волоколамском направлении объединились в 16-ю армию, на можайском — в 5-ю, на малоярославецком — в 43-ю и на калужском — в 49-ю армии.
10 октября бои начались на малоярославецком направлении, 11 — на калужском, 13 — на можайском, 16 октября — на волоколамском. Таким образом, началась оборонительная операция на Можайской линии обороны (10–30 октября 1941 года). Интенсивность боев возрастала по мере высвобождения немецких сил из-под Вязьмы и подхода советских войск к Можайской линии. Сплошного фронта не существовало. Натыкаясь на очаги обороны, немцы обходили их, атакуя с флангов или тыла, а затем упорно продолжали продвижение. Обстановка менялась ежедневно, даже ежечасно. Против напористых, хорошо оснащенных и обученных немецких войск действовали немногочисленные, формируемые в основном в ходе боев, соединения. В такой обстановке от каждого батальона и полка, дивизии и армии зависел исход боя, операции, а в конечном итоге — судьба Москвы.
На Калужский укрепрайон, расположенный в южной части Можайской линии, наступали 3 пехотные дивизии немцев. Калугу обороняли части 5-й гвардейской стрелковой дивизии, сводный отряд и сводный полк 194-й стрелковой дивизии. В таких совершенно неравных условиях борьбы они не смогли сдержать натиск врага и 13 октября оставили город. Противник устремился на Алексин (60 км восточнее Калуги) и Серпухов, создав угрозу прорыва к Москве. Ставка перебросила под Алексин 173-ю (бывшую 21-ю ополченческую московскую) и 238-ю стрелковые дивизии полковников A. B. Богданова и Г. П. Короткова, а под Серпухов — 7-ю гвардейскую и 60-ю (бывшую 1-ю ополченческую московскую) стрелковые дивизии во главе с полковником A. C. Грязновым и генералом Н. Н. Прониным. Эти соединения вместе с 5-й гвардейской стрелковой дивизией полковника П. В. Миронова и подразделениями 69-й бригады войск НКВД 29 октября остановили врага на линии 14 км западнее Серпухова, восточнее Тарусы (25 км юго-западнее Серпухова), западная окраина Алексина.
43-я армия генерала К. Д. Голубева обороняла Малоярославецкий укрепрайон, территорию которого пересекают две крупные автотрассы — Варшавское и Киевское шоссе. В 20 км южнее Малоярославца и в 25 км западнее него эти дороги перерезались инженерными сооружениями созданных здесь секторов обороны. На позициях секторов были развернуты части 312-й стрелковой дивизии полковника А. Ф. Наумова, подразделения курсантов подольских пехотного и артиллерийского училищ, 6 артиллерийских полков, 3 отдельных пулеметно-артиллерийских батальона, 7 огнеметных рот и др.[58] А на западных подступах к секторам обороны действовали 17-я танковая бригада майора Н. Я. Клыпина, десантный отряд майора И. Г. Старчака и передовые отряды курсантов.
Восемь дней они отбивали нескончаемые атаки пехоты и танков, постоянно поддерживаемые артиллерией и авиацией врага. Лишь 18 октября немцы добились успеха; они взяли Малоярославец и окружили детчинский сектор обороны. К счастью, его гарнизону удалось пробиться из кольца окружения и выйти к своим. Подольские курсанты, десантники, бойцы дивизии Наумова и танкисты Клыпина выполнили приказ командования. Задержав противника, они обеспечили развертывание еще 4 стрелковых дивизий, танковой, мотострелковой и 2 воздушно-десантных бригад. Совместными усилиями этих соединений фронт в полосе армии был наконец-то стабилизирован. С 29 октября ее войска перешли к обороне по реке Нара.
Но не все показывали такое упорство в обороне. К примеру, части 53-й стрелковой дивизии полковника Н. П. Краснорецкого в ходе боев за Боровск разбегались при малейшем нажиме противника. Низкую боеспособность показала и 17-я (бывшая 17-я ополченческая московская) стрелковая дивизия полковника П. С. Козлова. А причина состояла в том, что в ней после боев под Спас-Деменском в строю осталось всего 558 человек, то есть около 6 % первоначального состава. 15 октября в Угодском Заводе (ныне Жуково, 17 км восточнее Малоярославца) она была доукомплектована только что прибывшим маршевым пополнением и уже через два дня введена в сражение на рубеже реки Протва. Оба эти соединения оставляли один рубеж за другим, дав противнику возможность без боя форсировать реку Нара и захватить плацдарм у Тарутино (32 км юго-восточнее Наро-Фоминска). В дальнейшем под ударами 22 немецких самолетов «дивизии в панике бежали в Подольск, где оказалось около 7 тысяч человек из этих соединений»[59].
