— А почему вы? Или они тоже экологи?
— Нет, Наташа, они не экологи. Скорее, наоборот.
— Как наоборот? — не поняла, девушка.
— Очень просто… — Стас расстроенно махнул рукой, не пускаясь в дальнейшие разъяснения. — Извините, у меня дела. А вы идите устраивайтесь, отдыхайте…
— А, Стас! — Генеральный директор изобразил голосом приятное изумление. — Какие новости? Я уж и не рассчитывал, что ты мне позвонишь.
— Мои условия, — Стас разъяренно задышал в трубку, — охота по всем правилам, безоговорочная дисциплина, оружие гладкоствольное, по две утки на человека.
— Конечно, Стас, как скажешь, — поспешил согласиться Ларго.
— Пусть ждут меня к шести утра внизу в гостинице. Все.
Глава 3
Шелестя по сочной луговой траве воздушной подушкой, рафт пересек поляну и мягко опустился у самых деревьев. Распахнулась дверца, оттуда один за другим вылетели три объемистых рюкзака. Следом из кабины выпрыгнул Стас, в высоких шнурованных ботинках, комбинезоне цвета хаки, с узкой плоской кобурой на правом бедре.
За Стасом на поляну колобком выкатился лысый завкосмопортом.
— Виктор, ружья принимай, — раздался из кабины гулкий бас главврача.
Передав Бурлаке потертые кожаные чехлы, он перебросил через подножку длинные ноги и упруго соскочил на землю. Огляделся.
— Да, красиво. А тебе как, Виктор?
— Благодать! — восторженно хлопнул себя по ляжкам Бурлака. — В точности как у нас под Рязанью: и трава та же, и лес почти такой. И зверье все, говорят, похоже. Верно, Стас?
— Похоже, — угрюмо кивнул Стас. Он сунул руку в кабину рафта, нащупал на панели нужный тумблер, включил. — Радиомаяк. Чтобы не путаться на обратном пути. Проверьте, ничего не забыли?
Его спутники отрицательно покачали головами, удрученные сухим тоном эколога. Стасу стало неловко за свою мрачность, он решил их приободрить.
— Что ж, раз так… — Он с силой захлопнул дверцу, — то с началом сафари вас. Отсюда пойдем пешком. До реки неблизко, километров двадцать пять, выдержите?
«Важные фигуры» обрадовались, как школьники, к которым впервые по–дружески обратился строгий учитель.
— Выдержим! Мы народ бывалый!
— Ну, раз бывалый, то в путь! — Стас подмигнул им, забросил за плечи рюкзак и шагнул в лес.
Лес действительно был поразительно похож на земной. Тянули наперегонки к солнцу свои зеленые кроны молодые и старые деревья; узлами и морщинами колдобилась на стволах потресканная шершавая кора; выглядывали из грунта толстые упругие пальцы корневищ. Пахло то ли сырой древесиной, то ли грибами, а под ногами похрустывал лесной мусор.
Вначале это сходство вызывало у охотников изумление, но постепенно они привыкли. Вскоре они, растянувшись в цепочку, бодро шагали меж чужепланетных деревьев, и это уже казалось чем–то вполне естественным и обыденным.
Идти было нетрудно, лес оказался не слишком густым, почва — достаточно сухой и твердой, и больше половины пути они прошли без остановок, время от времени перебрасываясь шутками, короткими замечаниями. Потом стало жарко, и разговоры прекратились. Рюкзаки, до сих пор почти не ощущавшиеся, заметно потяжелели.
Стас подумал, что пока его экскурсанты держатся хорошо. Похоже, оба были действительно неплохими ходоками, умели и пошутить, и помолчать, когда надо. Ни один из них не спросил, далеко ли еще, — значит, умеют, хоть и начальники, быть ведомыми. Но явно начинают уставать: лысый украдкой посмотрел на часы. Пожалуй, все же пора передохнуть.
— Привал! — бодро выкрикнул Стас.
