Воробьи, с легкостью подхватив ее куртку и повесив на крючок у двери, провели Прю по короткому коридору в огромную гостиную.
В резном деревянном камине бушевало пламя, и его отсветы бросали извивающиеся тени на высокий потолок. Большая часть мебели была покрыта белыми чехлами — за исключением двух высоких кресел, стоящих напротив камина. Стены были уставлены книжными шкафами, и тысячи разноцветных корешков на полках создавали иллюзию причудливого гобелена. С висящего над камином портрета в раме слегка сползло покрывало, явив взгляду голубую сойку в строгом костюме. Прю почти физически ощутила исходящий от этой комнаты дух уютной меланхолии.
— Добрый вечер, — донесся сухой старческий голос от одного из кресел. — Надеюсь, вы благополучно добрались. Прошу, садитесь.
Из-за спинки появилось огромное крыло, покрытое бесчисленными белыми и коричневыми перьями, и указало на противоположное кресло.
Прю шепотом поблагодарила и прошла через комнату к предложенному ей месту. Там ее окутало тепло камина, от которого тут же начали согреваться джинсы на ногах, и, усевшись, она обнаружила, что ей в глаза смотрит филин Рекс.
Вблизи он выглядел еще более впечатляющим. Из пушистой шапки перьев на голове поднимались “рожки”, а пестро-коричневое тело целиком заполняло собой массивное кресло. Птица была одета в мягкий бархатный жилет. На макушке, между двумя пучками перьев, сидела шляпа с кисточкой. Кривые когтистые лапы удобно расположились на пуфике, а пронзительные желтые глаза неотрывно глядели на Прю.
— Прошу прощения за состояние комнат, — продолжил он. — У нас почти не было времени позаботиться о комфорте. Более срочные проблемы требуют нашего внимания. Но мне следует позаботиться о гостье. Вам, должно быть, хочется пить с дороги. Выпьете чаю или кофе?
— Просто чай, пожалуйста, — ответила Прю, по-прежнему борясь с изумлением. — Точнее, травяной. Если есть. Мятный там или еще какой.
— Мятного чаю! — крикнул филин, повернув голову. Хлопанье крыльев за его спиной, видимо, означало, что приказ услышан. Снова обернувшись к девочке, он впился в нее взглядом. — Девочка. Девочка Снаружи. Это восхитительно. Мне сказали, что вы… просто пришли в лес?
— Да, сэр, — ответила Прю.
— Я пролетал над вашим Внешним городом множество раз, но не сказал бы, что меня хоть раз тянуло побывать в нем. Там удобно гнездовать? Вам нравится? — спросил филин Рекс.
— Ну, наверное, — ответила Прю. — Я там родилась, и мои родители там живут, так что выбора у меня вроде как нет. Там довольно славно. — Она помедлила. — Большинство людей… и зверей… которых я тут встретила, чуть не сошли с ума от моего появления. А вы почему-то совсем не кажетесь удивленным.
— О Прю, если вы поживете с мое, то повидаете много всего странного и чудесного. И чем больше странного и чудесного вы увидите, тем меньше будете, как вы выразились, сходить с ума.
Филин поднял пестрое крыло, слегка пощипал его клювом и снова опустил.
После недолгого молчания Прю рискнула задать вопрос, который мучил ее с первой минуты в этом доме:
— Мистер Рекс, вы не знаете, что вороны сделали с моим братом?
Филин вздохнул.
— Очень, очень сожалею, но это мне неизвестно. Если все так, как вы говорите, и вашего брата действительно украли вороны, то найти и наказать похитителей не более в моей власти, чем если бы виновниками оказались саламандры.
Прю не поняла, к чему он клонит.
— Видите ли, — продолжал князь, — вороны — все их подвиды — несколько месяцев назад бежали из государства. От них всегда были одни проблемы и убытки, эти птицы склонны к воровству, им казалось, что они стоят выше своих пернатых соотечественников. Развилось сепаратистское движение. Естественно, мы долгие годы боролись с ними, но однажды июльским днем они все же покинули княжество. И я с прискорбием вынужден сказать, что с тех пор мы о них почти ничего не слышали.
