В 1950 году возникает Объединение угля и стали шести стран, так называемой «малой Европы» — Франции, Западной Германии, Италии, Бельгии, Голландии и Люксембурга. В области тяжелой промышленности и добычи угля начинается ликвидация таможенных границ. Де Голль с самого начала отрицательно отнесся к этим мероприятиям, поскольку речь шла об уничтожении того, что он считал необходимой, единственно возможной формой исторического существования народов, — национальных государств. Де Голль не скупился на презрительные отзывы об инициаторах европейских затей, во главе которых находились его бывшие министры Жорж Бидо и Жан Моннэ, а также лидер партии МРП Робер Шуман. Об этом человеке полунемецкого происхождения, бывшем вишисте, де Голль говорил, что если «ноги у него в Париже, то душа в Берлине».
Генерал давно уже испытывал чувство возмущения капитулянтской политикой Франции в германском вопросе. Многочисленные правительства Четвертой республики (портфель министра иностранных дел неизменно находился либо у Шумана, либо у Бидо) с поразительной легкостью отказывались от прав и возможностей, приобретенных в значительной мере благодаря де Голлю в момент окончания войны. Давно забылись требования отделения Рура, левого берега Рейна и прочего. Лидеры Четвертой республики примирились с восстановлением мощи Западной Германии. Боннское государство требовало политического равноправия с Францией. Впрочем, Шуман и Бидо заходили в своих уступках Бонну дальше, чем Аденауэр в вымогательстве. Осенью 1950 года французские министры дошли до предела: под давлением Вашингтона они согласились в принципе с восстановлением вермахта в Западной Германии. Но предвидя возмущение французов, они попытались замаскировать безоговорочную капитуляцию невероятной махинацией, равнозначной национальному самоубийству. Родилась идея «европейской армии». В октябре 1950 года этот план выдвинул не кто иной, как Ренэ Плевен, бывший соратник де Голля по Лондону, ставший теперь премьер-министром. Предпринималась попытка совместить несовместимое: дать Западной Германии право вооружаться, но лишить ее возможности иметь самостоятельную армию со своим командованием и генеральным штабом. Укомплектованные немцами отдельные воинские части войдут в состав «европейской армии», то есть в объединенную армию шести стран. Франция, так же как Италия 0 страны Бенилюкса, расстается со своей армией. А вся «европейская армия» поступала в распоряжение НАТО, то есть передавалась в ведение американцев. Нетрудно представить отношение де Голля к этому проекту. Утверждая, что «Франция создана ударами меча», он всегда считал, что без армии нет Франции, что история франции — это история ее армии, без которой не может быть ни независимости, ни величия. Поэтому де Голль сначала даже не хотел верить, что вообще возможно серьезно говорить о таких немыслимых проектах, как «европейская армия», которую он называл «дурной шуткой». Но в этой шутке оказалось много беспощадной правды. В мае 1952 года Бидо подписал от имени Франции договор об учреждении Европейского оборонительного сообщества. Требовалась только его ратификация, и история самостоятельной французской армии прекращалась.
На одном из последних заседаний Национального совета РПФ де Голль в драматической форме диалога воспроизвел процесс рождения договора о ЕОС. Американцы сказали французам: «Германия должна вновь обрести свои силы. Она сольет их с вашими в безродном организме, который будет находиться в распоряжении американского командования и который по логике вещей станет инструментом германской военной политики. Итак, давайте вашу армию!» И в ответ они услышали: «Возьмите то, что тысячу лет было французской армией, и похороните ее в этом чудовищном организме. Возьмите идею „европейской армии“, в которой наша (Собственная армия потеряет душу и тело!»
25 февраля 1953 года де Голль устроил в отеле «Континенталь» специальную пресс-конференцию по вопросу о ЕОС. «Ясно, — говорил он, — что этот договор в сочетании с нынешней американской политикой прямо ведет к военной и политической гегемонии рейха в Европе». И далее он напомнил об опыте войны, когда действия, обеспечившие Франции права победительницы, оказались возможными только потому, что де Голль располагал хотя и маленькой, но все же самостоятельной армией, которой он мог распоряжаться по-своему и даже вопреки желаниям США и Англии.
