этой странной, но красивой птицы поразил ее. Вместо того чтобы любоваться таким великолепием, глупая старуха попыталась самым наглым образом прогнать птицу и со злостью замахнулась на нее. Бедная птица попробовала спастись, слетев с подоконника, и была подхвачена ветром.
Я посмотрел, как попугай храбро взмыл вверх, прямо как сокол, опустился, затем снова поднялся, после чего положился на судьбу и позволил ветру нести себя, пока от него не осталась лишь точка, а затем и она исчезла из поля зрения, утонув в море напрасных надежд.
Обессилевший и огорченный неудачей, я вернулся на виллу Спада и хотел было сразу сообщить аббату Мелани плохую новость, однако его не было на месте. Конечно, после такой охоты на попугая требовался отдых, ведь это настоящее безрассудство в его-то возрасте, да еще с больной рукой участвовать в подобных акциях. Чтобы избежать неприятного разговора и не выслушивать жалоб Атто, я решил быстренько написать записку о печальном исходе охоты и подсунуть ее под дверь комнаты. Однако еще до того, как я успел сделать это, на меня свалилась масса новых поручений.
Сегодня после обеда свадебные развлечения для гостей предусматривали игру в жмурки в парке виллы Спада. Кардиналы, князья дворяне и знатные дамы, соревнуясь в скорости и ловкости, будут разбегаться по парку, прятаться, а потом искать друг друга, чтобы затем опять потеряться среди живой изгороди и в аллеях парка. В жмурки предполагалось играть в той части поместья, где действительно есть где спрятаться и куда убегать, а следовательно, затем будет нелегко находить. Эту часть великолепных садов виллы Спада с помощью несложных декораций и искусственных цветов превратили в настоящий лабиринт.
Мне сообщили, что в связи с этим я снова поступил в распоряжение дона Паскатио, так как сегодня ему не хватает четверых слуг: под самыми разными предлогами, от приступа жестокой меланхолии до неожиданной смерти дорогой тетушки, они бросили нашего дворецкого на произвол судьбы.
Небо затянуло облаками, жара немного спала, поэтому с игрой можно было не откладывать до вечера. Я поспешил на кухню, чтобы хоть немного подкрепиться, ведь уже наступило время обеда, а преследование Цезаря Августа разбудило во мне просто волчий аппетит. В кухне я нашел несколько кусочков индийской курочки и вареные яйца, правда холодные, но моему голодному желудку они показались невероятно вкусными.
Когда я уже обгрызал последнюю куриную косточку, в кухню ворвался помощник дона Паскатио с приказом надеть ливрею и поспешить туда, где аллея вдоль тайного сада пересекается с другой, идущей через виноградник до самого фонтана. На этом перекрестке стоял большой пятиугольный шатер с крышей из льняного полотна в голубую и белую полоску; подпорные столбы были разрисованы большими гербами новобрачных, то есть гербами семейств Спады и Роччи. В тени шатра стоял стол с прохладительными напитками – холодной водой, апельсиновым соком и лимонадами, кроме того, там были также фрукты и цитрусовые, выложенные горкой на тарелках, свежий хлеб, нарезанный небольшими кусочками, и всевозможные конфитюры и желе. Все это было приготовлено для утоления жажды и подкрепления сил играющих в жмурки. Однако стол был накрыт и для тех, кто не стал принимать участия в игре и предпочел спокойно отдохнуть в больших белых полотняных креслах, расставленных тут же в тени.
Мне поручили прислуживать в нескольких метрах от сцены с маленьким оркестром: смешивать соки из апельсинов и лимонов, нарезать хлеб, заботиться о креслах и прочих удобствах, о которых могли попросить сидящие здесь или гуляющие по парку их превосходительства и высокопреосвященства.
Приступив к работе, я тут же начал с большим усердием смешивать соки и наполнять ими бокалы, учтиво обслуживая одного гостя за другим, трудясь словно пчелка, летающая от одного цветка к Другому.
Только полностью уставив стол напитками, я отошел к одной из деревянных подпор павильона, где уже выстроились другие слуги, прямые как свечки, ожидающие, не понадобятся ли кому-то из гостей наши услуги. Под бело-голубым шатром собралось много гостей, они болтали, спорили, смеялись, кто стоя, а кто cпустившись в удобные кресла. В нескольких шагах от меня двое монсиньоров среднего возраста охлаждались лимонадом после долгих разговоров. В этот момент я понял, что случай послал мне счастливую возможность, ибо рядом со мной стояли те два монсиньора, которых я слышал во время концерта (они обсуждали проект реформы полицейского аппарата). Мне показалось даже, что сейчас они решили продолжить свой разговор.
