тетрадочки с разными предсказаниями. Вы их…- он сплюнул, глотая мат, - вашему Ельцину отдали или себе припрятали?
- Послушайте, Аслан Алиевич…- Снегирев запнулся. - Это… не такой простой вопрос… Вы можете мне не верить, но мы и в самом деле пытались сделать все, что в наших силах…
- Вах!! - махнул чеченец рукой. - Ну что ты мне будешь гаварыть - пытались-мытались? Что, Лысого Меченого притравить не могли или алкаша беспалого? Как Литовкина или бедолагу Пащенко, да? Диоксина с полонием пожалели, да?
'Откуда он про это знает?! - пронеслось в мозгу генерала. - До этого же еще далеко… Хотя… если он тоже из них…'
Его вдруг проняла крупная дрожь.
И дрожь эта была вызвана не тем, что он боялся Аслана, хотя, конечно, боялся. Но не только, и, пожалуй, даже, не столько…
Снегирев ощутил остатками умений мага третьей ступени, что было в этих руинах еще что-то, кроме них. Что-то очень сильное и злое. Тогда дела их куда более поганые, чем казалось, ибо сражаться с магом- провидцем, не имея на своей стороне никого похожего, так проще удавиться. Но, черт возьми, Эйгахаловы людишки, помнится, говорили, что в здешнем мире способен на что-то существенное маг никак не меньше восьмой ступени? Генерал точно не помнил на память всех самопальных чародеев ОГВ, вернувшихся с Аргуэрлайла на Землю, но то, что его собеседника там не было, - это факт. Он бы знал… Или тот просто не доложил о пробудившихся способностях?!
Дьявол! Так ведь это он, не иначе, вылечил его, причем от очень скверных ран! Но как же тогда быть с 'правилом одного таланта', согласно которому маги не могут почти ничего за пределами своей 'специализации'? Или есть исключения? А может их 'кореша' из Конгрегации просто наврали? Или… это Аслан не маг, а шаман? Эти и правда могут почти все.
- Ладно, - поднялся с места Аслан, хлопая себя по бедрам и вставая. - Все это не так важно, потому… Потому что… Не буду долго говорить, время не терпит. К нам на Землю пришел бог.
- Бог? - зачем-то переспросил Снегирев.
- Бог, самый настоящий. Тут у нас, видите ли, уже примерно лет этак тысячи с три как не было богов, - сообщил Аслан. - Почему думаете маны кот наплакал, да и та дрянная? Потому как ее проводники в наш мир - именно боги и высшие демоны, что бы эти кретины из тамошних школ не говорили. Ну вот, когда наши ученые пробивали дырку между мирами, они нашумели так, что разбудили одного крепко спящего, почитай что мертвого бога. Нет, не совсем мертвого…
Чеченец поморщился, пытаясь подобрать слова.
- Он, как бы это сказать, впал в детство, что ли? Нет… не то… - Аслан провел ладонью по лицу. - Не знаю, как объяснить. Понимаете, боги, они вообще не то, чем кажутся. Все дело в том, что он потерпел поражение… Когда-то, очень давно… Имя его никогда больше не произносилось, даже имя… Еще во времена той самой цивилизации, что была на Аргуэрлайле до той, которую мы там застали, в ее самые ранние дни. Оно было сбито с барельефов, а его изображения уничтожены все до одного. Были убиты жрецы, все до единого, и даже просто люди, знавшие, как ему правильно поклоняться. Вот такой бог- изгнанник, вышвырнутый и с Неба, и из Преисподней, одинаково проклятый и там, и там. Нет, ты не подумай, майор! - вдруг словно спохватился чеченец, назвав Снегирева по званию, в котором тот был во времена операции 'Порог'. - Он был силен, очень силен! Но, - кривая усмешка, - нашлась сила и на него. По его приказу мертвые могли восстать из могил, но он не мог погасить Солнце и даже Луну, оттого и проиграл. Ибо силами Солнца его враги и пользовались…
Чеченец бормотал это каким-то странным речитативом - ни дать, ни взять служка в темном храме, привычно отчитывающий слова богохульного писания…
- И бог явился сюда по нашему следу. Обычно боги прикованы к своим вселенным, но этот был немного другой породы. Все дело в том, что он был Сыном…
Потом вдруг Аслан встряхнул головой, сурово поглядел на генерала.
