Данных об особных монастырях значительно меньше. Одной из наиболее прославленных и многолюдных «особных» обителей был Богоявленский монастырь в Москве, «что на посаде» «близ торгови- ща», основанный в конце ХШ в. В 1466/67 г. в нем насчитывалось 66 монахов, которые получали от великого князя «годовой корм и оброк»: рыбу, масло коровье и конопляное, яйца, муку пшеничную на просвиры, пшеницу на кутью, пшено, квас и т. д. В правой грамоте 1564 г. читаем: «Богоявленский монастырь исстари был особняк», тем не менее он имел как личные, так и корпоративные земельные владения. Монахи утверждали, что один из первых вкладов они получили от сына Дмитрия Донского Петра, т. е. в начале XIV в. Следовательно, «особные, особняк» монастыри также могли обладать общими вотчинами. Правда, формуляр данной вдовы Петра Дмитриевича выглядит (в позднем пересказе) не совсем обычно для этого вида актов: «Дала есми в дом святому Богоявленью в городе на Москве на посаде каменной церкви игумену Арсению и его братьи». Создается впечатление, что монастырь как бы распадался на несколько общин. Данное предположение подтверждается духовной грамотой 1521/22 г. стародубского князя Ивана Васильевича Ромо- дановского, согласно которой князь имел в монастыре не только свои кельи, но и своих монахов. «А что мои кельи у Богоявленья на монастыре, и тех келий половину игумену с священники и з братьею, а другая половина тех келий мои моим старцем Лариону с това- рыщи: игумену столовая горница да сени, да ледник, да житница, да поварня; а моим старцем Лариону с товарищи другая половина — другая горница да сени и обе лесницы у сеней, да повалуша, да погреб». По наблюдению В. Д. Назарова, кельи Ромодановского не походили на суровое жилище аскета. По существу, перед нами заботливо обустроенная городская усадьба феодала, но находящаяся вну- рй монастырской ограды. Имущество, хранившееся в кельях, переходило снохе князя для раздачи нищим. Часть же, «что в житницах моего живота и в клетях, и то моим старцем Лариону с товарищи»[298].
Характерно, что сноха кн. Ромодановского также имела свои кельи «у великого страстотерпца Георгия за Немглиною», которые она поручила душеприказчикам после ее смерти продать и деньги отдать в тот же монастырь[299]. У общежительного Иосифо–Волоко- ламского монастыря кельями умерших распоряжался сам монастырь. Не означает ли, что Георгиевская обитель за Неглинной относилась к «особным» монастырям?
«Особный монастырек» существовал в 80–х годах XVI в. в Тверском уезде Микулинском стану в с. Городище, что на р. Шоше[300]. К «особным» монастырям В. В. Зверинский на основании материалов XVII в. (более ранние источники ему не были известны) относил торопецкий Никольский монастырь. По писцовой книге 1539/40 г. в церкви шла «вседневная служба, а служит игумен да поп, да дьякон». От великого князя 40 монахам шла руга: 70 четей ржи и 60 четей овса. Монастырь занимался ростовщичеством: на момент описания было «на престоле 26 руб., а рост емлет на те деньги игумен да священник». Монахи имели рыбные ловли в озерах, сдавая их в аренду из расчета: «ловцам 5 рыб», а монастырю — шестая. Возможно, к тому же типу принадлежит торопецкий девичий монастырь с храмом в честь Иоанна Предтечи. В нем проживали священник, игуменья, «а сестер 25, а питаются от церкви о мире», т. е. по–существу нищенствуют, так как ругу не получали[301].
Особными, несмотря на реформу 1528 г., остались новгородские монастыри: Николаевский в Неревском конце и Христорождествен- ский на Поле. Из писцовой книги середины XVI в. явствует, что Тверской Вышневолоцкий Удомеский монастырь во имя Ивана Богослова был «не община». В нем проживали игумен, 5 монахов, поп белый, дьякон, проскурница[302] .
Интересен анализ Макарием наказной грамоты особножи- тельным обителям: половина всех монастырских доходов, зерна должна идти настоятелю, четверть — попам и дьяконам, и остальная часть — чернецам. Из денег на молебны, сорокоусты чернецы не получали ничего: все шло по половинам игумену и попам с дьяконами[303].
