Стоят по обеим перилам…Где уж тягаться с Фортуной,И с этим… да вот… шестикрылым.
ПОСЛЕ ГИБЕЛИ
ВСТРЕЧА
Когда-либо и я стану старше,закупорится тромбами кровь —и лягут на моей комиссаршекосметика и твердая бровь.За чайником в лиловых разводах(фарфоровый Попов) помолчим,о бывших венценосных погодахвзмурлычет паровой серафим.Над лысинами нимбы парили,и также над чубами — тогда,как дом об одиноком перилеточила полевая вода.На комья натыкались тачанки,несла дробовики колея;бесстрастные глаза англичанкиподсинивала в мыле шлея.На лошадь поколупанный оспойобрушивался через седло:арканом захлестнуть удалось бы, —жаль, армия пришла засветло.Как в классе, в канцелярии планы:на западе — уже западня:деникинские аэропланыотчаянее день ото дня.Да стоит ли кобылячьих челок,паршивенькой халявы, взятаогулом офицерская сволочь,охотящаяся на кита.Мужичьего не вылакать пота,живые копошатся рубцы…И-эх-и! На охоту — охота,И кто тут — ястреба, горобцы?Гуляй по Запорожью, ребята,где саблей, где и пулей гониДеникина!.. Луна не щербата,глотает капитальные дни.А батьковский, на самом припеке,схилился заколоченный дом…Каштановые льны-лежебоки,сморчковое в лице молодом;Распутина и (вдруг) англичанкибелесые, как горе, глаза.И в грудень тарахтит на тачанке:недаром ободрал образа…Мохнатое ушло, но за чаем,за чайником в лиловом цвету,мы желчью печенега встречаем,к нам падающего на лету!1921
КОСОЙ ДОЖДЬ
КРИНИЦА
Пупами вздуваясь, большая-большаяУтробная лопается вода:Сквозь сутолоку, лишаев не лишаяЖабьих жабо, поспешает туда!На дереве, треснувшем вдруг от натуги(Не выдержала, дубовая грудь?),На коже — горбатые секторы — дуги,Радиусы: осмотрительней будь!Прислышался запах (на глаз иль на ощупь),Попробуй: махровый и есть лишай!Куда же ведешь ты, портретная роща:Сам я — Сусанин: за мной поспешай.Поправил заботливо заспанный галстук,С кривою улыбкой трость прихвачу.«Да что ты: не сыро…» — «Подумай, пожалуйста,Палкою рот раздеру я ключу?»Приятель под куст закадычную шляпу(Затрясся пером деревянным куст)