевшись на край верстака, заваленного разной железной рухлядью, два друга вели негромкий, но напряженный разговор.
— Нет, Карл, тебе самому в это дело соваться нельзя, — выслушав сообщение Зельца, заявил Ганс.
— Мне нельзя, тебе тоже нельзя. А он может сейчас поехать в гестапо.
— А если он не поедет, а пойдет, и не один, а вдвоем?
— Тем более. На мотоцикле я успею удрать. А мой «вальтер» бьет без отказа. Пойми, ведь ребят ты сможешь предупредить не раньше, чем через час, а за это время, он черт знает что натворит.
— Хорошо, — после долгого раздумья согласился Ганс. — Твоя задача — не пропустить Гольда в гестапо. Через час люди будут расставлены, и ты устранишься.
— Согласен. Но Эрих не знает Гольда в лицо. Его надо заменить.
— Некем. Эриха мы пошлем в «Золотой Бык». Клотце ему поможет.
— Ладно. Только предупреди всех. Гольд не должен уйти. Иначе провал.
— Не уйдет, — заверил Ганс.
Через несколько минут Зельц мчался в обратном направлении. В десятке метров от домика фрау Нидермайер его мотоцикл чихнул и остановился. Карл Зельц слез с седла, отвел машину в сторону от дороги и занялся починкой. Калитка домика и стоящий около нее мотоцикл Гольда, казалось, совсем не интересовали Карла.
Капитан Бунке отложил книгу и потянулся за сигаретами. Вставать не хотелось, да и положение выздоравливающего после тяжелого ранения обязывало как можно больше лежать. Лежать, ничего не делая, скучно, и капитан читал томик за томиком романы Карла Мая. Каждый из этих романов был построен на борьбе добродетели с пороком. Действие романов обязательно развертывалось за пределами «фатерлянда», а добродетельным героем был обязательно немец. Этакий белокурый сверхчеловек. Через каждые пятнадцать страниц этот добродетельный герой из-за коварных происков англичан или французов