Грауфф и Бурлака остановились, однако рюкзаки с себя скинули и уселись на землю только после того, как это сделал Стас.
Усталость боятся показать, мысленно улыбнулся Стас. Неплохие ребята. Если б не эти обстоятельства, он мог бы с ними, пожалуй, подружиться. Черт, и зачем он только согласился! Ну, не лежит сердце к этой вынужденной охоте, и все тут. Как себя убеждал: мол, ничего страшного, парой уток меньше станет–их до него десятками отстреливали. И, несмотря на все самоуговоры, все же чувствовал себя отвратительно. Причину он знал: он нарушил свой служебный долг — вместо того чтобы охранять, вел убивать.
Стас ощутил на себе чей–то взгляд, обернулся и увидел, что на него изучающе смотрит Грауфф. В серых глазах, разделенных высокой горбатой переносицей, Стасу почудились понимание и ирония. Он решительно встал.
— Все, отдохнули. Если хотим на месте быть засветло, надо идти.
Привал заметно прибавил сил, ноги снова привычно заскользили по чахлой лесной траве, по бурым песчаным бугристостям, по влажным подстилкам из мха и папоротников, отбрасывая назад километр за километром. Однако прошло полчаса, час, и шаг путников замедлился. Усталость надавила на плечи и вгрызлась в набухшие от тяжести рюкзаков шеи, в перенапряженные икры. Даже ружья, которые охотникам никогда не в тягость, как бы налились свинцом, и их приходилось то и дело перекладывать из руки в руку. Однако Стас так больше и не сделал привала. Он шел и одновременно с мстительным удовольствием и сочувствием вслушивался в загнанное дыхание спутников позади себя.
Когда за очередной, наверное, стомиллионной на их пути поляной блеснуло голубое лезвие реки, Стас не то прохрипел, не то прокашлял:
— Пришли…
Не изображая больше неутомимых, Грауфф и Бурлака сбросили рюкзаки и тут же растянулись там, где стояли. Стас улегся под деревом, ноги закинул на свой рюкзак, а голову пристроил на корневище. Все трое лежали и молчали, наслаждаясь ощущением удивительной легкости в теле, сравнимой разве что с ощущением невесомости.
Полностью расслабившись, Стас каждой клеточкой впитывал благодатный кислород, который весело и горячо разносила по телу кровь, до этого стиснутая в сосудах перенапряженными мышцами. Постепенно на него опустились умиротворенность, покой, он погружался в свою расслабленность все глубже и глубже, пока не почувствовал, что подошел вплотную к невидимой двери, за которой — такой желанный и такой нужный сон. Сделав усилие, Стас приказал себе вернуться. Пошевелил рукой. Открыл глаза, сел. Его подопечные по–прежнему лежали с закрытыми глазами и блаженно сопели. Лица у них заострились, осунулись. У Грауффа борода начала расползаться по щекам седоватой щетиной. На лбу у завкосмопортом чернели потеки — видно, размазал грязными руками пот.
«Скотина ты, Кирсанов, — подумал Стас. — Тебе нехорошо, а на других отыгрываешься, зло срываешь. Не такие уж они, в конце концов, и браконьеры, их пригласили. А ты взялся проводить. Зачем теперь людям отдых портишь?»
Стас встал на ноги, и по спине прокатилась волна болезненной и в то же время истомно–приятной усталости.
Он рывком распустил узел на рюкзаке, запустил в него руку, извлек пакет с палаткой. Растягивать палатку в одиночку было неудобно, но Стас, поколебавшись секунду, решил дать своим подопечным отдохнуть. Вскоре на небольшом пригорке, за которым анторгский лес обрывался к реке, заколыхал оранжевыми стенами пятигранный шатер.
Стас хлопнул палатку по обвислому боку: «Что, стыдно в таком виде да среди этаких красот? Ну, ничего, сейчас мы тебя поправим». Он отыскал под днищем короткий шланг, с утолщения на конце снял крышку. К обратной стороне крышки была прикреплена кассета с таблетками. Стас достал одну, положил в
