списал оттуда.
— Ишь ты! Хитрец! — разозлился и Чочко. — Да так каждый может…
У Яноша сразу пропало настроение. Оба мальчика опять прижали его к стенке, допытываясь, как зовут «автора». «А в сущности, стоит ли он того, чтобы болеть за него душой? — думал Янош, — Ведь он обманул — с какой же стати щадить его?» Наконец мальчик горько вздохнул и пробормотал:
— Филипп… Он написал…
— Филипп? — не поверил своим ушам Зарко.
— А может, он и не списал, — сказал Янош. — Может, просто совпадение…
— Тсс!.. — повернул к ним голову Чочко, прильнувший к забору. — Тихо!
Мальчики насторожились. Не появился ли бандит? Но Чочко сейчас же развеял их надежды.
— Филипп идет! — сообщил он, не отрываясь от щели.
Действительно, немного погодя пришел Филипп. От болезни он исхудал еще больше, тонкий нос его совсем заострился. Рассеянно улыбнувшись, мальчик сел на бревно, на котором сидели его товарищи. Казалось, у него было что–то на уме, так как он не заметил тягостного молчания, воцарившегося с его приходом. Зарко разглядывал его в упор, точно впервые видел. Вот тебе на: такой серьезный, умный, хороший пионер — и вдруг взял да украл… Правда, украл не деньги, а идею романа, но, в конце концов, это одно и то же. Что ни говори, а кража остается кражей…
— Чего это вы на меня глазеете? — спохватился наконец Филипп.
— Ничего! — несколько сухо и раздраженно ответил Зарко.
Взор Филиппа, как бы затуманенный тяжелыми думами, сделался настороженным и зорким.
— Может, вы сердитесь на меня?
— А за что нам на тебя сердиться? — проворчал Зарко.
— Откуда я знаю…
— Что ж, хорошо, раз ты это хочешь знать, то скажи, читал ли ты «Пищу богов»?
Секунду лицо Филиппа выражало удивление, а вслед за тем залилось краской стыда.
— Читал, — тихо ответил он.
— Ну что? — повернулся Зарко к Яношу.
— Значит, и в самом деле так… — вздохнул тот.
Филипп потупился, щеки его запылали еще ярче.
— Но я не списывал оттуда! — произнес он умоляюще. — У меня совсем по–другому…
— Что же это у тебя другое? — вышел из себя Зарко. — Как раз то же самое.
— Нет, не то же самое! — теперь уже чуть–чуть обиженно возразил Филипп. — У меня совсем не так придумано — нет никакой пищи… Просто человека оперируют, извлекают у него что–то из мозга…
— И он становится великаном! — язвительно закончил Зарко. — Значит, то же, что и там!
— Нет! Идея совсем другая! Они фашисты! Целую армию из одних великанов создают, думают победить нас таким образом… Хорошо, но мы побеждаем их умом. Ум, значит, побеждает силу… Видишь теперь?
Зарко умолк и задумался. Если так, то действительно идея другая. Да и совсем про другое рассказывается… Трудно все–таки решить, кража это или нет. Он поднял голову и с любопытством посмотрел на товарища. Хм, писатель!.. Но что ни говори, это не так легко! Даже если и украл что–нибудь, все же целый роман написал! Дом, пожалуй, и то легче построить… У Зарко по болгарскому было «шесть», однако труднее всего для него было писать сочинения на свободную тему. Какие–нибудь полстранички целый день пишешь, а тут целый роман написать!
— Дай мне почитать — тогда я тебе точно скажу, украл ты или нет… — решительно заявил Зарко.
— Хорошо, дам, — ответил уныло Филипп.
— Значит, вынимают что–то из мозга? Да?
