ВараЮ. Тот смотрел на наследника. Он тоже уловил блеск.
Появление столь знатного эмигранта добавило хлопот стражникам. Эмигранты с гор несли в город ярость клановых схваток, от которых за последние десятилетия в городе уже начали отвыкать.
Но и отделаться от Пруга было невозможно. Он принадлежал к одному из самых знатных семейств планеты, он происходил от расы гигантов, что прилетали в незапамятные времена с Ар–А. Он приходился племянником верховному жрецу богини ОрО. Его следовало терпеть и ждать, пока он не падет жертвой очередного заговора или не вернет себе трон и благополучно отбудет бесчинствовать в горные долины.
Гости поднимались по лестницам, которые, кружа вдоль стен, вели на верхний этаж, где был сервирован низкий кольцеобразный стол. Гостей встречали многочисленные слуги и вели их к местам. Андрей видел, как Пруг быстрыми движениями дирижера подгонял слуг.
Андрея посадили в стороне от остальных землян. Зачем–то Пругу так было нужно. Витас тоже оказался в окружении чужих людей.
Внутри, в круге стола, расположились музыканты и танцоры. Танцоры переодевались, расчесывались, музыканты ели и настраивали инструменты.
Одна из танцовщиц подошла к столу и взяла из вазы голубоватое шершинское яблоко. Она улыбнулась Андрею. Это была очень известная танцовщица, он видел ее на десятке приемов. Хрустя яблоком, танцовщица спросила у Андрея, кто этот красивый офицер. Она имела в виду Витаса. Андрей сказал ей, что красивый офицер через два дня улетает. Танцовщица сказала, что двух дней бывает достаточно для любви.
Пруг сидел напротив Андрея. Его стул был выше других, и потому он казался гигантом. В ожидании, пока рассядутся гости, он чистил серебряным кинжальчиком ногти. Он чуть наклонил голову, чтобы танцовщица не мешала ему наблюдать за агентом Космофлота. Он легко улыбался Андрею, покачивая головой, как китайский болванчик.
«Интересно, — думал Андрей, — кому же все–таки выгодно меня убить?» Ему не было страшно. В следующий раз нужно быть осторожнее. Может, изоляционисты решили перейти к действиям? Но что это изменит? Агентом Космофлота больше или меньше — на жизни Галактики это не отразится. Нельзя спрятаться от собственного будущего. Стрелка со стертым клеймом, отвергая версию о кровной мести, оставляла одну версию — политику. Политика обходится без кланов. Политика на этом уровне аморальна. Срезать клеймо — аморально. Следовательно, стрелка — орудие политической борьбы. Жаль, что рядом нет ВараЮ, он бы оценил этот силлогизм.
Слуги внесли блюда с густой похлебкой из дичи. Всем известно, что лучшая в городе похлебка из дичи подается в доме наследника Брендийского.
На столе появились горящие курильницы с хмельными благовониями. Некоторые гости принялись прикладываться к ним, и голоса зазвучали громче.
Похлебка была, как всегда, чудесной, но от благовоний Андрея мутило. Им овладевало ощущение неустойчивости. А Андрей не выносил неустойчивости.
Танцовщица начала медленно крутиться под рокот бубнов.
Она двигалась все быстрее.
ВараЮ сидел с каменным лицом. Видно, ждал, когда можно будет уйти. Его люди сейчас ныряют в озеро. Вода под светом керосиновых фонарей кажется черной и маслянистой.
Танцовщица закончила танец и остановилась, раскинув руки. Кисти рук чуть дрожали, колокольчиками звенели браслеты. Все тише и тише. И все тише рокотали барабаны.
Пруг глядел на Ольсена и ВараЮ, которые поднялись со своих мест. Это было нарушением этикета. Никто не имел права вставать со своих мест раньше хозяина, но Пруг промолчал, потому что, признавая, что они на службе и потому не подчиняются этикету, он спасал свою честь. Вряд ли можно объявить смертником начальника городской стражи.