Монастыри–особняки, по всей вероятности, были достаточно широко распространены в XVI в., особенно на окраинах страны, иначе трудно объяснить, почему писцы порой специально помечали тип обители. Так, в сотной 1543/44 г. сказано: «В Вологде в Бухтю- ге монастырь общий Деонисья Глушицкого». При описании того же Уезда в 1589/90 г. подобным образом охарактеризована еще одна °битель: «Монастырь общинка на речке на Доровице, а на монастыре Церковь древяна клетцки Спаса Нерукотворного пуст. Пашни у Монастыря 4 чети в поле, а в дву по тому же». В Каширском уезде на территории дворцовой тешиловской волости стоял «монастырь общий у Оки реки на берегу, а на монастыре церковь Преображенья». Тут же поставлена келья игумена, о наличии братии сведений нет[304] Из грамот середины XV в. следует, что Важский Иоанна Богослова — «вопцей монастырь на Пинешке». То же относится и к Николаевскому Чухченемскому («всем старцам общежительный»)[305].
В источниках иногда встречаются записи о небольших сообществах монастырского типа, существовавших при приходских храмах. В писцовых описаниях XVI в. очень часто встречаются записи о кельях рядом с церковью, где «живут нищие, питаются от церкви». Но сплошь и рядом вместо «нищих» названы «старцы», а иногда это сообщество именуется монастырем. В сотной грамоте 1567/68 г. речь идет о костромском селе Цыбино, где стояла церковь в честь Троицы. Рядом двор попа «да на монастыре келья Пономарева да келья проскурницына». Далее речь идет о сц. Сретенском с церковью в честь Сретения, и формулы описания здесь с упоминанием термина «монастырь» полностью тождественны первому случаю[306]. Такую же ситуацию наблюдаем в Каширском уезде 1588/89 г.: «Село Ивановское на речке на Соломенке, а в селе храм Зачатье Ивана Предтечи древяная клетцки. А храм поставленье и все церковное строенье мирское. Да на монастыре во дворе…»[307] В данном случае до нас дошла не сама писцовая книга, а лишь сильно сокращенный с нее приправочный список, поэтому неизвестно, кто же жил «во дворе», но важно, что сообщество, сложившееся около церкви, опять?таки именуется «монастырем».
В торопецкой книге 1539/40 г. описаны церкви на посаде: всего их было 16, в том числе и храм уже упомянутого выше особного Никольского монастыря. Но эта обитель была не единственной: недалеко расположена «церковь Иван Предотеча в Девичье монастыре, а у ней один поп да игуменья. А сестер 25, а питаются от церкве о мире». Тут же стояла «церковь Рождество Св. Богородици да церковь теплая Богоявленье», а служил «один поп черной». «Келей у тех церквей 18, а старцев 18 же, а питаются от миру»[308]. По–сущест- ву, данное описание мало чем разнится от характеристики вышеупомянутого Девичья монастыря: старцы и старицы нищенствуют, не имея средств к существованию. Отличие заключается в отсутствии игумена. Не означает ли это, что перед нами келейное монастырское сообщество. В Тверском уезде по описанию 1580 г.: 1) В с. Андреевском церковь Рождества Богородицы, двор да 3 кельи со старцами, «а питаются от церкви Божие. Да на монастыре» дворов непашенных… 2) В вол. Воловичи с. Любалово стояла Никольская церковь, рядом с ней дворы попа, пономаря, проскурницы. «А на монастыре 2 кельи, а в них живут старцы, питаются от церкви». 3) В Ми- кулинском у. в с. Лотошино — две церкви, два поповских двора, двор проскурницы. «А на монастыре 9 келей со старцами, питаются от церкви Божие»[309]. В сотной грамоте 1582/83 г. описывались вотчины
Соловецкого монастыря, в том числе погост Выставка с Никольской церковью. Тут же дворы церковного причта (поп, пономарь). «Да на монастыре же четыре кельи, а живут в них старицы и питается от церкви Божии и от прихода»[310]. Явно, что речь здесь идет не о мужском многочисленном Соловецком монастыре, а опять?таки о женском келейном сообществе при храме.
В некоторых случаях создается впечатление, что кельи остались от исчезнувших, запустевших монастырей. Так, в Тверском уезде, в Шезском стану, в с. Сухарино около Покровской церкви стояли две кельи, где проживали старцы, питающиеся подаянием. Тут же расположены дворы церковного причта, причем один из них поставлен «на трапезном месте», видимо раньше здесь существовал более многолюдный монастырь. В том же стану в с. Кушалино стояли две церкви: в честь Николы чудотворца и Воздвижения Честного Креста, «а на монастыре 10 келей, а живут в них старцы и старицы мирские, питаются от церкви
