отличается редакция (третья по счету) Жития Сергия, написанная Пахомием около 1442 г. (и открытая лишь недавно); в ней описаны события, которых не мог знать первый биограф Сергия — Епифаний Премудрый: обретение мощей Сергия в 1422 г., строительство каменного храма Троицы, посмертные чудеса святого.
Значение Троице–Сергиева монастыря наконец?то оценила центральная власть, и с 30–х годов XV в. началось постепенное превращение монастыря в «государево богомолье». Впервые Василий ? посетил Троицкий монастырь 25 сентября 1432 г. (на Сергиеву память), а на следующий день 26 сентября игумен Зиновий получил от князя жалованную грамоту на села Присеки и Вилгош в Бежецком Верхе. В другой раз великий князь почтил память Сергия 25 сентября 1439 г., как можно предполагать, исходя из выдачи игумену Зиновию (в самом Троицком монастыре) жалованной грамоты на село Сватское в Верхдубенском стане Переяславского уезда.
С троицким игуменом считаются обе противоборствующие стороны, и в 1442 г. убеленному сединами игумену удалось остановить стремительный поход на Москву Дмитрия Шемяки и Александра Чарторыйского, о чем в Ермолинской летописи записано: «и не пусти их игумен Зеновей, и еха наперед сам игумен и помири их» (с великим князем). Мир был заключен и клятвы произнесены перед ракой Преподобного Сергия.
Почитание Сергия Радонежского самим великим князем означало уже собственно государственное признание культа святого. Сформулированный в великокняжеских докончаниях 1448 г. обще- Русский пантеон святых включал имена святителей Петра и Леонтия, преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского.
Тем временем слава о монастыре как о «святом месте» растет. Становится традицией крестить наследников престола в Троице–Сергиевом монастыре. Так, родившегося 22 января 1440 г. княжича Ивана (будущего Ивана III) крестил игумен Зиновий. 4 апреля 1479 г. Василия III крестили в Сергиевом монастыре ростовский архиепископ Вассиан (бывший троицкий игумен) и игумен Паисий Ярославов. 4 сентября 1530 г. в Троице–Сергиевой обители торжественно крестили будущего Ивана IV: восприемниками были известные святой жизнью старцы — Даниил из Переяславля, столетний Кассиан Босой из Иосифо–Волоколамского монастыря, Иов Курцев из Троицы, священнодействовал троицкий игумен Иоасаф Скрипицын.
Все более регулярными становятся поездки (а иногда и пешие хождения) в Троице–Сергиев монастырь на богомолье членов великокняжеской семьи; они совершались на храмовый праздник Троицы, на 5 июля — день обретения мощей преподобного Сергия, на 25 сентября — день памяти Сергия. Во времена Ивана IV такие посещения стали особенно частыми, а при Романовых превратились уже в своего рода ритуал.
При Иване Грозном значение Троице–Сергиевой обители возрастает: монастырь обносится каменной крепостной стеной, воздвигается великолепный Успенский собор, а в 1561 г. троицким предстоятелям присваивается сан архимандрита и первое место среди игуменов русских монастырей. С этого времени ни одно значительное государственное или церковное событие не проходит без участия троицкого архимандрита.
ЕМ. Колычева. ПРАВОСЛАВНЫЕ МОНАСТЫРИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XV?XVI ВЕКА[256]
В течение ряда последних десятилетий монастыри изучались главным образом в хозяйственно– экономическом аспекте: размеры их землевладения, торгово–промысловая деятельность, формы и объемы ренты, взимаемой с крестьян и т. п. В известной мере это было обусло- вленно состоянием источников: хозяйственная документация светских вотчинников вплоть до XVII в. не известна, поэтому о многих социально–экономических процессах, а иногда и о политических приходилось судить по документам, сохранившимся в монастырских фондах. И в этой области историки достигли значительных успехов. Были изданы фундаментальные академические публикации актов XV?XVI вв. по монастырским фондам, в том числе Троице–Сергиева, Иосифо–Воло- коламского, Симонова, Соловецкого, Богоявленского и многих других монастырей. Эта работа продолжается: готовятся новые издания, реконструируются описи документов, которые сохранялись в монастырских хранилищах. В то же время многие вопросы, касающиеся истории русского монастырского строительства, его региональных особенностей, благотворительности, форм организации монашества и внутреннего обихода обителей, влияния иноческого идеала на мировоззрение и судьбы средневекового человека и т. д. на протяжении 70 лет практически не становились объектом специальных исследований. Возможно, сыграл роль и тот факт, что документов, касающихся этих трудоемких тем, для рассматриваемого времени сохранилось сравнительно немного. Больше возможностей было у искусствоведов и литературоведов, которые внесли значительный вклад в изучение монастырских ансамблей, иконописи, иконографических школ, состава монастырских библиотек, святых, основателей монастырей, некоторых синодиков.
