несколько часов, самое позднее утром, секреты, которые он хранил десятилетиями, его планы, его маскировка… все рухнет под грузом клеветы и доносов, и, наверное, не тихо, а на глазах у высокопоставленных представителей римской церкви – тех самых, кого, по его мнению, он знал как свои пять пальцев. Можно ли было себе представить более постыдный конец?
14 июля лета Господня 1700, вечер восьмой
После длительного празднования свадьба наконец подходила к концу. Наступил последний вечер развлечений, который по замыслу кардинала Спады должен был стать пиком удовольствий и чудес. Для праздничного прощания было приготовлено пиротехническое зрелище, или, как говорили некоторые, огромный театрализированный фейерверк. Сверкающие огнем ракеты и колеса должны были осветить римскую ночь, вызвав восторг у всех жителей Святого города. Будь святой Папа здоров, он тоже мог бы полюбоваться из окна этим великолепием, устроенным на полянке перед виллой пиротехниками, которых пригласил лично дон Паскатио. Благородные гости уже собрались на зеленой лужайке, для них было выставлено множество стульев, кресел и диванов.
После всех неприятностей, которые мне каждый день подсовывал Атто, после бесконечных попыток найти ответы на многочисленные вопросы и разгадать многочисленные загадки, – после вызванного всем этим напряжения я чувствовал себя жалким и несчастным. Я ощущал усталость во всем теле, и все мои рассуждения окрашивались в черные цвета меланхолии.
Завтра вечером гости начнут собирать вещи, подумал я. Они вернутся к своим делам, в свои дома – одни поедут в другую часть Рима, другие покинут город, а некоторым вообще придется пересечь границы страны. Это великое событие, свадьба Климента Спады и Марии Пульхерии Роччи, уже было позади. Двое людей прекратили свое существование в одиночку и вступили в новую, супружескую жизнь. Каким бы радостным ни был этот эпизод, он лишь один из этапов жизни, и на смену ему придет следующий. Так проходит все в мире, будь то чрезвычайно важное событие или ничтожное, – все проходит, не оставляя ничего, кроме меркнущего следа человеческой памяти. Когда угаснут огни празднества, я вернусь к своей скромной жизни, жизни слуги и земледельца.
–
Пиротехники запустили оглушительную сарабанду огненного зрелища. Кардинал Спада подал знак, и слуги принялись стрелять из пушек, чем напугали всю компанию – к огромному удовольствию хозяина дома. Впрочем, ему удалось искусно скрыть свои чувства.
После пушечного залпа последовало первое театральное представление. В эти дни из восточных стран в Рим привезли животное, которого никто никогда до сих пор видел, самое огромное и ужасное из всех описанных в истории человечества: слона. Погонщики водили слона по улицам города, вызывая восторг у детей научный интерес у ученых и ужас у старых женщин.
В этот момент все изумленно обернулись – через вход на виллу Спада четверо янычар ввели колосса. Это был другой экземпляр той же породы, не менее чудовищный, чем его брат-близнец. Подходя к зрителям, он громко протрубил своим хоботом.
– Господа, слон, – объявил дворецкий.
Некоторые дамы принялись кричать от ужаса, повскакивали со своих мест и попытались убежать. За секунду до того как высокоуважаемое общество гостей захлестнула слепая волна паники, произошло нечто невероятное. На спине чудовища вспыхнули желтые, красные и белые языки пламени, затем зажглись огоньки на концах его бивней; после этого из хобота слона вырвался залп ракетниц, словно слон превратился в аркебузу. Тут все поняли: это был не настоящий слон, а слон из дерева и папье-маше, созданный по образцу настоящего и оснащенный
– Бедные дамы. Это просто ужасно. Господин Бернини тоже говорил, что пиротехника вызывает ужас, это не развлечение.
Аббат Мелани незаметно подошел ко мне, после того как я помог одному монсиньору подняться – тот упал, пытаясь убежать от Слона. Выражение лица у Атто было как у скаковой лошади перед забегом.
– Я уже выяснил, что Албани здесь нет. Наверное, он придет попозже, – поспешно шепнул он мне.
В этот момент слон погас, словно догоревшая свеча, – как раз в тот момент, когда он приблизился к нам. Тут же началось представление – фейерверк. Сначала в небо выстрелила зеленая комета, потом три желтые звезды, три красные, а затем еще одна зеленая. Следующие ракеты были особенными – они распадались на потоки искр, на дождь светящихся огоньков, ослепляющее сияние тысячи мерцающих метеоритов.
– Вам нравится преставление, ваше преосвященство? – обратился князь Цезарини к кардиналу Оттобони в перерыве между двумя выстрелами – тот впервые этим вечером наблюдал за празднеством.
– Что ж, неплохо, но все же я не сторонник подобных развлечений. Поймите меня правильно, с гораздо большим удовольствием я вспоминаю тишину, которая наступала, когда вспыхивало море огней: ровно десять лет назад на куполе собора Святого Петра зажгли факелы в честь Откровения Иоанна, – ответил кардинал с легкой меланхолией – вероятно из-за того, что десять лет назад Папой был его племянник, Александр VIII.
Любезные разговоры были прерваны появлением следующей повозки, на которой сидел не кто иной, как Люцифер. Гости рассмеялись, ведь они знали, что каждая фигура, какой бы ужасной она ни была, создавалась для их удовольствия. Двигающийся макет дьявола с рогами и адской ухмылкой стоял, окруженный тростником, и держал в руках библейского Змея. Внезапно рот рептилии открылся, и оттуда высунулось огненное жало, поразительно напоминающее настоящее. В голове Князя Тьмы раздался чудовищный треск, и вся фигура загорелась, быстро сгорев дотла под аплодисменты всех гостей, в том числе и пугливых дам. Когда развеялся дым, изумленные зрители вместо Сатаны увидели благородного ангела с белоснежными крыльями и в великолепном наряде. По углам повозки зажглись огоньки, символизирующие победу Света над Тьмой и Добра над Злом. Это также было встречено громкими аплодисментами.
В каждом уголке сада, даже в самом отдаленном, в движение пришли огненные колеса: желтые, розовые, фиолетовые, белые спирали, закрепленные на деревьях, кустах и стенах, брызгали во все стороны огнем, превратив весь сад (кроме тех мест, где собрались гости) в царство Аида, где стрелы Господа зажгли вулкан. Оглушительные залпы опьяняли публику, наполняя воздух едким дымом, так что у многих гостей начали слезиться глаза. В то же время в небе снова вспыхнули ракеты, озарившие всю окрестность разноцветными огнями, подобно кругам ада. Чудесным образом нам с Атто, словно Данте и Вергилию, по воле автора, пославшего нас сюда, удалось избежать огненных когтей Сатаны.
Поток огня и молний был, конечно, великолепным зрелищем, но от последствий деваться было некуда. От искры огненного колеса вспыхнул парик у графа Антонио Марии Феде, постоянного дипломатического представителя герцога Тосканы. Мы стали свидетелями последовавшего за этим гнева графа, а также скандала, учиненного им дону Паскатио. Дворецкий незамедлительно послал за руководителем пиротехников, который, впрочем, как сказал один из слуг, не смог присутствовать здесь из- за других дел.
– Смотри, граф Жополиз чуть не сгорел, – прокомментировал Атто, усмехнувшись. Улыбка была немного нервной, так как аббат никак не мог дождаться прихода Албани.
– Что-о?
