причин потерь, конечно же, не шло на пользу делу. Именно поэтому суммарные данные таблицы и предшествующие им по тексту две цифры – не совпадают.
Однако, и опытные лётчики, повторно попадая в Афганистан, тоже допускали ошибки, приводившие к авариям и катастрофам. 25 сентября 1987 г. при заходе на площадку (Н=2800 м) для высадки десанта вертолёт зама командира 50-го ОСАП п/п-ка Зенкова потерял обороты. Машина покатилась по склону, задела скалу, частично разрушилась и загорелась. В живых остались только командир, борттехник (ст. л-т В. Евсюков получил травмы и был списан с лётной работы) и 5 из 12 десантников. Из состава экипажа погиб летчик- штурман ст. л-т П. Ефимов. За 2-3 года, между первой и второй командировками, снижалась лётная натренированность именно в сложных боевых условиях. Т.е. – притуплялось то самое чувство повышенной опасности и настороженности, которое присуще лётчикам, летающим на войне и имеющим боевой опыт.
Да и попадая во второй, а то и в третий раз в Афганистан, лётчики чаще всего не возвращались на места службы, бывшие в прежней командировке. А условия полётов в разных районах Афганистана существенно отличались: высокогорье Гиндукуша в центральной и северной части страны, тропики в Джелалабаде, пустыни Регистана на юге и западе страны. Да и сам противник от года к году менялся. Например, появившиеся у «душманов» к концу 1986 г. в большом количестве ПРЗК, заставили изменить тактику боевых действий, перейти к полётам на предельно малых высотах. К этому оказались готовы далеко не все. 10 сентября 1987 г. при вылете на предельно малой высоте для нанесения удара группы вертолётов Ми-24 280-го полка из Кандагара, один из лётчиков, ослеплённый низким заходящим солнцем, столкнулся с землёй. К счастью, экипаж остался цел.
К лётным происшествиям приводила и переоценка своих возможностей некоторыми опытными лётчиками. Так, в мае 1987 г. в Шахджое к-н Олейников снизился до недопустимо малой высоты и «снёс» о скалу прибор наведения на вертолёте Ми-24. Аналогичный случай произошёл в 239-й ОВЭ в Газни. Командир 2-й ВЭ 280-го ОВГ1 в Кандагаре п/п-к Никитенко в феврале 1987 г. при опробовании вертолёта начал резко работать органами управления, опрокинул вертолет и разбил его. Об одном случае переоценки своих возможностей и возможностей техники рассказал уже знакомый нам п/п-к Новиков. Этот полёт случился в Таджикистане, в 1994 г., когда он уже после двух командировок в Афганистан и окончания академии служил в составе миротворческих войск.
Экипаж, состоящий из командира ri/п-ка Новикова С.Н., штурмана к-на Пуганова и борттехника ст. л- та Зернова, выполнял вылет на высокогорную точку Верхний Ванн для эвакуации личного состава. В вертолёт набилось много пассажиров, был явный перегруз. Выполнение повторного вылета тоже создавало свои проблемы. Новиков решил, что у него достаточно опыта, чтобы справиться с этой задачей и принял решение на вылет с этой загрузкой. Но уже на взлёте стало понятно, что даже Ми-8МТВ в условиях высокогорья с таким количеством пассажиров не тянет. На разбеге вертолёт несколько раз сильно ударился передней стойкой. Экипаж даже решил, что возможно передняя стойка подломана. С трудом оторвав вертолёт, командир тут же бросил машину вниз в ущелье, чтобы набрать скорость. Афганский приём. Набрав скорость и перейдя в горизонтальный полёт внизу, почти у самой воды реки Ванч, экипаж неожиданно увидел перед собой линию электропередач. Мгновенно среагировав, командир «перескочил» препятствие, благо скорость у вертолёта уже была. Садились на основные колёса, осторожно опуская нос на переднюю стойку. Ведь ещё не знали, как она пережила взлёт. В тот раз опыт действительно помог избежать тяжёлых последствий. Но этот случай показывает, насколько должна быть высока ответственность командира экипажа за принимаемое решение.
Понятно, что люди на войне постоянно находятся в стрессовой ситуации. Увы, на той афганской войне не практиковалась ни специальная психологическая подготовка к боевым действиям, ни психологическая помощь. Даже очень хорошо подготовленный в мирных условиях лётчик может растеряться в боевых условиях. На войне люди по-разному реагируют на опасность. У нас в эскадрилье был бортовой техник, у которого чаще других ломался вертолёт, и он его потом подолгу чинил. Во время вылетов ему везде виделись ДШК, что создавало нервную обстановку в экипаже. Чувство самосохранения свойственно каждому нормальному человеку, и винить того бортача за это нельзя. В таких случаях не помешала бы психологическая помощь, но откуда ей тогда было взяться? Она и сейчас-то, хоть номинально в нашей армии есть, бессильна помочь человеку в силу полной некомпетентности большинства «военных психологов»…
Ст. л-т С. Соловьев, бортовой техник вертолёта Ми-24, однажды буквально на сутки передал свой вертолёт другому борттехнику. И уже через несколько часов, в первом же боевом вылете, его вертолёт был сбит. Экипаж погиб. На Соловьева это настолько сильно подействовало, что некоторое время он не мог летать. Начальнику ТЭЧ звена приходилось силой загонять его в вертолет на вылеты. Со временем Сергей всё же смог преодолеть свои страхи. Затем он перешёл на Ми-8 и много летал в «горячих точках». Но кто знает, чего ему это стоило!
Практиковавшаяся всю афганскую компанию замена целыми эскадрильями тоже имела свои слабые стороны. Обычно из прежнего состава, на смену которому прибыла замена, оставались самые опытные экипажи. Они в течение одной-двух недель передавали опыт новичкам. Конечно, это малый срок и всех «тонкостей» показать было невозможно. Вот что пишет в своём дневнике Андрей Маслов, оператор вертолёта Ми-24, о сопровождении недавно прибывшего экипажа Ми-8: «…с этими ребятами постоянно глаз да глаз нужен. То им пост покажи, то ветер подскажи. Водишь их как слепых котят, то оттуда отвернёшь, то туда в последний момент запретишь лететь…».
Один из таких вылетов едва не закончился трагически. 26 сентября 1987 г. экипаж Ми-24 в составе к-на В. Плеханова и ст. л-та Маслова сопровождал на облёт постов вновь прибывший экипаж Ми-8. При заходе на площадку «27-й пост» Ми-8 и Ми-24 не увидели друг друга на встречных курсах. Разошлись несущими винтами в нескольких метрах друг от друга. А вообще на этой площадке только в тот год было разбито два вертолёта.
Формировать эскадрильи из одной, максимум – двух частей, как того требовали руководящие документы по отбору и подготовке авиационных экипажей для отправки в ДРА, было невозможно. Так, для укомплектования эскадрильи 280-го ОВП в 1987 г. были собраны экипажи из 9 авиационных частей 5 военных округов. А вертолётную эскадрилью для 50-го ОСАП всё в том же 1987 г. – собирали вообще из 14 (!!!) авиационных частей. Более целесообразно всё же было бы производить замену звеньями. Тогда бы общий уровень подготовки эскадрилий не менялся. 239-я ОВЭ в Газни в самом начале своей работы, 6