В последние годы ситуация изменилась. Проводятся конференции, в том числе и региональные, издаются статьи, где монастыри рассматриваются как духовные и культурные центры; значительны успехи археологов. Однако предстоит сделать еще очень много, чтобы всесторонне изучить монастыри как место синтеза духовной жизни, литургического творчества, богословия, художества, науки, религии, литературы.
Предлагаемый очерк — попытка показать монастыри в контексте некоторых комплексных проблем. Хронологические рамки, с одной стороны — середина XV в. Кончилась феодальная война, борьба между Василием II и Дмитрием Шемякой, во время которой определилась ведущая роль Москвы как средоточия всех сил страны, были созданы предпосылки для создания единого Русского государства и окончательного освобождения от ордынского ига; Церковь поддерживала московскую великокняжескую власть в деле объединения русских земель, оказывала влияние на все стороны общества. В церковной жизни этот рубеж также ознаменовался значительным событием: 15 декабря 1448 г. Собором русских епископов в Москве на митрополичью кафедру был поставлен Иона, тем самым Русская Церковь стала фактически автокефальной. С другой стороны, вторым рубежом является конец XVI в., 1589 г., время учреждения патриаршества[257].
ЧИСЛЕННОСТЬ МОНАСТЫРЕЙ
В литературе многократно отмечалось, что XIV?XV вв. были временем бурного монастырского строительства, однако цифры приводились самые разнообразные. Митрополит Макарий (Булгаков) в своем фундаментальном труде писал, что в монгольский период в епархиях, вошедших позже в состав Московской митрополии, появилось всего 150 обителей, а с 1448 г. по конец XVI в. — около 300. Исходя из того, что «почти все монастыри монгольского периода продолжали существовать», автор полагал, что общее число их в XVI в. было выше 400[258]. Современные историки при подсчете монастырей обращались к богатейшему справочному материалу, собранному и опубликованному в конце XIX в. В. В. Зверинским. По подсчетам Я. Е. Водарского, в ??–???? вв. возникло 154 обители, в XIV в. еще 140, в XV в. — 205, в XVI в. — 409. Итого к концу XVI в. должно было бы быть 754–771 обителей, но какая?то часть возникших ранее монастырей к XVI в. перестала существовать. Н. С. Борисов считал, что до начала XIV в. по всей Руси известно около 100 обителей, а в XIV?XV вв. появилось еще 168 новых монастырей. Е. А. Маслов, оговаривая, что точную цифру назвать невозможно, тем не менее принимал для периода до начала XIV в. данные Я. Е. Водарского. Для XIV — первой трети XV в., по его подсчетам, возникло 211 русских православных монастырей, пустыней и скитов[259]. К настоящему времени мы располагаем более точными сведениями, так как при переиздании труда митр. Макария «История Русской Церкви» к томам был приложен ряд справочных материалов, в том числе хронологические «Списки монастырей», созданных в разные периоды; они составлены на основании как данных В. В. Зверинско- го, так и опубликованных актов, писцовых материалов[260]. С 988 г. по 1240 г. предположительно было 116 монастырей, в 1240–1448 гг. возникло еще 286, а в период с 1448 г. до конца XVI в. появилось 486 новых обителей. Фактически их было больше, так как часть обителей была на территории западных епархий, не подчинявшихся московскому митрополиту. Кроме