«Стяжания, иже
Сложный синтаксис фразы потребовал заключения в скобки ее срединной части, содержащей евангельское обоснование правила (ссылка на немощь монахов и подверженность страстям повторяется в конце «Предания»: «понеже немощни и страстни ес- мы и умом поползновени», с. 9). Эта часть имеет характер вставки и разрывает начальную и заключительную части фразы, два тезиса, логически связанных и противопоставленных: «вносити» — «отгоняти». Курсивом выделены слова в основной части фразы, отсутствующие в близком фрагменте Устава Евфросина; здесь, как и в предыдущем случае, можно предполагать использование общего источника, но высказывания имеют совершенно разный смысл. У Евфросина иной смысл придан фрагменту названием: «О наемном деле. Стяжание же чюжих трудов вносити каково любо отнюдь несть на ползу нам, и паче же (яко страстнии душею и немощнии) приимати во обители, но яко яд смертоносен отбегати и отгоняти»[413]. Смысл высказывания однозначно ограничен отказом от применения наемного труда (заглавие; глагол «приимати», относящийся к наемным работникам и отсутствующий у Нила, а глагол «вносити» в данном контексте приобретает значение его синонима). Такое толкование фрагмента Устава Евфросина обусловлено и тем, что он помещен непосредственно после раздела о собственном труде.
Иное у Нила. Если у Евфросина «стяжание чюжих трудов» означает «наемное дело», то Нил слову «стяжание» придает другой смысл, развернув фразу (самостоятельно или в соответствии с источником): «стяжание, иже по насилию от чюжих трудов събирае- мо», и глагол «вносити» приобретает здесь то же значение, что и в грамотах архиепископов псковскому Снетогорскому монастырю слово «вносимое», т. е. вклад, но не монаха, а извне. Этот вклад, по Нилу, в отличие от «милостыни», о приеме которой речь шла в предыдущей фразе, следует «отбегати и отгоняти». Причина объяснена в словах, отсутствующих в Уставе Евфросина: «по насилию… съби- Раема». То есть тезис Нила может быть прочитан как отказ от вклада, источником которого является насильственное присвоение пло- Дов чужого труда. В сочинении Ермолая Еразма он будет детально аРгументирован, хотя не представляется пока возможным сказать, Исходил ли он непосредственно из «Предания», или это был обший ХоД нестяжательской мысли.
7. Участие в товарном обмене. «В купли же потребах наших и пР°Даянии рукоделий подобает не отщетевати брата, паче же самем Дету приимати» (с. 6).
Раздел показывает, что в ските, при отказе от сельскохозяйственных работ, допускалось лишь мелкое ремесленное производство («под кровом бываемая» — см. фрагмент 4). Цель — лишь удовлетворение необходимых потребностей. Получение прибыли предосудительно, предпочтительнее убыток.
8. Наемный труд.
«Делающих… от мирских не подобает должнаго урока отгцете- вати, наипаче подаяти с благословением и отпущати с миром. Излишних не подобает нам имети» (с. 6). Речь идет о том же, что и в разделе Устава Евфросина «О наемном деле», который Нилом, в отличие от Евфросина, допускается, но опять?таки при условии соблюдения принципа отказа от «излишнего».
9. «Милостыня» монахов.
Инокам «не подлежит творити милостыня». Этот тезис кажется противоречащим общему духу учения Нила, но на самом деле свидетельствует о продуманности и логической завершенности его учения. Ход мысли ясен: благотворительность — функция богатства; его отсутствием отменяется и благотворительность (в богатых общежительных монастырях она была важнейшей составной частью их ха- ритативной функции, того этического регулирования использования богатства, о котором писал С. Н. Булгаков). «Нестяжание… вышши есть таковых подаяний, глаголеть святый Исаак», — утверждал Нил. Отношение Нила к стяжанию собственности, как отмечала Ф. Лилиенфельд, было основано на опыте древнего монашества.
