Приятно стало вам ему столь милой быть, Любить его, едва в нем сердце запылало. Психея.
Я божество любви могла ль не полюбить, Особенно когда об этом мне сказал он? Он сын ваш. Власть его давно известна вам, Он вашим же наследством обладает. Венера.
Да, он мой сын. Но он меня так возмущает, Когда мои дела вершить он хочет сам! Ведь я из-за него лишилась поклоненья. С тех пор как в вас влюблен мой сын, стрелой своей Не ранит он сердец, и в жажде исцеленья Никто уже моих не ищет алтарей. Он слишком дерзким стал, со мною в спор вступая, Но я — я буду мстить! Для вас настанет срок, Поймете скоро вы, что смертная простая Не вправе ждать, чтоб ей в любви признался бог. Идемте, чтоб узнать ценою испытанья, Куда вас завели безумные желанья, Чем вы обязаны надменности своей. Идемте! За свои дерзанья Терпенье вы должны явить на много дней. Сцена представляет Аид. Видно огненное море, волны которого непрерывно бушуют. Это ужасное море окружено горящими развалинами. Среди бушующих волн виден сквозь грозное жерло подземный дворец Плутона. Из него выходят восемь фурий и в балетном выходе выражают свою радость по поводу того, что им удалось вызвать ярость в самой нежной из богинь. Шаловливый бесенок проделывает во время танца отчаянные прыжки, а Психея, отосланная по приказанию Венеры в Аид, возвращается в ладье Харона с ларцом, который она получила от Прозерпины для Венеры.
Психея одна.
Психея.
Морей подземных волны и пещеры, Где, ненависть питая к свету дня, Мегера с сестрами живет, лишь зло храня, Где Иксион,[66] где Тантал, где виперы, Где мук ужасных явлены примеры, В местах, где все терзаются, стеня, — Найдется ль боль, которою Венера Наказывает за любовь меня? Но этого уже ей мало: С тех пор как я ее рабою стала, С тех пор как мстить она мне начала, Я много вынесла упреков, зла, И жизни бы мне целой недостало, Чтоб все веления исполнить я могла. Я с радостью несла бы наказанье, Когда бы среди злобы и страданья Мои глаза могли бы хоть на миг Увидеть милый сердцу лик. Я имени назвать любимого не смею, О чем-нибудь просить его Я недостойна, нет. И горя моего Мне тяжесть тем сейчас сильнее И тем мученье нелегко, Что от меня он далеко. Ах, если он продлит свое ожесточенье, Я не найду границ несчастью своему! Но кару я свою снесу без возраженья. Коль сжалиться захочется ему И если он забудет все упреки, Несчастия меня не устрашат. Чтоб вынести гнев матери жестокий, Ее мне сына нужен взгляд. Мои мученья он, наверно, разделяет; Узнав тоску мою, и сам страдает он; Мое волнение его смущает; Любви законам сам он, верно, подчинен. Пусть виновата я и пусть Венера злится — Опора мне лишь он, к нему душа стремится. Среди опасностей, сужденных мне опять,