«Если бы во время последнего конфликта, — говорил Де Голль, — французское правительство войны и освобождения несло на себе бремя подобного режима (подобного договору о ЕОС) в коалиции, в которой оно участвовало, если бы оно не сохранило право и возможность располагать французскими войсками по своему усмотрению и не в состоянии было бы навязывать свою волю, то Кениг не был бы под Бир- Хашеймом, Жуэн не сыграл бы свою известную роль в Италии, Леклерк не взял бы Феццан и не был бы брошен, когда это потребовалось, на Париж, Делаттр не защитил бы Эльзас, не перешел бы через Рейн и Дунай, Лармина не ликвидировал бы очаги немцев на Атлантике, Дуаэн не сохранил бы Тенд и Бриг, экспедиционный корпус никогда не отправился бы в Индокитай. Я не буду указывать на другие военные эпизоды и на многочисленные большие политические трудности, возникавшие в наших отношениях с союзниками, которые мы смогли преодолеть только потому, что наши собственные силы, как бы ограниченны они ни были, принадлежали нам. Если бы было иначе, то правительство, установившееся во Франции после освобождения, представляло бы собой не что иное, как АМГОТ, то есть иностранное правительство. Плевен, Кей, Жакино, Бидо, Мейер, Ориоль, вы, кто участвовал в этих делах, кто был моими министрами, неужели вы забыли все это?»
Выступления де Голля против ЕОС вызвали большой резонанс. Дело в том, что план ремилитаризации Западной Германии и создания «европейской армии» натолкнулся во Франции на сильное противодействие политических сил очень широкого и разнообразного сочетания. Против ЕОС боролась компартия, защищая интересы Франции и мира в Европе. Значительная часть радикалов, социалистов, всех партий, кроме МРП (там были единичные выступления), отвергали договор о ЕОС. В результате страна оказалась расколотой. В иной, хотя и очень видоизмененной, форме проявилось такое же разделение, как во время войны, когда возникло два враждебных центра притяжения: Виши и Сопротивление, фракция прогерманская и антигерманская. И де Голль сразу почувствовал, что РПФ в этих условиях не помогает ему, а мешает в борьбе против ЕОС. Одно дело его выступления в качестве лидера правой, антидемократической партии, теряющей к тому же остатки влияния, другое — выступления вождя Сопротивления, не связанного с какой-либо партией и действующего лишь с позиции защиты национальной независимости. В последнем случае его выступления приобретали больше веса и влияния, они не наталкивались уже на предубеждения противников РПФ. И эти соображения (наряду с провалами РПФ на выборах) послужили серьезным фактором, побудившим де Голля поспешить с заявлением о прекращении деятельности РПФ в мае 1953 года. Теперь он мог действовать свободнее, он уже не чувствовал себя отягощенным подмоченным «авторитетом» организации, которая лишь компрометировала его.
Объявляя о прекращении деятельности РПФ, де Голль одновременно предоставил свободу действий депутатам от этой партии. Между тем в Национальном собрании их было свыше ста, и от них серьезно зависела судьба договора, подлежащего ратификации. Однако в этом отношении они сохранили верность де Голлю, хотя в других вопросах действовали весьма свободно и давно уже участвовали в правительственных комбинациях. Поэтому в борьбе против ЕОС сохранялась в Национальном собрании, как и прежде, деголлевская фракция, на которую де Голль мог опираться.
После кончины РПФ генерал сделал некоторую паузу и выступил публично против «европейской армии» только 12 ноября 1953 года. Он повторил свои тезисы против ЕОС, угрожавшего лишить Францию армии и, следовательно, независимости, ослабить ее связи с колониями и открыть путь к германской гегемонии в Европе. Интересно, что в этом выступлении де Голль выдвинул альтернативу проекту ЕОС и другим идеям объединения шести стран в одно сверхгосударство. Вместо федерации, слияния шести стран, генерал предлагал конфедерацию, члены которой сохранили бы полностью свою независимость. Он осудил отношения между США и Западной Европой, назвав их системой протектората. Вновь прозвучали идеи независимой Европы, которые де Голль выдвигал в момент окончания войны. Особенно знаменательным в этом выступлении явилось напоминание о том, что Франция является союзником Советского Союза. «Я не забываю, — говорил де Голль, — что Европа простирается от Гибралтара до Урала и, каким бы ни было мое мнение о некоторых режимах, я был в Москве, как в Лондоне и в Брюсселе… По моему мнению, участвовать в единой Европе может всякий, кто этого искренне хочет».
Борьба из-за ратификации договора о ЕОС становится все напряженнее. Подобно «делу Дрейфуса», проблема ратификации вызывает общенациональный кризис. Сторонники ЕОС усиливают давление на депутатов. Для этого разрабатываются дополнительные протоколы, якобы смягчающие пагубные для
