Стихотворения

И ночью,
                 С призрачною лампой
(С пульсирующим светляком),
Не он ли к парочке сомнамбул
Подсаживается тайком?..

Любовь чернеет от историй
(Мацеста… ванна… серебро…), —
И все ж орешек в санаторий
Приносит лишь одно добро.

Скрипучий гриф в погибель согнут:
Заела канифоль смычок…
Конечно, музу средь инкогнит
На пляже
                  Сыщет старичок.

Мне рано думать об отставке…
Нет, нет, — Ревекка не права:
Купальской ночью
                                 В лютой давке
Летят и светятся слова.

И в каждом — только половина,
Чего так требует отбор,
И каждое — ко мне с повинной,
Как я к Мацесте —
                             До сих пор…

2. КАПИТАН ВОРОНИХИН

Столб телеграфа к югу направился,
Ласточка во фраке — нотой косой.
В бемолях Шопена,
                                  в диезах Штрауса
Танцует на поверхности лодка-фасоль.

А слева, под лесом
                                       (Откуда вылазки
Горцы на банды в девятнадцатом вели),
Семью крейсерами вырос Ворошиловский[120],
Башнями причалили эти корабли.

Пальмам букетами качаться нравится,
По самую макушку расчесан фонтан,—
И лестницу (к приему) выскребла здравница:
Милости просим, товарищ капитан.

Жуков, растревожив в пернатом шиповнике,
По гальке, по плитам
                                    (Наверх и вниз)
Вот они ходят —
                                Майоры, полковники, —
 Зажги папиросу, струей затянись.

Только в столовой,
                                         В условиях пленума,
И сохранен (на калории) ранг.
Обуглено сердце солдата рентгенами,
Разрознены темные кости фаланг.

То — снимок. А солнце прыскает спицею,
Воду из ванны нарезом вертит…
(Благоприятные имеет ауспиции
Добытый в гражданскую миокардит.)

Лежа в соломенном,
                                       Воздух просоленный
Запихивай поглубже, товарищ капитан!
Лодка в купоросе ездит фасолиной,
Пальма волосата,
                                  И букетом фонтан.

Снова (как некогда) венами полыми
Мужество и нежность к тебе идут,—
И всадник,
                 Конвоируемый бемолями,
Проскакивает через шопеновский этюд.

Сабля по желобу стлалась без памяти:
С каменными лицами, врага
                                                  (Чтоб не лез)
Китайской — до Чаквы — учили грамоте,