Тем более что Ольсен догадался обойти стол и, приблизившись к хозяину, в самых изысканных выражениях попросить прощения за уход, сославшись на приступ желудочной боли. Это был допустимый ход, и Пруг, широко улыбнувшись, пожелал консулу скорейшего выздоровления, не преминув, как и положено, пригласить его на собственные похороны. Затем он взял со стола кусок пирога и протянул консулу. Если у гостя несчастье и он вынужден покинуть пир, хозяин должен дать ему символической пищи в дорогу.
Андрей вдруг понял, что единственная причина, могущая заставить Ольсена уйти, — это археолог. Значит, его нашли. Или нашли его тело. Н конечно, в тот момент ни Андрей, ни Ольсен не знали, что когда под светом переносных фонарей консул нагнется над телом человека, одетого во фрак и земные башмаки, он поймет, что этот человек — не археолог Фотий ван Кун, а неизвестный ему житель Пэ–У. Но до того мгновения пройдет немало времени, потому что в пути неожиданно сломается автомобиль ВараЮ, затем улица, ведущая к причалам, окажется перегороженной большой повозкой, груженной мешками с зерном… Когда Ольсен вернется — глубокой ночью, — уже будет поздно…
Слуги разносили блюда со сладкими овощами, а Андрей думал о том, что археолога убили такой же стрелкой, что предназначалась и для него.
Андрей почувствовал взгляд. Как будто кто–то стучался ему в спину. Он оглянулся.
Сзади стоял один из воинов Пруга, могучий, желтоволосый, смуглый мужчина с узкими веселыми глазами. Поверх кольчуги была накинута туника цветов Брендийского союза, за широким поясом три ножа. Он молча смотрел в затылок Андрею.
— Как твое имя, отважный воин? — спросил Андрей. Лицо его было знакомо.
— ДрокУ, мой господин, — ответил тот. — Прикажете что–либо, благородный господин со звезд?
— Я тебя раньше видел.
— Я всегда стою по правую руку знаменитого владетеля Пруга, — ответил воин, не отводя взгляда.
Андрей заставил себя жевать сладкие овощи. Перед глазами снова крутились жонглеры с раскрашенными полосатыми лицами. Танцовщица сидела в центре круга, посасывая благовония из курильницы.
Витас не ел, он смотрел на танцоров. Он был напряжен.
Наследник Брендийский поднялся со своего места и сказал гостям, чтобы они ели, пили и наслаждались жизнью.
Пруг направился на третий этаж дома. Такой маневр был допустим и предусмотрен. Хозяин давал возможность гостям посудачить, не опасаясь его обидеть. Наступили Минуты Злых Языков.
Слуга дотронулся до плеча Андрея.
— Вас к телефону, звездный господин, — сказал он.
Андрей сразу поднялся из–за стола. Кто мог сюда позвонить? ПетриА вряд ли станет нарушать вечер. Если, конечно, не случилось чего–то особенного. Вернее всего, это Ольсен.
Слуга шел впереди. Они спустились по лестнице в холл, оттуда по другой, более узкой лестнице в основание тыквы, в подвал.
Там было полутемно. Богато украшенная инкрустациями трубка лежала на столике рядом с аппаратом, похожим на швейную машинку. Андрей взял трубку. В трубке стрекотал кузнечик — линия разъединена.
— Не дождались? — спросил слуга.
— Откуда звонили? — спросил Андрей.
— Не знаю, властитель неба, — сказал тот.
Андрей не знал, что делать — то ли ждать, пока позвонят снова, то ли подняться наверх. В мозгу, набирая силу, затикал сигнал тревоги: «Осторожно, Андрей, опасность…» Он быстро оглянулся.
В подвале было немало людей, но сразу не разглядишь — одни спали на полу, другие сидели вдоль округлой стены. В каждом патриархальном доме ошивается немало челяди, родственников, приживальщиков. Андрей был в центре внимания. Это хорошо, что он не один. Хотя свидетелей, конечно, не будет…
Андрей быстро вынул из кармана золотой шарик. Слуга, судя по всему, не был горцем. Вернее всего, его позвали из ресторана. Так делают, когда много гостей, а твои собственные подданные полагают ниже
