путами, а профессор Кеннеди стремительно накладывал на помещение чары, которые должны были обеспечить их уединение. Ремус с горечью подумал, что волшебнику, скорее всего, не понравилось, что темное существо общалось с Мальчиком-Который-Выжил, и профессор решил наказать оборотня за подобную наглость. Люпин, глядя, как Кеннеди деловито заканчивает свою работу и усаживается на одну из парт, вспомнил, что в том коридоре, по которому они шли, не было ни одного портрета, так что вряд ли МакГонагалл узнает о том, что он попался в руки коварному типу.
— Ну, здравствуй, Лунатик, давно не виделись, — на физиономии Кеннеди появилась хорошо знакомая Люпину ухмылка, и тут Ремусу стало по-настоящему страшно.
— Блэк? — Люпин все еще испытывал пустые надежды, однако довольный кивок преподавателя подтвердил его догадку. — Что ты забыл в Хогвартсе?
— Компания дементоров мне порядком наскучила, — Сириус демонстративно зевнул. — И я решил сменить круг общения. Знаешь ли, обучение детей оказалось весьма забавным занятием.
Оборотень с ужасом смотрел на преступника, который столь непринужденно разгуливал в «самом безопасном месте волшебной Англии». И вряд ли прислужник Того-Кого-Нельзя-Называть находился в Хогвартсе с добрыми намерениями. А значит, его заинтересованность Гарри приобретает самый зловещий характер. Ремус дернулся, пытаясь с помощью своей хваленой силы разорвать путы, но Блэк хорошо знал свое дело, и пленнику оставалось лишь беспомощно следить за его действиями.
— Что ты от меня хочешь? — Ремус уже понял, что попал в расставленную Блэком ловушку, и теперь хотел узнать планы предателя. Он понимал, что тот вряд ли устроил эту встречу лишь затем, чтобы мило поболтать с бывшим другом. — Решил добить последнего из нашей команды? Ну что же, признаю, твой черный план удался.
— О, я всего лишь хотел, чтобы ты наконец-то выполнил свой долг по отношению к Джеймсу, — Сириус наклонился к пленнику. — И я был очень разочарован тем, что ты не сделал этого без моей подсказки. Сохатый вряд ли в восторге от тебя.
— И это говоришь ты, который предал его! — справедливый упрек Сириуса вызвал гнев Люпина. — Это благодаря тебе Гарри вырос без родителей!
— Ты и вправду так думаешь? — Блэк с каким-то сожалением посмотрел на Люпина. — Ну что же, у меня имеется очень простой ответ на все твои обвинения.
Сириус встал посреди класса и, внимательно глядя на Ремуса, медленно достал палочку из кобуры. Оборотень решил, что бывший друг собирается провести с ним «окончательный расчет», и внутренне сжался. Он только надеялся, что ему удастся до конца сохранить невозмутимое лицо, дабы этот предатель не получил удовольствия от его страха.
— Я, Сириус Орион Блэк, клянусь моей магией и жизнью, что я не предавал Джеймса Поттера и не совершал тех преступлений, в которых меня обвиняют, — от палочки Сириуса разлилось мягкое сияние, охватившее все его тело. — Да будет так!
Ремус тупо смотрел на то, как сияние впиталось в тело Блэка, который, как ни странно, вовсе не торопился отбрасывать ноги. Видимо, желая облегчить Люпину восприятие реальности, Сириус небрежным жестом трансфигурировал полюбившуюся ему парту в кресло и, насмешливо поглядывая на оборотня, уселся в него. Наконец-то Ремус осознал, что магия только что подтвердила невиновность Сириуса.
— Бродяга, но тогда получается... — мысли стремительно проносились в голове Люпина. — Это Петтигрю?
— Да, крысеныш переиграл всех нас, — лицо Сириуса приобрело злое выражение. — Мы не могли даже представить, что трусоватый подхалим Питер окажется шпионом Волан-де-Морта, и Джеймс и Лили заплатили за это своими жизнями. Это была моя ошибка, Лунатик, я предложил назначить его хранителем их дома... думал обмануть упиванцев, а обманул всех нас.
Сириус сокрушенно махнул рукой, отгоняя неприятные мысли. Ремус представил себе, как тот одиннадцать лет подряд каждый день терзал себя в Азкабане этими воспоминаниями, и содрогнулся от подобной картины. Люпин знал, что из себя представляют дементоры, и не сомневался, что Сириусу было не скрыться от мрачной памяти. И Люпин еще имел наглость жаловаться на свою судьбу! По сравнению с Блэком он был просто счастливчиком.
— Прости, Сириус, я тогда не поверил в твою невиновность, хотя прекрасно знал тебя, — Ремусу действительно было стыдно. — Вы с Джеймсом были как братья, и я должен был понять...
— Ты был не один, Лунатик, — Сириус невесело усмехнулся и наконец-то обратил внимание, что его старый друг все еще связан. Взмах палочки и Люпин уже поднимается на ноги, опираясь на руку Блэка. — Я тоже был не лучше, подозревая тебя. Это Джеймс верил друзьям безоговорочно, а я не был так хорош, как он.
