супруга была, по его мнению, слишком склонна к мирским развлечениям.
Графиню искренне огорчало такое заблуждение благочестивого супруга. Святость и впрямь не была ей свойственна, и всё же она никак не могла взять в толк, чем заслужила такое наказание, — не может же плодовитость быть наградой за женские добродетели… Однако постом и умерщвлением плоти графиня не забывала умилостивить Небо на случай, если предположение мужа не было лишено оснований. Но никакие посты и покаяния не помогали.
Случилось так, что епископ Регенбургский Альберт Великий[22], направлявшийся по приказу Папы Григория Х на церковный собор из Кельна в Лион, проезжая через Брабант, заглянул к графу, всегда принимавшему духовенство с гостеприимством, не знающим границ. Граф встретил гостя, как подобает его положению и духовному званию, и заказал ему мессу, заплатив за неё сто золотых. Графиня, не желая отставать в щедрости от супруга, тоже заказала мессу, заплатив за неё столько же, и попросила досточтимого доминиканца исповедать её. Она откровенно призналась в своём бесплодии и ушла, утешенная им. Альберт запретил духовной дочери посты и покаяния и прописал ей и её мужу питательную диету, пророчески пообещав, что прежде чем он вернётся с собора, тело её будет благословлено плодом. Пророчество сбылось. По возвращении из Лиона, Альберт увидел на руках обрадованной графини, благодарившей всех святых за избавление от позора, очаровательную девочку — милое подобие матери. Граф Гундерих, правда, предпочёл бы наследника мужского пола, но маленькое создание было так мило и так ласково и невинно улыбалось отцу… Он часто брал девочку на руки, испытывая при этом ни с чем не сравнимую радость. В полной уверенности, что это благословение вымолил ему у Неба благочестивый Альберт, граф осыпал его благодеяниями и в день отъезда преподнёс великолепное церковное облачение, какого не найти и в гардеробе архиепископа в Толедо. Графиня попросила Альберта благословить её дитя, и тот сделал это с такой готовностью и таким участием, что придворные сплетники получили повод позлословить о происхождении малютки и о возможном заблуждении генеалогов на этот счёт. Однако отец не придавал значения этой болтовне и сохранял полное добродушие.
Альберт Великий был странным человеком, и его современники относились к нему по-разному. Одни принимали его за святого, другие — за чернокнижника и заклинателя бесов. А некоторые считали его высокообразованным философом, проникшим во все тайны природы. Ещё он мог творить чудеса и удивлять ими всех. Так однажды, в один из зимних дней, когда император Фридрих II выразил желание посмотреть искусство Альберта, тот пригласил его на завтрак в свой монастырский сад в Кельне на Рейне и показал ему зрелище, не имеющее себе равных. В саду полным цветом цвели роскошные гиацинты и тюльпаны; некоторые фруктовые деревья ещё цвели, на других уже зрели фрукты; в кустах пели соловьи и малиновки, а высоко в небе вокруг монастырских башен носились и весело свистели ласточки. Когда император вдоволь насладился этим зрелищем, Альберт подвёл его вместе с придворными к балюстраде, увитой виноградными лозами, и вручив каждому гостю по ножу, предложил им срезать по зрелой кисти винограда, но не раньше, чем он даст знак. И вдруг исчезло обманчивое видение и оказалось, что каждый из присутствующих схватил свой собственный нос и, приставив к нему нож, приготовился отрезать его. Эта шутка так развеселила Фридриха, что он долго трясся от смеха, держась за своё царственное брюхо. Право, ни новоявленный профессор Пинетти, ни Филадельфийский Иуда[23] не могли бы сравниться с мастером на все руки — Альбертом, если только этот случай действительно имел место. Когда достопочтенный доминиканец, благословив маленькую Рихильду, собрался уезжать, графиня попросила его оставить дочке на память какую-нибудь реликвию — божьего агнца[24] или амулет. Альберт ударил себя по лбу и сказал:
— Вы напомнили мне, благородная графиня, а я совсем упустил из виду, о подарке для вашей дочки. Скажите точно, в котором часу девочка первый раз огласила комнату своим криком, и оставьте меня одного.
Девять дней, запершись в уединённой келье, епископ усердно трудился над созданием такой вещи для маленькой Рихильды, которая напоминала бы ей о нём. Закончив своё творение, Альберт нашёл, что оно удалось, и незаметно для посторонних глаз принёс его гостеприимной хозяйке. Он поведал ей о добродетелях и скрытом действии этого хитроумного подарка и попросил графиню, как только её дочь подрастёт, рассказать ей о его достоинствах и показать, как с ним обращаться. Тепло простившись с хозяевами, Альберт Великий уехал.