— Просто оперируют мозг, удаляют какой–то маленький нервный узел, и человек неожиданно меняется, начинает быстро расти… — Филипп на мгновение задумался и лицо его сразу преобразилось — стало необыкновенно живым и умным. — Это один ученый придумал… Но как ему проверить это на практике? Он живет за городом, на даче… И вот однажды ночью разражается страшная гроза — дождь как из ведра, молнии во все небо… И вдруг кто–то стучит в дверь. Ученый открывает, смотрит — какой–то бродяга. Промокший до нитки, на ногах не стоит от голода… Он принимает его, дает ему горячего чаю, а в чай подсыпает сильного снотворного порошку. Когда бродяга засыпает, он вместе со своим слугой перетаскивает его на операционный стол и вырезает у него кусочек мозга…
— Интересно, — пробормотал Зарко в изумлении. — Действительно, другое…
— Видишь? — сказал с торжеством Янош. — Я же тебе говорил…
— И бродяга начинает расти? — задумчиво спросил Зарко.
— Да, именно! — кивнул Филипп. — Но сейчас мне другое пришло в голову… Тоже интересное…
— Для романа?
— Нет, не для романа… Насчет Васко… Не попал ли он к такому ученому? Не производят ли над ним какой–нибудь эксперимент?
Мальчики разинули рты от удивления и переглянулись, тараща глаза. В мгновение ока их взбудораженное воображение нарисовало им картину бурной ночи, таинственный загородный дом, операционный стол и лежащего на нем Васко, над которым склонился сухощавый человек в белом халате и белой маске… В руке у него скальпель…
— Просто жуть берет! — воскликнул Чочко.
Воцарилась мертвая тишина.
— Подымайте сами — для чего еще могут похитить мальчика? — прервал молчание Филипп. Голос его дрожал. — Что с ним делать?.. Может, ему сейчас делают разные уколы, как какому–нибудь кролику…
— Это можно сделать и в больнице, — нерешительно возразил Зарко.
— А если это опасно для жизни? Кто им позволит такой опыт?
— Да, очень интересно! — сказал Зарко. — Может, случилось совсем другое, а может, и в самом деле то, что ты говоришь… В общем, я скажу инспектору.
И Зарко в тот же день позвонил Табакову. Услышав его спокойный голос, мальчик вдруг замялся, но отступать чже было поздно.
— Что–нибудь новое? — спросил инспектор. — Или просто так?
— Нет, нет, ничего особенного… — смущенно ответил Зарко.
— Ничего особенного? Значит, все–таки…
— Нет, никакого человека мы не видели… Просто нам пришло что–то в голову…
В трубке секунду помолчали.
— Хорошо! — сказал инспектор. — Я буду у вас через полчаса.
Ровно через полчаса звонок возвестил о его приходе. На этот раз он приехал в легковой машине, которую вел сам. Его вид еще сильнее смутил Зарко — вмиг все их предположения показались ему смешными и глупыми.
— Ну, рассказывай! — сказал по–свойски инспектор.
Зарко начал сбивчиво и нерешительно рассказывать, как они сидели во дворе, как зашел разговор о книгах, как появился Филипп… И вдруг все, о чем они говорили, ожило перед его глазами, в воображении засверкали молнии, загрохотали раскаты грома… Мальчик заговорил увереннее и с живостью рассказал вес до конца. Окончив, он с волнением уставился на инспектора, ожидая услышать его мнение. Но по виду Табакова никак нельзя было понять, заинтересовало это его или нет.
— Мда–а! — произнес он наконец неопределенно.
— А как вы думаете, могло ли случиться что–нибудь такое? — нетерпеливо спросил Зарко.
— Глупости! — сказал инспектор. — Вы же пионеры, большие уже ребята!.. Как вы можете так думать о врачах, об ученых?
— А если это какой–нибудь ненормальный? — спросил Зарко.
Инспектор вздрогнул и быстро взглянул на мальчика.
— Это вот возможно. Об этом я тоже думал… — произнес он.
И как часто с ним сличалось, углубился в себя, перестал замечать окружающих.