– …итак, теперь дело наконец-то сдвинется с места.
– Но этой идее уже двадцать лет, невероятно, что ее хотят осуществить именно сейчас!
– Однако судя по всему, так и будет. Мой брат рассказал мне об этом, а он, как вы знаете, аудитор при Сакра Роте[56] и к тому же дружен с кардиналом Ченци.
– А что об этом знает Ченци?
– Немного. Здесь, в Риме, это дело уже давно известно в определенных кругах. Очевидно, сейчас оно наконец-то созрело. Если Папа проживет еще несколько месяцев, то реформа будет осуществлена.
Я навострил уши, как Диана, целящаяся луком в убегающего оленя.
– Однако это правда, – через некоторое время продолжил первый монсиньор. – Нам с тобой, людям законопослушным, конечно, не доводилось видеть, как самоуверенная толпа сбиров ходит ночами по трактирам или кабакам. Ночью мы спим, а не ходим по трактирам. Все знают, что потом происходит: сначала сбиры напиваются как свиньи, устраивая драки и беспорядок, а потом просто уходят, не сказав ни слова на прощание. Если же хозяин трактира, на свое несчастье, попросит их заплатить за выпивку, они плюнут ему в лицо, словно это требование оскорбило их величество, изобьют его хуже, чем сбежавшего убийцу, а на следующий вечер возвратятся, чтобы отомстить. Для этого они подсылают в трактир проститутку или пару своих знакомых друзей-мошенников, чтобы те играли там краплеными картами. Затем под предлогом проверки они заходят в трактир, находят там карты или проститутку и бросают в тюрьму хозяина, его помощников и всех, кто в тот момент оказался в трактире, и таким образом разоряют семью хозяина.
– Знаю, знаю, – ответил второй. – Эта история стара как мир.
– И вы считаете это пустяком? – возмутился первый. – Говорят, что сбиры требуют десятину не только от всех торговцев, но даже и от художников и называют они это чаевыми. Кроме того, сбиры шантажируют всех проституток. Они снимают комнаты в гостиницах, а затем сдают их тем же проституткам, получая двойную выгоду. А если проститутки отказываются, тогда они лишаются всех льгот.
– Каких льгот? – немного растерянно переспросил второй.
– Те, кто находятся под защитой сбиров, могут работать даже в официальные праздничные дни, уж простите мне это неподобающее высказывание. Остальных же сбиры контролируют и следят за тем, чтобы в церковные праздники они отдыхали, как предписывает закон. Таким образом, эти люди не зарабатывают никаких денег, ну, вы понимаете.
– Да, ну и дела, – проговорил другой и вытер взмокший лоб белоснежным кружевным платком.
В его голосе слышались одновременно удивление, любопытство и некоторое волнение ввиду деликатности темы.
– Пойдемте, – сказал первый, – а то мы не успеем посмотреть, как другие играют в жмурки.
Они поднялись с кресел и под руку, как друзья, пошли в направлении живой изгороди, которая граничила с владениями Барберини. Добравшись до нее, они повернули налево, туда, где полным ходом шла игра.
Я осмотрелся. Сейчас мне никак нельзя было улизнуть и таким образом подвести других слуг, находившихся в шатре, да и дон Паскатио наверняка сразу же об этом узнает. До сих пор я пользовался почти полной свободой, лишь изредка выполняя случайные поручения вместо отсутствующих слуг. Если же меня зачислят в дезертиры, то тогда у меня начнутся трудности. Кто знает, возможно, доложат самому кардиналу Спаде, и я могу потерять работу или мне запретят обслуживать Атто.
Все еще обуреваемый печальными мыслями, я неожиданно придумал выход. Для одной дамы в платье с большим декольте на французский манер и белой шалью на плечах я напил полный бокал сока из красных апельсинов. Рядом с ней стоял Марчезе делла Пенна, желая тоже утолить жажду. Я быстренько подхватил кувшин с лимонадом и поспешил к Марчезе, чтобы налить и ему.
