Колонга, кап. 2 ран. Семёнова, полковн. корпуса флотских штурманов Филипповского, лейтенантов: Кржижановского, Леонтьева, мичмана Демчинского и нескольких нижних чинов. Рискуя разбиться на сильной зыби, командир «Буйного» поспешил отвалить и отойти от близкого к гибели «Суворова».
По удостоверению кап. 2 ран. Коломейцева, лейтенанты броненосца Вырубов и Богданов, а также и прапорщик Курсель, имея полную возможность спастись, отказались перейти на миноносец и, будучи верными своему долгу, вместе с другими офицерами и командой «Суворова», как впоследствии выяснилось, погибли геройскою смертью.
Получив от снаряда пробоину в носовую часть, миноносец «Буйный» вышел, однако, успешно из сферы неприятельского огня и через час приблизительно нагнал наш крейсерский отряд. По приказанию флаг-капитана адм. Рожественского кап. 1 ран. Колонга, командир «Буйного» поднял сигнал: «Адмирал передаёт командование адмиралу Небогатову», и по семафору поручил миноносцу «Безупречный» приблизиться к флагманскому кораблю «Николай I» и поставить в известность адмирала Небогатова о вступлении его в командование всею эскадрою.
На «Буйном» адмиралу Рожественскому и другим раненым была фельдшером Кудиновым оказана первая медицинская помощь. По словам Кудинова, положение адмирала было очень тяжкое. Свидетель предполагал, что адмирал не выживет. На лбу адмирала была большая зияющая, сильно кровоточившая рана; обильно кровоточившая рана была также и под правой его лопаткой, на правом бедре часть мякоти была вырвана, на левой пятке из порванной артерии фонтаном лилась кровь. На вопрос — как вы себя чувствуете, ваше превосходительство? — адмирал спросил: «Как «Суворов»?» и прибавил: «Ради Христа передайте им, чтобы не спускали флага». Узнав, что на «Суворове» всё сбито и не на чем даже поднять флаг, адмирал раздраженно возразил: «Пусть хоть как-нибудь приспособят, хотя бы на весле или на крюке». Во время перевязки адмирал разговаривал с подходившими к нему офицерами и командиром, спрашивал о курсе и говорил, что надо идти во Владивосток.
До сумерек «Буйный» шёл вместе с крейсерами: «Дмитрий Донской», «Светлана», «Изумруд» и «Владимир Мономах», но затем, вследствие повреждений в машине, отстал. Около 3 часов ночи кап. 2 р. Коломейцев, решив, что до Владивостока ему не дойти и что миноносцу его грозить серьёзная опасность от преследовавшего эскадру неприятеля, спустился в кают-компанию, чтобы посоветоваться с флаг-капитаном о дальнейших действиях. Разбудив капит. 1 р. Колонга, командир «Буйного» предложил ему идти к японским берегам, высадить там адмирала и взорвать непригодный к плаванию миноносец. Не видя другого выхода, кап. 1 р. Колонг на это согласился, флагманский штурман адмирала Рожественского, полковник Филипповский, лежавший рядом с Колонгом, проснулся и, вмешавшись в разговор, со своей стороны высказал, что для спасения жизни адмирала, в случае встречи с неприятелем, в бой вступать не следует. Флаг-капитан, видимо, колебался принять это решение, в силу чего кап. 2 р. Коломейцев предложил спросить об этом самого адмирала. По удостоверению Коломейцева, он и Филипповский вошли в каюту адмирала, а Колонг за теснотою остался у дверей. Взяв за руку адмирала, Коломейцев вывел адмирала из состоянья полузабытья, а Филипповский стал доказывать адмиралу необходимость сдачи при встрече с неприятелем. Невзирая на слабость и нервное потрясение, ген.-адъют. Рожественский имел силу ответить, чтобы его присутствовия не стеснялись и действовали так, как будто бы его на миноносце вовсе не было. По выходе из каюты Филипповский продолжал, однако, настаивать на правильности своего взгляда о необходимости сдаться ради спасения жизни адмирала.
…Фельдшер Кудинов со своей стороны показал, что до полуночи адмирал был, по-видимому, в сознании, а потом бредил и на вопросы не отвечал.
Вскоре после совещания с Коломейцевым, Филипповским и Семёновым флаг-капитан Колонг приказал лейтенанту Вурму достать простыню и передать её командиру, чтобы поднять её вместо флага при появлении неприятеля. Вурм исполнил это приказание, но кап. Коломейцев, отбросив простыню, сказал: «Что за трагикомическое положение, что я, командир военного судна, повезу своего адмирала в плен: этого никогда не будет».