По ритмичному биению крыльев за спиной Прю поняла, что чай готов, и с благодарностью приняла из когтей двух слуг-воробьев чашку и блюдце. Следом принесли чайный поднос — его осторожно поставили на столик рядом с креслом. Один из воробьев поднял чайничек и налил в чашку Прю темную жидкость. Поблагодарив птицу, Прю печально размешала кусочек сахара, удрученная осознанием того, что очередная надежда оказалась ложной.
Заметив ее отчаяние, филин Рекс снова заговорил.
— Но это не означает, что нас не заботит в высшей степени их местонахождение. Даже наоборот: их глупые выходки для нас — словно бельмо на глазу. Особенно сейчас. Понимаете ли, в последние несколько месяцев отдаленные северные поселения на границе Дикого леса постоянно подвергаются нападениям бандитов, которых наши граждане описывают как “койотов в военной форме”. Получается, что койоты — не забывайте, они всегда славились самой удручающей неорганизованностью среди жителей леса! — сумели объединиться и сформировать сплоченное войско. Если бы я так не заботился о благополучии моих подданных, то первым бы назвал такие сведения абсолютно неправдоподобными. Но я слышал рассказы, Прю, видел пострадавшие семьи, разоренные гнезда, поваленные деревья, разграбленные земли. От этого нельзя отмахиваться.
Наши послы много раз обращались в усадьбу губернатора с просьбой позволить нам защищать наших граждан и границы ответными атаками — но все прошения отвергались. Я собственнолично прибыл, чтобы просить отменить поправки к протоколам, которые запрещают военные операции на территории Дикого леса до тех пор, пока наши границы снова не станут безопасны. И тут приходит весть, что вороны, эти неблагодарные бандиты, украли Снаружи ребенка и перенесли на территорию Дикого леса. Это вопиющее нарушение закона плохо скажется на авторитете всего Авианского княжества. Я разгневан и опечален не меньше вашего, Прю. В усадьбе губернатора не хотят признавать отдельного статуса воронов, поэтому их действия могут вовсе сорвать наши планы. — Он помедлил, подбирая слова. — Власти уже много лет пытаются найти способ ограничить свободу авианцев. Меня беспокоит, что теперь у них есть на то еще больше оснований.
— Каких? — спросила Прю.
Филин пожал плечами.
— Недоверие. Нетерпимость. Страх. Им не нравятся наши порядки.
Для Прю это было непостижимо. До сих пор все птицы, которые встретились ей в этом странном месте, вели себя очень дружелюбно и любезно.
Филин Рекс резко поднял крылья и в несколько стремительных взмахов подлетел к сложенным у камина дровам — огонь уже догорал. Он схватил когтями свежее полено и бросил в угли. Пламя поднялось снова. Вернувшись в свое кресло, филин поправил шляпу и продолжил:
— Прошли те дни, когда усадьба губернатора была источником мудрых советов и справедливых законов. Теперь это логово оппортунистов и потенциальных деспотов, каждый из которых старается урвать себе хоть самый завалящий кусок власти. Темная бездна, оставшаяся после переворота.
— Переворота? — спросила Прю. Все это время она так и помешивала чай, завороженная рассказом филина. Опомнившись, девочка с тихим звоном положила ложечку на блюдце.
Князь угрюмо кивнул.
— Тут нужны некоторые разъяснения. Во время переворота вдовствующую губернаторшу, вдову покойного губернатора Григора Свика, сместили и изгнали в Дикий лес.
— Григор Свик — папа Ларса? — спросила Прю.
— Дядя, — ответил филин Рекс. — И что это был за правитель! Великодушный, добрый человек. С таким пониманием относился к другим видам, что лучшего и желать нельзя. Мы были большими друзьями. Как только мы заняли наши посты, то сразу же договорились о суверенитете Авианского княжества и Северного леса, которые существовали уже многие века, но до тех пор не имели официального признания. Все могли пересекать государственные границы свободно и безопасно. И, что самое главное, мы подписали протоколы Дикого леса — тот самый договор, который я теперь пытаюсь аннулировать, — где назвали