Ремус сжал старого друга в объятиях, и на его глазах выступили слезы. Он ничего не хотел говорить в этот момент. Спустя одиннадцать лет одиночества он встретил Гарри и Сириуса. Ему казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Лунатик, я уже забыл, что ты способен раздавить руками медведя, — удовлетворенно хмыкнул Блэк. — Нам с тобой есть о чем поговорить, но сегодня тебя надо идти, чтобы МакГонагалл ничего не заподозрила. У меня еще один день занятий, а потом я свободен. Приглашаешь старого друга в гости?
Ремус только кивнул, виновато поглядывая на плечи Сириуса, на которых наверняка остались синяки. Ему жутко не хотелось расставаться с Бродягой, но он понимал, что тот находится в Хогвартсе несколько неофициально и что нельзя наводить на него подозрения. Он был один очень долго и перетерпит еще один день, хоть это и будет нелегко. Но он верил, что его жизнь сегодня очень сильно изменилась. Вместе с Гарри и Сириусом в ней вновь появился смысл.
Глава 11. Женские хитрости
* * *
Профессор Слагхорн попросил Гарри помочь ему нарядить ель для рождественской вечеринки, и Поттер, взяв с собой для компании Гермиону и Невилла, с удовольствием предался новому для себя делу. Как нетрудно догадаться, Дурсли не горели желанием приобщать нелюбимого племянника к рождественским ритуалам, поэтому Гарри никогда не занимался этим увлекательным занятием. Да и в прошлом году, когда он провел Рождество у Тонксов, елка в их доме к его приезду уже была наряжена. Так что для Гарри это был совершенно новый опыт, и мальчик был весьма благодарен профессору за его просьбу.
— Нет, нет, Гарри, повесь этого барсука на одну ветку выше! — как и положено старому заслуженному профессору, Слагхорн, в основном, занимался руководством, лишь иногда подходя к дереву, чтобы чуть-чуть подвинуть очередное украшение. — Видишь, тогда он окажется правильно расположенным по отношению к ворону.
— Зачем делать все это руками? — проворчал Невилл. — Ведь есть же волшебство.
Несмотря на то, что Лонгботтом говорил шепотом, преподаватель его прекрасно услышал. Гарри вообще заметил, что слух декана Слизерина в зависимости от его желания может изменяться самым причудливым образом. Иногда можно было говорить при нем в полный голос, и профессор никак не показывал, что слышит детские голоса. Но если Слагхорн считал нужным как-то прореагировать на слова учеников, он был в состоянии расслышать с десяти шагов то, что сам Поттер с трудом разбирал, стоя рядом с говорящим. Так было и на этот раз.
— Мистер Лонгботтом, это же рождественская ель! — пожурил Слагхорн хаффлпаффца. — Ее следует наряжать без помощи магии. Этот обычай, кстати, упоминается еще в работе известного зельевара Томаса Спиритуса, который жил в четырнадцатом веке. Увы, сейчас молодежь все меньше и меньше помнит о традициях.
Профессор обожал подобные отвлеченные рассуждения в присутствии учеников, особенно Гермионы Грейнджер. То внимание, с каким та ловила каждое его слово, а потом, как замечал Гарри, старательно конспектировала все речи зельевара, явно льстило самолюбию Слагхорна. Впрочем, Гермиона не зря тратила свое время, так как благодаря наставнику Гарри обнаружил, что профессор в своих высказываниях сообщал очень много интересных фактов, которые не грех было и запомнить.
«Кстати, Гарольд, это не тот Спиритус, про которого ты рассказывал? — вспомнил Гарри. — Он вроде бы еще сливочное пиво изобрел».
«Кто о деле, а ты только о сливочном пиве и думаешь, — горестно вздохнул наставник. — Он знаменит в первую очередь созданием перечного зелья, что для юных магов должно быть гораздо важнее, чем какое-то пиво».
«А кто меня при всяком удобном случае уговаривает выпить лишнюю кружку? — ехидно поинтересовался Гарри. — И, между прочим, что касается Спиритуса, я не забыл ни о перечном зелье, ни о костеросте».
«Случилось чудо! — Гарольд изобразил восторг. — В голове моего ученика хоть что-то отложилось. Вот что значит приятная ассоциация. Но Мерлин с ним, этим Томасом, давай лучше отойдем и посмотрим на результат ваших трудов».
Гарри подошел к входной двери, возле которой стоял профессор Слагхорн,, и оглядел наряженную ель глазами человека, входящего в кабинет зельевара. Старание ребят по воплощению в жизнь идей Слагхорна принесло свои плоды, и все игрушки и гирлянды, украшавшие елку, образовывали единую картину, в которой даже неискушенный взгляд легко угадывал герб Хогвартса.
— Ух ты, здорово получилось! — Гарри сам удивился тому, насколько изящной вышла эта композиция. — Никогда не думал, что можно так украсить ель.
— Я видела что-то подобное в Лондоне, в одном из универмагов, когда мы с родителями ездили покупать подарки, — заметила Гермиона, так же восхищенно рассматривавшая дело своих рук. — Но я думала, на такое способны только дизайнеры