Графиня, которой чудесная вещь доставила большую радость, спрятала её в ящик стола, где хранила драгоценности. Её муж, Гундерих, прожил ещё несколько лет в уединении, скрываясь от мира у себя в замке. Хотя он и основал много монастырей и часовен, но большую часть ренты завещал любимой дочери, ибо лен после его смерти должен был перейти агнату[25]. Почувствовав, что конец его близок, граф велел одеть себя в монашеское платье и умер в нём, исполненный надежды, что заслужил на это право в вечной жизни.
Графиня перебралась в один из женских монастырей, служивших убежищем для вдов, и посвятила себя воспитанию дочери, которую хотела вывести в высший свет, как только та достигнет совершеннолетия. Но, прежде чем осуществились её мечты, к ней подоспела смерть. Фрейлейн к тому времени едва исполнилось пятнадцать лет, и она только вступала в пору цветения. Добрая мать близко к сердцу приняла преждевременную разлуку с Рихильдой, в которой надеялась ещё раз пережить свою молодость, но увидев, что её час пришёл, мужественно покорилась непреложному закону Ветхого Завета и приготовилась к смерти. Она позвала дочь и, заставив её осушить слёзы, сказала, прощаясь:
— Я покидаю тебя, милая Рихильда, как раз в такое время, когда тебе особенно нужна материнская поддержка. Но не печалься: потерю матери тебе заменит добрый друг и советчик. Он станет руководить твоими поступками, если ты будешь умна и рассудительна, и предостережёт от ошибок и заблуждений. Там, в ящике стола, где лежат мои драгоценности, хранится таинственный амулет. Когда я умру, ты можешь его взять себе. Один высокообразованный философ, по имени Альберт Великий, разделивший с нами радость твоего рождения, изготовил его по особому расположению звёзд и доверил мне научить тебя пользоваться им. Эта чудесная вещь — металлическое зеркало, вставленное в рамку из чистого золота. Для всех, кто смотрится в него, оно обладает свойствами обычного зеркала, верно отражающего всё, что находится перед ним. Но для тебя оно наделено ещё одним свойством. Стоит только тебе произнести изречение, написанное на этой умной дощечке, как зеркало тотчас покажет всё, о чём ты его спросишь. Остерегайся только испытывать его ради праздного любопытства, а также опрометчиво спрашивать о своей судьбе. Пусть это чудесное зеркало будет достойным уважения другом, которого не нужно утомлять мелочными вопросами, но кто в самые важные моменты жизни всегда становится верным советчиком. Поэтому будь умна и осторожна в обращении с ним и не сбивайся с дороги добродетели, дабы отравленное дыхание порока не нарушило его идеальной чистоты.
Окончив свою лебединую песню, мать обняла рыдающую Рихильду. Потом приняла святое причастие, вздрогнула в предсмертной агонии и умерла.
Девушка глубоко переживала потерю нежной матери. Она надела траурное платье и целый год провела в монастырской келье в обществе достопочтенной настоятельницы и набожных монахинь, ни разу не взглянув на мирское наследство — таинственное зеркало. Но время постепенно смягчило детское горе; источник слёз иссяк, и в одинокой келье девушку охватила невыносимая скука. Часто, посещая приёмную, Рихильда незаметно для себя стала находить удовольствие в беседах с тётками монахинь и их двоюродными братьями. Причём последние, в ожидании своих набожных кузин, толпой теснились у барьера, как только там появлялась прекрасная Рихильда. Среди них было много красивых, стройных рыцарей. Они говорили непостриженной пансионерке приятные слова, и в этой лести было заложено первое зерно тщеславия, которое, упав на благодатную почву, вскоре пустило корни и дало ростки.
Фрейлейн Рихильда подумала, что на свободе, за стенами древней обители, ей будет лучше, чем в клетке за железной решеткой. Она покинула монастырь, набрала придворный штат, пригласила для благопристойности гофмейстерину и с блеском вступила в большой свет. Слава о её красоте и целомудрии разнеслась далеко вокруг. Многие принцы и графы приезжали из дальних стран попытать у неё счастья. Таго, Сена, По, Темза и седой Рейн посылали в Брабант своих героев-сынов преклониться перед красотой прекрасной Рихильды. Её дворец был похож на замок фей. Чужеземцы встречали там наилучший приём и не упускали случая, тончайшей лестью отплатить за учтивость прелестной хозяйке. Не проходило дня,
