Ранситера? На основании ваших слов и того, что я слышал из раговоров других, я прихожу к выводу, что вы — профессиональные агитаторы. — Блисс бросил на Джо взгляд, полный невозмутимой уверенности в себе.
Джо не ответил. Он разглядывал старые здания из кирпича, дерева и бетона, странные машины, большинство из которых были черного цвета, и думал, — только ли ему одному среди членов группы объявился этот особый аспект жизни 1939 года.
“В Нью-Йорке будет иначе, а здесь страна Библии — Средний Запад, известный своим изоляционизмом. Мы не будем здесь жить, мы поселимся на восточном или западном побережье”.
Однако инстинктивно он чувствовал, что наткнулся на вопрос, который будет для всех них важной проблемой.
“Мы слишком много знаем, — думал он, — чтобы спокойно жить в этом времени. Если бы мы отступили на 20–30 лет, то были бы в состоянии преобразиться психически; повторное переживание программы “Джемини” и выходов в космос, или первых, примитивных полетов “Аполло”, было бы не очень интересно, но возможно. Зато в этом периоде… Они все еще слушают “Две черные вороны” на пластинках со скоростью 78 оборотов в минуту. И Джо Пеннера. А также программу “Мерт и Мардж”. Все еще не изжиты последствия великого кризиса. Люди нашей эпохи имеют колонии на Марсе и Луне, постоянно совершенствуют межзвездные полеты, а они все еще не могут справиться с пустынями Оклахомы. Эти люди живут в мире, законы которого определяют риторика Уильяма Дженнингса Бриана, а “обезьяний процесс” Скопса — дело живое и актуальное. Никоим образом мы не сможем приспособиться к их мировоззрению, морали, политическим взглядам, — думал он. — Для них мы — профессиональные агитаторы, понять которых еще труднее, чем фашистов. Мы представляем большую угрозу, чем партия коммунистов, вообще, мы самые опасные агитаторы, с которыми эта эпоха имела дело. Тут Блисс совершенно прав”.
— Откуда вы взялись? — спросил Блисс. — Вы не из Соединенных Штатов. Или я ошибаюсь?
— Нет, вы не ошиблись, — ответил Джо. — Мы граждане Североамериканской Федерации. — Он вынул из кармана двадцатипятицентовик с портретом Ранситера и вручил его Блиссу. — Примите это от меня в подарок.
Взглянув на монету, Блисс даже задохнулся от удивления.
— Этот профиль на монете — ведь это умерший! Это мистер Ранситер, — сказал он дрожащим голосом. Потом еще раз взглянул на монету и сильно побледнел. — И эта дата! 1990 год…
— Надеюсь, вы не выдадите всего сразу, — сказал Джо.
Когда “виллис-найт” добрался до Предпохоронного Дома Истинного Пастыря, церемония уже кончилась. На широкой белой деревянной лестнице трехэтажного дома стояла группа людей; Джо сразу же узнал всех. Вот они и нашлись: Эди Дорн, Типпи Джексон, Джон Илд, Френси Спаниш, Тито Апостос, Дон Денни, Сэмми, Фред Зефски и… Пат.
“Моя жена”, — подумал он, вновь ошеломленный ее необыкновенной красотой.
— Нет, — сказал он вслух, вылезая из остановившейся машины. — Она — не моя жена, это она уже изменила.
“Однако, — вспомнил он, — она оставила кольцо. Оригинальное обручальное кольцо из кованого серебра с нефритом, которое мы вместе выбирали… Это все, что осталось”.
Новая встреча с Пат не была для него шоком. Как будто на мгновение вернулась видимость супружества, которое уже перестало существовать, которое вообще никогда не существовало, и все же кольцо было ощутимым его доказательством. Впрочем, оно может исчезнуть, если когда-нибудь Пат захочет убрать и этот последний след.
— Привет, Джо Чип, — сказала она своим холодным, почти насмешливым голосом, внимательно глядя на него.
— Привет, — неловко ответил он. Остальные тоже начали здороваться с ним, но это казалось несущественным: Пат привлекла все его внимание.
— А где Ал Хэммонд? — спросил Дон Денни.
— Ал умер. Венди Райт тоже, — сказал Джо.
— Мы уже знаем о Венди, — спокойно заметила Пат.
— Нет, мы не знали, — вставил Дон Денни. — Мы предполагали, но не были уверены. Во всяком случае я. Что с ними случилось? Кто их убил? — обратился он к Джо.
— Они умерли от истощения, — ответил Джо.
— Почему? — жестко спросил Тито Апостос, протискиваясь вперед.
— Последнее, что ты сказал, Джо, там, в Нью-Йорке, прежде чем вышел с Алом Хэммондом… — начала Пат Конлей.
— Я помню, что сказал, — прервал ее Джо, но она продолжала:
— Ты говорил что-то о времени. “Прошло слишком много времени”, вот твои слова. Что это значит? Это имеет какую-то связь со временем?
— Мистер Чип, — сказала Эди Дорн, — с тех пор, как мы сюда прибыли, этот город радикально изменился. Никто из нас этого не понимает. Вы видите то же, что и мы? — Она обвела рукой окружающие их здания.
— Я не знаю, что видите вы, — сказал Джо.
— Не крути, Джо, — гневно вставил Тито Апостос. — Ради бога, скажи нам просто, какое впечатление производит на тебя этот город. Этот экипаж, — он указал на “виллис-найт”, — которым ты приехал. Скажи нам, что это за машина?
Все ждали, напряженно глядя на Джо.
— Мистер Чип, — пробормотал Сэмми Мундо, — ведь это настоящий старый автомобиль, верно? Сколько ему лет?
— Шестьдесят два, — ответил Джо, чуть подумав.
— Значит, тридцатого года, — сказала Типпи Джексон Дону Денни. — Примерно так мы и думали.
— Мы считали, что он тридцать девятого года, — спокойно заметил Дон Денни. В его серьезном, бесстрастном голосе не было и следа возбуждения. Даже в подобных обстоятельствах.
— Установить дату было довольно легко, — сказал Джо. — Будучи в своей нью-йоркской квартире, я заглянул в газету. Было двенадцатое сентября. Значит, сегодня тринадцатое сентября тридцать девятого года. Французы думают, что преодолели линию Зигфрида.
— Это дьявольски интересно, — сказал Джон Илд.
— Я надеялся, что вы, как группа, существуете на более позднем этапе действительности, — заявил Джо. — Ну что ж, теперь вы знаете, что к чему.
— Если сейчас тридцать девятый год, то мы должны принять это к сведению, — сказал Фред Зефски высоким скрипучим голосом. — Конечно, все мы переживаем это так же, как и вы. Какая же здесь альтернатива? — Он энергично размахивал длинными руками, как бы желая склонить остальных на свою сторону.
— Успокойся, Зефски, — нетерпеливо сказал Тито Апостос.
Джо Чип повернулся к Пат.
— А что ты об этом думаешь?
Пат пожала плечами.
— Не пожимай плечами, а ответь мне.
— Мы отступили во времени, — сказала Пат.
— Не совсем так.
— Что же тогда с нами случилось? Мы продвинулись во времени вперед?
— Мы не двинулись с места, — сказал Джо, — и находимся там, где всегда. Но по какой-то причине действительность претерпела регрессивный процесс, утратила прежние точки опоры и вернулась назад, к предыдущему этапу. К этапу, на котором она находилась пятьдесят три года назад. Впрочем, может наступить и дальнейший регресс. Однако в этот момент меня больше интересует, не являлся ли вам Ранситер.
— Ранситер, — отозвался Дон Денни, на этот раз с ненужным возбуждением в голосе, — лежит