Но присутствует и дополнительный аргумент, в котором можно увидеть еще один акцент, а именно осуждение практики отдачи серебра «в рост»: «а еже даяти просящим и заемлющих не отвращати — сие на лукавых повелено есть, глаголеть Великый Василей, не име- яй бо излишне нужныа потребы не должен есть таковаа даяниа творити» (с. 6). Именно термин «заемлющеи» позволяет предложить такую интерпретацию.
«Милостыня» со стороны скитника должна ограничиваться духовной сферой («Милостыня… иноческаа еже помощи брату словом в время нужди и утешити скорбь разсуждением духовным»). Отрицая милостыню, он не отвергает страннолюбия: странника надо «упокоити… по силе нашей, и по сих, аще требует, даяти ему благословения хлеба и отпущати его»; «приносити словеса братиям и странным» (с. 6–8).
10. «О церковном украшении».
«Съсуди злати и сребрени не подобает имети, такоже и прочая украшениа излишня, но точию потребная церкви приносити» (с. 8). Здесь тот же принцип отказа от богатства и всего «излишнего». То же относится и к предметам повседневного обихода («многоценный и украшены не подобает имети». С. 9); они должны быть «повсюДУ обретаемый и удобь купуемы» (с. 9), т. е. дешевы. «Нестяжание» личное в скиту Нила было менее полным, нежели в общежитиях, так как скитники, обеспечивая себя сами, вынуждены были иметь лич- нЫе вещи, в том числе и хозяйственные.
11. В заключительной части излагаются кратко другие правила монашеской жизни и пребывания в скиту (с. 9).
Трактат «О мысленном делании» посвящен «духовной брани», жизни «внутреннего человека», «обители безмолвия» (с. 89). В заключительной части один из фрагментов дает обобщенную характеристику того, что сказано о монашеском «устроении» и в «Предании», и в самом трактате. Акцентирован принцип меры, отказ от излишнего, осуждение участия монахов и монастырей в «бранях и ко- торах», т. е. тяжбах, судебных разбирательствах и прочем, а главное — «сила внутреннего человека»:
«…приобретающе нуждную потребу от трудов своих. Аще ли ни, то мало вземлюще милостыня, откуду усмотрит благость Его, излишних же всяческы ошаатися. Брани же и тяжа и которы телесных ради лихоимств, яко яда смертнаго, отбегаем. И деланна творяща, яже суть угодна Богу, пение, молитва, чтение и поучение о духовных, рукоделие и аще кыа работы служение и Богови приобщающе- ся, елико по силе в внутреннем человеце» (с. 90). Понятие «меры» является одним из основных: в скиту все подобает совершать «в подобно время и среднею мерою» (с. 87); добро превращается в зло из- за «безвременства и безмерия» (с. 85).
Дополнительные данные о Сорском ските содержатся в «Завете» (завещании) Иннокентия Охлябинина, тоже основателя монастыря, в Повести о Нило–Сорском ските начала ХУП в. В «Завете» подробно изложены, в частности, правила распоряжения кельями. Монах мог поставить или купить себе келью (или несколько келий), но она не была его собственностью, в случае ухода из обители он не мог ее ни продать, ни отдать никому, она оставалась в собственности игумена и братии, которые могли продать «избыточные кельи». В случае возвращения монахи уже не имели власти над прежними кельями, но предоставление их ему зависело от воли братии[414]. В Повести подробно описаны особенности приема в обитель. Принимались лишь те, кто уже прошел школу в киновиях, так как пребывание в скиту сурово. Пострижение в скиту не совершалось. Новых пустынников принимают настоятель и вся братия, собравшись в одной келье и испытывая, сможет ли он жить с ними в келье наедине: ведь сначала не сладко ему будет. И делают так не от злобы, но испытывая его терпение. Сначала он живет в келье настоятеля, пока свою келью не приустроит, но не «от основания»; приходящим «готовые кельи даются, с святыми иконами, книгами, посудой и орудием келейным».
Другая особенность приема состояла в том, что принимали лишь гРамотных; неграмотным в приеме отказывают, даже если они знат- HbI· Упоминание среди необходимых келейных вещей, наряду с иконами и предметами быта, также и книг свидетельствует, что скит
Нила Сорского предполагал передачу не только устной, но и письменной аскетической традиции[415].
