резонансом волынок.
– Эй, посмотри-ка туда, – дернул меня за рукав Атто, указывая на молодого высокого парня с бородой и глубоко посаженными глазами.
Поднявшись на цыпочки, я сумел взглянуть этому человеку в лицо.
– Он не кажется тебе каким-то знакомым?
– Да, действительно… В том смысле, что я уже где-то видел его, но вот где – вспомнить не могу. Может быть, мы видели как он просит милостыню.
Рядом с этим молодым парнем почти в центре толпы на помост поднялись трое предводителей шаек. Этот помост спешно устроили несколько грязных полуголых мальчишек. В центре стоял глава генсшереров. Все трое, взявшись за руки, подняли их вверх. Толпа закричала. Нам не нужен был переводчик, чтобы понять: это новый глава черретанов.
Рядом с ними появился великий легат. В руках он держал книгу, столь знакомую нам с Атто: это был его трактат о тайнах конклава.
– Гляди-ка, он тоже голландец. Такое вот совпадение.
– Что вы хотите этим сказать?
– Голландцы уничтожают голландцев, – ответил он, хитро улыбнувшись.
Пока я пытался понять, что же имел в виду аббат, на пьедестал поднялся пятый человек: Угонио.
– Смотри, чтобы тебя не оттеснили. Мы должны держаться недалеко от сцены, – предупредил меня Атто.
Все мгновенно замолчали.
– Канальи, сволочи, прощелыги и мошенники! Позавытынивайтесь и воздушинчику понабирывайте! – громко начал предводитель генсшереров.
Очевидно, это была его первая речь в роли главы всей организации. Речь на тайном языке черретанов, из которой мы, скорее всего, не поймем ни слова.
Бюва присел на корточки, почти полностью спрятавшись под своей грязной накидкой, и начал поспешно листать словарь арго. Мы с Атто попытались закрыть его от любопытных взглядов.
Великий легат протянул главе книгу аббата.
– Этот книгтат – свящепово фраерка, – продолжил глава, помахивая книгой в воздухе. – Удиличник и его прихвостень с соплями в клюве уколопендрить хотели – победить с нигом и говоряльню попритырить!
Над толпой пронесся возмущенный гул.
– По-моему, он сказал, что та книга, которую он держит в руке, принадлежит иностранному священнику, вознамерившемуся украсть ее, чтобы завладеть их языком, – шепнул Бюва Атто, продолжая лихорадочно рыться в словаре.
– Завладеть языком? – повторил Атто, – Три тысячи чертей, я понял! Теперь мне все ясно! Эти проклятые придурочные идиоты! Да низвергнет их Господь прямо в ад!
Я с ужасом заметил, что какой-то молодой босой черретан, лысый и с жуткими шрамами на лице, изумленно смотрит на Бюва и его книжку. Тело этого высокого черретана было голым, лишь на бедрах прикрыто старым покрывалом. Атто тоже увидел его и замолчал.
– Пришемочим фраерка, пришемочим фраерка! – закричал какой-то тошнотворный старик с гнойниками по всему лицу.
– В натуда! В нату-да! В нату-да! – заревела толпа.
Черретаны разразились аплодисментами, а над толпой в знак согласия взлетели пустые бутылки.
– «Пришемочить фраерка» означает… ну, в общем, они говорят, что этого иностранного священника нужно убить, – прошептал Бюва обеспокоенным голосом, копаясь в словаре. «В нату-да» означает «да».
– Гениально, – с иронией протянул Атто, поправляя грязный капюшон на лбу, так чтобы прикасаться к нему только кончиками пальцев.
Полуголый черретан обратил внимание своего приятеля на нас Почистой случайности движение толпы оттеснило их, но они в любое время могли вернуться.
Предводитель генсшереров подождал, пока толпа успокоится. Какой-то древний инстинкт заставлял меня постоянно прикидывать расстояние до хода, через который, как я надеялся, мы сможем уйти отсюда. Он был совсем рядом.
– А теперь, дорогие мои сволочи, – сказал оратор, – та как Нас, Его Святое Величество, выбрали славным светлейшим кайзером, императором, королем, главой, князем, начальником и предводителей! мошенников, Мы хотим сказать, что знаем какое большое значение имеет не только Наше Мошенническое Величество, но и любой мошенник нашего славного мира негодяев. И вот, моя мошенническая природа говорит мне о необходимости рассказать вам в этой речи об избранности и возвышенности идеологии мошенников и каждого, кто ей следует.
Амфитеатр взорвался овациями.
К счастью, помощь Бюва с его словарем нам уже не требовалась, так как дальше генсшерер стал говорить на нормальном языке, ведь никто из чужаков (кроме нас, конечно) его подслушать не мог. Слова на языке черретанов должны были настроить слушателей соответствующим образом.
Кто-то протянул предводителю бутылку, и тот отпил, присосавшись к горлышку, а затем бросил ее об пол.
– В самом начале я должен отметить, – продолжил он, – что мир мошенников намного старше мира, о котором говорит Боккаччо, старше, чем башня Нимрод и Вавилонская башня. Так как идеология эта столь стара, она с необходимостью является избранной и совершенной, а значит, любой мошенник считается избранным и совершенным, а его господин будет самым избранным и самым совершенным – практически бессмертным!
Бурные аплодисменты подтвердили слова, с хихиканьем произнесенные новым предводителем, – слова, посвященные ему самому и его подданным. Мы с Атто обменялись обеспокоенным взглядом: мы очутились в центре толпы безумцев!
– Давайте же поговорим о происхождении этой великой идеи, – продолжил свою речь новый руководитель. – Когда люди жили в золотом веке и Сатурн царствовал над людьми, все были такими, как мы: жили в мире, относились к своему господину как к доброму отцу, а он к ним как к любимым детям. Люди жили в безопасности, с довольством и радостью. Они были свободными, ели, пили и одевались, как мы, и не знали, что такое богатство или собственность. Именно поэтому то время называется золотым веком. Были лишь добрые по природе своей сорванцы, беззлобно подшучивавшие над остальными. В те времена все принадлежало всем, не было разделения земли, вещей и домов, и у виноградников не было границ. Никто ни с кем не вел торговли, не ссорился, не крал у соседей кур и не завидовал урожаю. Любой мог обрабатывать ту землю, которая ему нравилась, ухаживать за посевами и укреплять виноградники так, как ему хотелось. Любая женщина становилась женой каждому, а любой мужчина был супругом всем женщинам, и от всего хорошего усердные делали запас. Скольких бабенок мог бы оплодотворить в это золотое времечко наш дорогой брат Бьелло! Предводитель указал на стоящего возле сцены черретана, и толпа отозвалась одобрительными аплодисментами.
– А потом появился этот пиздоеб Юпитер, который забыл, что и он был одним из нас, ведь его воспитывали звери и вырос он на молоке козы. Но ему было невтерпеж исправить все, и, не выказывая должного почтения святой идеологии мошенников, Юпитер изгнал своего отца Сатурна из Золотого царства. Жизнь людей изменилась. Они утратили свободу, и возникли вражда, злость, недовольство, ненависть, жестокость, грабежи и поджоги. Люди начали делить собственность и землю, разделять свои дома, сады и виноградники, запирать калитки, ворота и двери. Мужчины стали ревновать своих женщин, вести торговлю и воевать друг с другом до крови. В мире возникло столько зла, что и описать невозможно.
Страдавший вздутием живота черретан неподалеку от нас громко пукнул, и все, стоявшие рядом, расхохотались.
– Да уж, набедокурил у нас Юпитер, – прошипел Атто с отвращением на лице.
