забредут…
— Так-то оно так, — проговорил Степан Михайлович и после некоторого молчания прибавил: — Страшное это дело — попасть в болота.
И тут же начал рассказывать про один случай, когда человек утонул в болоте. У Васьки сердце холодело от страха за Гришу и Игорька, с которыми могло случиться то же самое. И ему казалось, что едут они так медленно, так медленно… Ну прямо плетутся вроде пропавшей черепахи Тортилы. Эх, дали бы ему сейчас в руки баранку, он показал бы, какая бывает езда!
— Да не ёрзай ты, сделай милость! — прикрикнул на него Вадим Николаевич. — Сидеть неловко тебе, что ли? Так усаживайся поудобнее.
Вася ничего не ответил начальнику лагеря, но обиделся на него. Интересно, усидел бы он сам спокойно, заблудись в лесу два мальчика из его отряда, один из которых — его лучший друг? Да ещё если в этом лесу есть какие-то Бабины болота.
А потом Вася закрыл глаза, и ему стало казаться, будто он не на машине, а идёт пешком. Ноги у него устали. Ему жарко. Весь лоб потный. А в руке он держит Танину записку. Записку эту он крепко-крепко сжимает в кулаке и больше всего на свете боится её потерять. А дорога длинная, трудная. И он бежит, бежит, бежит по этой трудной и длинной дороге, а навстречу ему кусты, деревья, травинки. И они ему что- то шепчут, куда-то его торопят.
На выбоине, когда машина сворачивала на просёлок, их сильно тряхнуло, Вася открыл глаза.
Сперва он не очень-то сообразил, во сне это или наяву: навстречу ехала телега, а на телеге рядом с мальчиком-возницей сидел другой мальчик. И этот второй мальчик как две капли воды был похож на Гришку.
Машина успела промчаться мимо телеги с мальчиками, пока Вася понял, что мальчик, похожий на Гришу, и есть Гриша.
Но это же самое Вадим Николаевич понял раньше Васи. Он крикнул шофёру: «Останови!» И, когда Степан Михайлович затормозил, Вадим Николаевич, распахнув кабинную дверцу, выскочил на дорогу. Следом за ним выскочил из машины и Вася. И оба они побежали догонять телегу, громко крича, чтобы телега остановилась.
А за ними уже бежали Степан Михайлович и все остальные сидевшие в кузове.
После того как прошла первая радость этой неожиданной встречи, мальчик-возница, а звали его Костей, принялся рассказывать, как было дело. Оказывается, он с товарищами, Сенькой, Антошей и Митяем, пошли по малину к Бабину болоту. И вот там-то, почти у самого болота, наткнулись на двух парнишек.
— Этот вот, — Костя показал на Игорька, — ревел вовсю. А этот, постарше, — Костя кивнул на Гришу, — всё крутил, вертел компас и тоже, видно, собирался зареветь…
— Неправда! — возмутился Гриша. — Просто он у меня сломался и я его починял.
А потом, продолжал двои рассказ Костя, они привели вот этих самых парнишек к себе в деревню, там их накормили, напоили да хорошенько выспросили, из какого они лагеря. И тогда председатель велел запрягать и везти их домой, потому что пешком, сказал он, им нипочём не дойти.
— Ну вот, я их и повёз! — закончил свой рассказ Костя.
Прощаясь с Костей, его, Антошу, Митяя и Сеню пригласили в гости в лагерь на костёр и торжественную линейку.
— Спасибо, — поблагодарил Костя. — Придём. А когда?
— Да мы за вами приедем вот на этой машине, — сказал начальник лагеря.
— Приезжайте, — сказал Костя. — Отсюда недалеко, километров восемь. Деревня наша Егоровка, а колхоз — «Заря коммунизма».
«Вот ведь, значит, какая история, — сообразил вдруг Вася, — Игорёк и Гриша всё же забрели в ту сторону, где находятся болота! Недаром Таня за них боялась… И теперь, должно быть, всё ещё боится, хотя они оба уже давно нашлись…»
— Поедемте скорей к Тане, — заторопил всех Вася. — Она ведь не знает, что они нашлись…
— Правильно! — сказал Вадим Николаевич. — Давайте скорей в лес за остальными. А затем в лагерь!..
И вот, попрощавшись с Костей, все сели на машину. Игорька Вадим Николаевич взял к себе в кабину, а Вася на этот раз сидел в кузове. Он оказался рядом с Гришей. Однако оба молчали, лишь изредка косясь друг на друга.
Первым заговорил Вася. Он спросил:
— Страшно было в лесу?
Гриша честно признался:
— Страшно! Я правда чуть не заревел…
Немного помолчав, Вася сказал:
— А Таня говорит: если не умеючи, то с компасом ещё скорее можно заблудиться…
Гриша согласился. А чего спорить, когда так оно и было…
Поздно вечером они вернулись в лагерь, захватив из леса весь пятый отряд. Слов нет — трудный выдался денёк! Но зато спали они все непробудным сном.
А утром…
Утро без Тани
А утром не успел лагерный горн пропеть свою песенку, как Вася проснулся и открыл глаза.
— А ну-ка, живей! Давай, давай, ребята! Поднимайтесь!.. — услыхал он и не Танины слова и не Танин, а чей-то другой, незнакомый голос.
В дверях спальни действительно стояла не Таня. Это был Лёша, из третьего отряда.
«Лёша? — с удивлением подумал Вася. — А где же наша Таня?»
В один миг он подлетел к нему и спросил:
— А где Таня?
— Уехала, — коротко, не глядя на Васю, ответил Лёша и стал снова всех торопить на зарядку.
«Уехала? Но как же так? Не простилась!»
Вася в каком-то недоумении пошёл на зарядку и стал на своё обычное место, рядом с Гришей.
«И почему она ни словечка не сказала, когда вернётся?»
— А наша Таня уехала, — сообщил ему Гриша, когда зарядка кончилась.
— Сам знаю, — ответил Вася и прибавил: — Она скоро вернётся.
— Кто тебе сказал?
— Никто не говорил, сам знаю.
После завтрака Леша сказал им, что сегодня они будут делать удочки, потому что завтра или послезавтра, короче говоря на днях, все отряды пойдут на рыбную ловлю.
Вася и обрадовался, и как-то ему стало не по себе: ведь Таня с ними хотела делать удочки и Таня собиралась с ними пойти ловить рыбу, неужели нельзя подождать, пока она вернётся?
— Ребята, — сказал Лёша, — в столовой я позабыл свою полевую сумку. Кто принесёт?
Лёшину полевую сумку захотели принести все. Весь пятый отряд. Но Лёша посмотрел на Васю.
— Бегун хороший? — спросил он.
— Хороший, — ответил Вася.
— Тебе поручаю: чтоб через пять минут сумка была у меня. Понятно? Засекаю время! — Лёша посмотрел на часы.
Как стрела, помчался Вася к столовой. Вот она, полевая сумка Лёши. Он схватил её и кинулся было обратно, но вдруг услышал разговор:
— Ну как же! — говорила одна подавальщица другой. — Понятное дело, снимут с работы! Простым выговором ей не обойтись. Ты учти…
— Неужели снимут? — ахнула другая, составляя на поднос кружки и тарелки.