- Да…чего-то я… Ну ладно, это не важно… пока.
Кроваво-красный отблеск дальнего пожара плясал на его костистом лице с уже заметно отросшей щетиной, отражался в блеклых глазах.
- Просто прими это к сведению - раньше на Земле не было богов. Теперь они есть. Теперь Он есть, - поправился. - Мы ему служим. Он пришел ко мне, когда мне было плохо, когда ваша 'демократия' вышвырнула меня из армии и грозилась раскатать мою несчастную Чечню танками. И я ему поверил и впустил в себя… И теперь служу ему. Я и мои товарищи. И тебе тоже придется ему послужить. Но сперва его надо будет немного подкормить…
- Кого? - пересохшим горлом выдавил генерал.
- Нашего Владыку… - прозвучало в ответ.
И ухмылка, в которой противоестественно смешались неподдельное благоговение и одновременно умиление, с каким хозяин смотрит на любимую собаку или кошку, показалась Снегиреву на редкость омерзительной и страшной.
- Нет, ты не подумай… Ему не нужна кровь, плоть или то, что мы называем душой… - как бы размышлял его собеседник вслух. - Просто жертва отдает ему оставшиеся годы своей жизни - он питается временем, которое определено человеку. Ему все равно, чье время, хотя, конечно, у молодого времени больше, чем у старика…
Так бурча себе по нос, он вытащил из кармана разгрузки пачку свечей, затем на полу появился старинный медный тазик, наполненный водой, в которой плавали кусочки льда. Расставил свечи вокруг миски в пластиковые розеточки, какими украшали свадебные торты. И это контраст потусторонней жути и прозаических мелочей мирной жизни заставил сердце генерала сжаться.
Аслан постоял со склоненной головой три или четыре минуты, словно молясь в молчании. Затем принял у вышедшего из дверного проема автоматчика накрытый крышкой армейский котелок - самый обычный.
Под крышкой оказалась пригоршня исходящих сизыми искрами углей.
Он дунул на угли и зажег свечи от вспыхнувшего пламени…
- Нельзя использовать спички, в этом огне не должно быть ни следа серы, - объяснил он. - А это тлеющие угли от разбитого снарядом дома… Самое то - огонь смерти и разрушения…
Снегирев лишь наблюдал с обреченным отчаянием, как бывший подполковник бывшей Советской Армии расставляет свечи вокруг миски, всматриваясь в отражение огоньков.
Рослый бородатый боевик молча принес на руках спеленатого шнурами, как младенца, солдатика, кажется Еремеева, и бережно положил у огненного круга, словно боялся сделать жертве больно. Потом бесшумно, как огромный тигр, скрылся в темноте и почти сразу появился, держа на руках еще одного, точно так же связанного, с перебинтованной головой. Тот слабо стонал, не открывая глаз. Затем рядом лег так же скрученный Пашков. Следующим был - Снегирев даже не сразу поверил - чеченец с развороченной грудью, кое-как перебинтованный. После еще трое - два солдата и не первой молодости женщина, не разобрать - русская или чеченка (похоже, поймали первую попавшуюся).
Густобородый здоровяк присел на корточки рядом с обреченными. Аслан наоборот - отошел в тень. Но тут порыв сквозняка задул несколько свечей и бригадный генерал, шипя сквозь зубы проклятия, вновь раздул почти погасшие угли из котелка и зажег свечи.
И только потом бородач достал нож. Обычный столовый нож, не какой-нибудь навороченный 'боуи' или 'кукри' и не здешний кинжал в серебре, а заурядный сточенный столовый нож с деревянной ручкой, видать не одно десятилетие мирно служивший нескольким поколениям хозяек на какой-то грозненской кухне.
Снегирев закрыл глаза, видеть это было выше его сил. Что бы там ни было с ним дальше, он имеет право не видеть Этого.
Он услышал чавкающий звук входящего в плоть лезвия, женский стон, какое то бульканье…
Потом.
Потом пришел Он.
Или ОНО…
Что-то омерзительное и страшное…
