В переводе на язык современной дипломатии эта витиеватая старорусская вязь означает следующее. Новгородско-шведская граница делила Карельский перешеек с юга на север: от берега Финского залива вверх по течению реки Сестры, через болото, откуда она брала свое начало, до устья реки Сая. Дальше – вниз, туда, где она перетекает в Вуоксу, – до священного места древних, где у крутого поворота на север и по сей день лежит гигантский валун – «Солнечный камень». За Новгородом оставались ловища – угодья, богатые рыбой и бобрами на отошедшей к Швеции территории. Как далеко простирались русские владения на север, в договоре указано не было. Однако, судя по более поздним летописям, новгородцы считали своими владениями территорию современного Суоми вплоть до Рованиеми – и, сохранись эта граница до наших дней, возможно, этот край считался бы вотчиной не финского бородача Йоллопукки, а самого настоящего русского Деда Мороза.
Итак, мир между Швецией и Новгородом был установлен. Четверть века на границе царило спокойствие. До той поры, пока на шведском троне не оказался уже известный нам король по имени Магнус – тот самый, которого вдохновит на крестовый поход святая Биргитта. Было ему в ту пору от роду три года – но так уж случилось, что в том же, 1319 году скончался его дед, норвежский король Хакон V, и наш мальчик унаследовал еще один престол. При этом в Швеции он числился Магнусом II, а в Норвегии, вполне официально – Магнусом VII.
Личность этого монарха всегда притягивала исследователей. Среди них – уже знакомый нам Александр Широкоград.
«…
Однако кто такой король Магнус, и что с ним приключилось? В 1316 году в Швеции в семье герцога Эйрика Магнуссона и принцессы Ингеборг, дочери норвежского короля Хакона V, родился сын, названный Магнусом. В 1319 году был свергнут с шведского престола Биргер, родной дядя Магнуса, и трехлетний ребенок стал королем… Поначалу мать Магнуса была регентшей. Но в 1327 году она вышла замуж за герцога Готландского Кнута Порзе, потеряла власть в обоих королевствах и влияние на сына. Теперь за юного короля правил совет опекунов, руководимый Биргером Персоном. В год воцарения Магнуса дочь Персона, 16-летняя Биргитта вышла замуж за принца Альфе. После смерти мужа Биргитту охватила религиозная экзальтация. На всю оставшуюся жизнь безутешную вдову обуяли две мании – крестовый поход на Восток и создание «смешанных монастырей».
На протяжении многих-многих веков христианские обители были или женскими, или мужскими. Биргитта же считала, что вера поможет человеку «победить свою природу». В основанных ею монастырях женщины и мужчины селились примерно поровну. Что там творилось – предлагаю судить самим читателям.
Простой человек в XIV веке за пропаганду подобных идей мог легко угодить на костер. Но у Биргитты были три важных козыря: во-первых, огромное состояние; во-вторых, влияние на молодого короля и, наконец, завладение землями Господина Великого Новгорода было давней мечтой большинства шведских феодалов…
Магнус собрал большое войско, в значительной степени состоявшее из датских и немецких рыцарей. В 1348 году шведская флотилия пересекла Балтийское море, вошла в Финский залив и остановилась у Березовых островов вблизи русской границы. Обычно шведские войска при нападениях на русских использовали фактор внезапности, но на этот раз Магнус остановился на границе и отправил послов в Новгород. Послы объявили вечу от имени короля:
«Пришлите на съезд своих философов, а я пришлю своих, пусть они поговорят о вере. Хочу я узнать, какая вера будет лучше: если ваша будет лучше, то я иду в вашу веру, если же наша лучше, то вы ступайте в нашу веру и будем все как один человек».
Владыка Василий, посадник Федор Данилович, тысяцкий Авраам и все новгородцы, подумав, велели ответить Магнусу: «Если хочешь узнать, какая вера лучше, наша или ваша, то пошли в Царьград к патриарху, потому что мы приняли от греков православную веру, а с тобою нам нечего спорить о вере. Если же тебе есть какая-нибудь от нас обида, то шлем к тебе на съезд», – и послали к нему тысяцкого Авраама с боярами.
Русские послы прибыли к Магнусу, и тут король сменил тон и предъявил ультиматум: «Обиды мне от вас нет никакой. Ступайте в мою веру, а не пойдете, так иду на вас со всею моею силою…»
Стоит ли говорить, что ультиматум был отвергнут? И флотилия Магнуса двинулась по Неве к Орешку. Тогда крепость еще не покрывала собой весь остров, и шведы без труда установили осадные машины прямо под ее стенами. А пока готовились к штурму, разбойничьи отряды грабили села по берегам Невы. Пленных крестили в католическую веру, бороды брили, а тех, кто сопротивлялся, – казнили.
В Москву полетела грамота от новгородцев. Великий князь владимирский и московский Симеон Гордый обещался помочь. Но – скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается – пока собирал войско, пока шел до Торжка, пришло время и назад поворачивать: прибыли послы из Орды. Тогда отправился на подмогу меньшой брат Симеона, Иван Иванович. Да вот, дойдя до Новгорода, тоже остановился. А потом и вовсе отправился восвояси, «не приняв владычня благословенна и новгородчкого челобитья»…
6 августа Орешек был взят. Собственно, крепость сама сдалась – на условии, что гарнизон свободно ее покинет. Летописцы записали: 500 воинам удалось уйти, а бояре Кузьма Твердиславович, Авраам и еще восемь человек были увезены в Швецию.
Но, как известно, русские просто так не сдаются. Пока шведы в крепости торжествовали победу, четыре сотни новгородцев под началом боярина Онцифора Лукича наголову разбили большой вражий отряд, разбойничавший на Ижорской земле. На Жабче поле, как гласит летопись, полегло полтыщщи «немцев», а русичей – только три человека. Лукич был неумолим – повелел казнить всех, кто принял католичество и подрядился служить шведам. Шведская хроника пишет об этом сражении весьма остроумно: «русские скоро показали, что бороды у них опять отросли».
Зимовать на Неве Магнус побоялся. И не зря – едва его величество отбыл в Швецию, в этих краях появилось тысячное новгородское войско. Задержавшихся подле Корелы рыцарей перебили вместе с их «воеводой Людкой». А 24 февраля запалили деревянные стены Орешка. Кто из шведов не сгорел, тот пал в бою, а остальные оказались в плену…
То, как развивались события дальше, многие серьезные историки считают легендой. Русские летописи о Втором крестовом походе Магнуса вообще молчат. Лишь в новгородском своде есть туманное сообщение: «А рать немецкая истопе в море». Шведские источники едва ли многословнее: в начале лета 1350 года флот Магнуса прибыл к устью реки Наровы и, выйдя в Финский залив, почти целиком погиб в шторме. А вот на острове Валаам считают по-другому: Магнус один спасся после шторма, и его подобрали и выходили русские монахи. Он постригся под именем Григория и четверть века спустя почил в бозе в чине схимонаха в знаменитой обители на Ладожском озере. Проверить достоверность этой версии, увы, невозможно – проводить ДНК-экспертизу шведские ученые категорически отказались.
…Напрасно папа Климент VI возвещал новый поход на Русь. В один прекрасный день, 14 марта 1351 года, он издал сразу шесть булл, призывающих жителей Норвегии, Дании и Швеции идти походом на