Низкие морально-боевые качества воинов дивизий, которые только что были переформированы после разгрома в начале октября, объясняются еще и тем, что солдаты плохо владели своим оружием, не были уверены сами в себе и в своих командирах. В состоянии психологического надлома люди утратили возможность контролировать свои действия. Неудержимый страх, особенно перед немецкими танками и самолетами, охватывал их при первых же атаках врага. А это помогало последнему развивать свое наступление. Угроза столице возрастала: линия фронта проходила уже в 75 км от нее. Отступать дальше было некуда.
В такой критической ситуации особую опасность всегда представляют паникеры и трусы. Не найдя других средств, советское руководство пошло по привычному пути. Были преданы суду военного трибунала целые группы командиров и политработников. Перед строем своих подчиненных был расстрелян командир 17-й стрелковой дивизии полковник Козлов[60].
Да, в периоды отчаяния, когда решалась судьба Отечества, жестокость нередко оказывалась единственным средством, способным остановить врага. И все же перелом создавали отнюдь не репрессии, а ввод в сражение новых и новых сил.
15 октября, когда немцы овладели Боровском и возникла реальная угроза прорыва их к столице по Киевскому шоссе через Наро-Фоминск, Ставка передала Западному фронту полевое управление 33-й армии, возглавляемое генерал-лейтенантом М. Г. Ефремовым, и включила в состав армии 4 стрелковые дивизии. На сосредоточение и развертывание армии потребовалось около пяти суток. За это время передовые части 20-го армейского корпуса врага приблизились к Наро-Фоминску и 22 октября начали его штурм. При этом части двух пехотных дивизий не только ворвались в город, но и, просачиваясь через лесные массивы, перерезали подходы к нему. В боях за Наро-Фоминск решающую роль сыграла 1-я гвардейская Московская мотострелковая дивизия. Ее воины во главе с Героем Советского Союза полковником А. И. Лизюковым за «четыре дня непрерывных боев измотали врага, отбросили его за реку Нара и вынудили перейти к обороне». Но победа досталась им нелегко: дивизия потеряла до 70 % личного состава[61]. Таким образом, в конце октября враг был задержан и на нарофоминском направлении.
Однако главные события в те дни развернулись на можайском направлении — кратчайшем и удобнейшем пути к Москве. Здесь почти параллельно друг другу проходят железная дорога, Можайское шоссе и Минская автострада. Последняя — единственная трасса, проложенная от границ рейха до советской столицы. Ее особенно хорошо знали немцы. Ведь накануне войны именно они помогали ее строить, причем на вполне современном уровне. И вот теперь она стала главной питающей артерией группы армий «Центр». Развитая дорожная сеть позволяла ей расширить фронт наступления, совершать обходные маневры для удара по флангам и тылу советских войск. Эти обстоятельства и определили выбор направления для самого сильного удара 4-й армии. Сюда генерал-фельдмаршал фон Бок направил 4 корпуса. Здесь и развернулись сражения, которые отличались особой напряженностью.
Сдерживающие бои на подступах к Можайскому укрепрайону в течение пяти суток вели запасная учебная, 18-я и 19-я танковые бригады под командованием полковников А. М. Томашевского, С. А. Колиховича, подполковника A. C. Дружинина и другие части. За это время на позициях укрепрайона успели развернуться 32-я стрелковая дивизия полковника В. И. Полосухина, 151-я мотострелковая бригада, 230-й стрелковый запасной полк и батальон курсантов Военно-политического училища. Такими силами 5-я армия генерал-майора Д. Д. Лелюшенко готовилась оборонять полосу шириной 50 км.
Утром 14 октября после артиллерийской и авиационной подготовки 10-я танковая дивизия противника вместе с полками СС «Дойчланд» и «Фюрер» двинулись в атаку. Покорители Ельни и Вязьмы рвались к Москве. Им уже грезились победные марши и богатые трофеи в поверженной русской столице. «Дивизия СС и танковая дивизия, — отмечалось в описании боев 4-й танковой группы, — под Можайском наступают с таким подъемом, будто у них позади не четыре месяца тяжелейших боев, а длительный отдых…»[62]
Но не дрогнули советские воины, в который раз подтвердив свою любовь к Отчизне и умение ее защитить. Дивизия Полосухина, дислоцировавшаяся до войны на Дальнем Востоке и получившая боевой