15 мая на рассвете на горизонте показались крейсер «Дмитрий Донской» и миноносцы «Бедовый» и «Грозный», которые приняли первоначально «Буйного» за неприятеля и изменили курс. Подняв позывные и давая о себе знать по телеграфу, командир «Буйного», видя, что «Дмитрий Донской» и миноносцы приближаются, решил об этом доложить адмиралу. Узнав, что уголь на исходе, что котлы миноносца «Буйный» засолены, а машина повреждена, адмирал пожелал перейти на миноносец «Бедовый», о чём, по приказанию флаг-капитана, было сообщено по семафору и «Бедовому», и «Дмитрию Донскому». В 9-м часу утра к «Буйному» подошёл катер с «Дмитрия Донского», на котором адмирал Рожественский, и чины его штаба были перевезены на «Бедовый». Адмирал поздоровался с командой и с командиром, кап. 2-го р. Барановым и, по удостоверению комендора команды миноносца «Бедовый» Григория Михайленко, исполнявшего обязанности сигнальщика, осведомился — имеется ли на миноносце белый флаг. Прибывший с «Дмитрия Донского» младший врач Туржемеский остался при адмирале и почти все время до самой сдачи находился при нём. Он застал адмирала в сознании, но нашёл повреждения его тяжкими, а положение опасным. Адмирал часто впадал в забытье и, видимо, не всегда отдавал себе отчет в окружающем.
Приняв адмирала, миноносец «Бедовый» поднял сигнал: ««Грозному» следовать за мной», — и по семафору сообщил: «Адмирал Рожественский на миноносце, ранен, большинство штаба тоже, идём во Владивосток, если хватит угля, в противном случае в Посьет, идите так, чтобы ваш дым не попадал на нас». «Грозный» вступил в кильватер «Бедовому», и оба взяли курс на Владивосток. Первоначально «Бедовый» шёл под четырьмя котлами, а затем под двумя, делая не более 12 узлов. Распоряжение о превращении паров в двух котлах удивило команду, но инж.-мех. шт.-кап. Ильютович объяснил, что мера эта обусловлена недостатком угля.
Задолго ещё до появления неприятельских миноносцев среди команды прошёл слух, что адмирал решил в бой не вступать и при встрече с врагом сдаться. Слух этот был вызван разговорами офицеров, которые присутствием команды, видимо, не стеснялись. По словам машиниста Попова, он сам слыхал, как командир Баранов говорил, что, если миноносец нагонят японцы, «Бедовый» сдастся. Часов около 10-ти вахтенный начальника мичман О’Бриен-де-Ласси приказал сигнальщику Сибиреву приготовить белый флаг из скатерти, взятой в кают-компании. «Неужели будем сдаваться?» — спросил Сибирев. «Адмирал приказал приготовить на всякий случай», — ответил О’Бриен-де-Ласси.
Около часу, как это установлено выпискою из шканечного журнала миноносца «Грозный», в виду острова Дажелета, на горизонте, несколько слева и позади, показались дымки, о чём тотчас же на «Бедовом» было доложено командиру и флаг-капитану, которые вместе с многими из офицеров поднялись на мостик. Высказывались разнообразные предположения. Одни говорили, что это наши отставшие суда; другие утверждали, что это японцы. Многие признавали необходимым увеличить ход и развести пары во всех котлах, другие считали, что лучше выждать. Когда силуэты двух неприятельских миноносцев обрисовались ясно, что было около 3 часов дня, команда «Бедового», без всякого приказа, разошлась по орудиям и, видимо, ждала боя. Офицеры на мостике о чём-то совещались. Ход увеличили, приказано было поднять пары.
На «Грозном» в это время уже пробили тревогу. «Грозный» приблизился к «Бедовому» и поднял сигнал: «Нагоняют японские миноносцы, что будем делать?» — «Сколько можете дать ходу?» — спросили с «Бедового». «22 узла», — ответил «Грозный» и вслед за этим получил приказание идти во Владивосток. Удивленный таким, ничем не оправдывавшимся распоряжением, командир «Грозного», капитан 2 ранга Андржиевский семафором спросил: «Почему уходить, а не принять бой?», — на что ответа не последовало. На «Бедовом» в это время мичман О’Бриен-де-Ласси приказал уже сигнальщику Сибиреву пристопорить белый флаг, а командир и флаг-капитан распорядились отогнать команду от орудий. Неприятель был близко. Все офицеры «Бедового» вышли наверх. Последними поднялись на палубу доктор Туржемеский и лейтенант Кржижановский, в каюте оставался один адмирал, который временами только приходил в сознание. По словам матроса Савича, находясь в кают-компании, он видел, как к адмиралу прошел командир капитан 2 ранга Баранов, и слышал, как тот спросил адмирала: «Прикажете ли, ваше превосходительство, открыть огонь, неприятельские миноносцы приближаются», на что адмирал будто бы ответил: «Огня не нужно открывать, сдадимся в плен, а «Грозному» просемафорить идти во Владивосток».
После первого же неприятельского выстрела в 3 ч. 25 мин. «Бедовый» застопорил машину и, по распоряжению флаг-капитана Колонга, поднял сигнал: «Имею тяжело раненных». Одновременно с этим, по
