больше. Исчез легкий пушок над верхней губой, и там, чуть заметно, пробивались сбритые усики. Одет Саша был в черное пальто и новенькую щеголеватую кепку, не без шика чуть сдвинутую набок. В руке он держал все ту же отцовскую полевую сумку, набитую чем-то очень тяжелым.
— Ты куда сейчас? — спросила Рита.
— Бегу. Я ведь теперь на заочном… Здесь, на Петроградской… Разве я тебе не говорил?
— Нет. И работаешь?
— Ну конечно… — Он отчего-то засмеялся, потом спросил: — Ну, а ты?
— Живу, ничего, — кивнула головой Рита.
Он, кажется, хотел что-то спросить еще, но, как показалось Рите, смолк и в нерешительности стоял и разглядывал ее замысловатые полусапожки. А Рита смотрела на знакомую сумку и вспоминала, как весело болтали они с Сашей по вечерам, когда он приходил к ней домой. Казалось, это было давно, много лет назад. И, как бы угадав ее мысли, Саша спросил:
— Сколько мы не виделись? — И сам торопливо ответил: — Давно…
Шел дождь, а они, не обращая внимания на него, стояли на углу, и, казалось, оба никуда не торопились.
Прощаясь, Саша опять отчего-то посмотрел на Ритины полусапожки, потом, будто виновато улыбаясь, пожал ее руку своей, уже ставшей влажной от дождя, и… — впрочем, может быть, это только показалось Рите — взглянул ей в глаза, словно не радовался благополучию ее, а за что-то жалел.
Вечером Рита сказала Игорю:
— Может быть, мне работать пойти?
Он не понял.
— Разве тебе чего-нибудь не хватает? Кажется, я достаточно зарабатываю и у тебя все есть.
— Нет, но просто как-то странно… Я молодая, училась…
Игорь рассмеялся.
— Женщина всегда недовольна тем, что она имеет. Многие завидуют тебе и рады бы с тобой обменяться… Я композитор и могу себе доставить такую редкую у нас роскошь, чтобы моя жена не работала.
Но она уже не очень-то верила в его музыкальный талант. Он редко сочинял музыку и никогда не говорил о ней с любовью. Рита давно заметила: когда он узнавал об успехе какого-либо композитора, он ничего не говорил о музыке, а только интересовался суммой, которую автор получит за свою работу. Он брал карандаш и бумагу и подсчитывал какие-то непонятные Рите сборы и проценты, а окончив счеты, говорил завистливо:
— Да, он получит не меньше, чем…
Разговор о работе забылся, а вскоре случилось — днем Рита почувствовала себя плохо. Ее стало поташнивать. Она не обратила внимания, полежала немного на тахте — и все прошло. Но на следующий день дурное самочувствие повторилось. По секрету от Игоря сходила к Лии Петровне и посоветовалась. Кажется, сомнения не могло быть.
— Я вас поздравляю, Рита, — сказала Лия Петровна.
Выбрав удобную минуту, Рита решила открыться Игорю.
— Я, кажется, буду матерью… Ты рад? — спросила она тихо.
Игорь бросил бумагу, на которой что-то писал, подошел к Рите и мягко взял ее за руку.
— И это давно? — спросил он.
— Вчера я почувствовала себя плохо.
— Может быть, ты ошибаешься…
— Нет. Мне сказали, — наверное, это так.
— Значит, только вчера… — Он немного задумался. — Ну это еще пустяки. Это еще легко поправить.
Рита вздрогнула от неожиданности.
— Значит, ты не хочешь?
— Кто тебе сказал, что не хочу, — пожал плечами Игорь. — Просто я опытней тебя и знаю, что все должно быть вовремя.
Рита молчала, присев на край тахты и пристально рассматривая рисунок ее обивки.
— Ты только подумай трезво, — продолжал Игорь, — у нас еще ничего нет… Одна комната… Знаешь, какие потребуются расходы?
— Я не знаю, — еле слышно проговорила Рита.
— О, огромные!.. Да и не только в этом дело… Надо сперва завести все, что нужно самим… Вот устроим нашу жизнь как следует, тогда другое дело…
— Все говорят: это счастье, — сказала Рита.
Он сжал ее руку:
— Это тебе, наверное, соседи на мозги капают… Говорил, держись подальше. Людям обидно, что мы прилично и спокойно живем. Им завидно, что ты такая молодая и красивая…
Игорь стал нежно гладить ее по волосам, осторожно, как это делал в минуты нежных признаний, поцеловал в шею.
— Мы успеем еще… Я тебе говорю, все успеем… Ну, не слушай никого, дурочка ты моя красивая… Ну, согласись.
И Рита согласилась.
Прожили зиму.
В доме напротив с осени поселились жильцы. По вечерам широкие двойные окна здания светились зелеными и желтыми квадратами.
На занавесках расплывались оранжевые пятна абажуров и мелькали тени людей, — шла жизнь.
Рита, прибирая со стола, разбила селедочницу из баварского сервиза. Игорь наклонился, поднял черепки и, прикидывая, как бы склеить селедочницу, сказал, вздохнув:
— Вот что значит куплено не на свои деньги.
Рита и без того была расстроена так, что готова была заплакать, а он не обращал на нее внимания и все сокрушался тому, что неполный сервиз не имеет ценности, и сожаление по поводу разбитой посуды сменилось у Риты обидой, — кажется, баварская селедочница ему дороже ее, Риты. Она вспыхнула и сказала:
— Если хочешь, я тебе куплю две такие.
Игорь рассмеялся:
— На какие деньги? На мои?
Это уже было нестерпимо. Слезы навернулись на глазах Риты.
— Ах, вот как! — воскликнула Рита и, схватив пальто, выбежала из комнаты, так и оставив Игоря с черепками в руках.
На улице она думала: «Нет, так дальше нельзя жить!.. Во что я превратилась?..» Ей хотелось бежать к Лиде, к Саше Ступальских, — они бы поняли ее. Но было почему-то стыдно, и, остыв, Рита ни к ним, ни к матери, которая все равно бы ее не поняла, не пошла. Походив по городу, она заглянула в сберегательную кассу, где и Мария Львовна и все остальные приняли ее приветливо. Риту расспрашивали о жизни, и она ни слова не сказала о том, что жизнь ей становится в тягость.
На ее месте сидела худенькая девушка с темной кудрявой шапочкой волос на голове. Рита взглянула на девушку, и ей стало жаль, что за столиком под плакатом с владельцем «москвича» сидит другая.
Шли часы, а она не спешила домой. Какая-то решительность возникла в ней. «Не пойду, не пойду… — твердила она себе, — пусть злится, пусть узнает…» Она позвонила матери, и Софья Антоновна сообщила, что Игорь разыскивает ее. «Хорошо, — сказала Рита, — пусть ищет».
На Петроградскую сторону она вернулась только вечером. Игорь ничего не сказал ей, хотя Рита видела — злится на нее. Но она выдержала характер и молчала до тех пор, пока он с ней не заговорил сам. Потом все как будто бы забылось.
Случилось так, что она больше года не виделась со своей некогда неразлучной подругой Лидой Дрожкиной. В последний раз она заходила к Рите уже после своей свадьбы, которая была, видимо, такой скромной, что на нее не решились позвать Риту с Игорем. Потом Рита узнала, что у Лиды родился мальчик,
