Богу Солнца!
Сириусу?
В жертву…
Небольшое утешение, подумал он, хотя “утешение” — не самое подходящее слово. Теперь ее тело в наспех сделанном гробу перемещается в космосе, в чудовищной межзвездной пустоте.
Может быть, она рухнет когда-нибудь на солнце. Конечно — на чужое солнце, в пылающую домну, но все-таки солнце. Может быть, она хотела этого…
Он все еще не мог поверить, что ее нет. Он не пытался обмануть себя: она мертва, и его разум принял этот факт. Он не мог утешать себя безумной идеей свидания на небесах. Но вера — из области чувств, и, хотя он знал, что Луиза летит в гробу где-то в космосе, он прислушивался, чтоб услышать ее голос, ждал, что она войдет в дверь, удивлялся, что ее все еще нет — именно сейчас, когда она так ему нужна.
Это было невыносимо. Он избегал каюты, где они когда-то вместе жили, и приходил в нее только тогда, когда пытался заснуть. Многие люди находили утешение в бутылке, если хотели что-то забыть, но ему не хотелось бы такого забытья, да это и не помогло бы. Алкоголь только усиливал то, что он чувствовал; так с ним было всегда.
Но были случаи, когда он вынужден был заходить в ее каюту. Тогда он ложился на ее кровать — один, в темноте. Еще он рассматривал ее платья и книги, которые она читала, и вдыхал запах ее косметики, следы которой все еще витали в крошечной каюте.
И тогда он понимал, что она ушла от него навсегда!
Адмирал Йорк сидел за полированным письменным столом и выглядел так, как будто ему было неудобно. Он был высоким и худым, седые волосы коротко подстрижены. Даже сидя, он, казалось, сохранял служебную позу, хотя никогда не был чрезмерным формалистом. У него были теплые карие глаза и нежная улыбка. Монт считал его превосходным офицером. Он был вежлив; но эта вежливость не делала их разговор легче.
Монт осознавал чрезвычайный внешний контраст между ними. Его костюм не сидел так, как должен был сидеть; он похудел, очень похудел. Борода неухожена, под глазами темнеют полукружья теней. Монт стал твердым, тверже, чем когда-либо раньше, слишком твердым, чтобы гнуться. Он скорее сломается.
Конечно, не все проявлялось внешне, и он был этому рад, Он по-прежнему оставался Монтом Стюартом независимо от того, что чувствовал. Но и ему было как-то странно неловко, как школьнику, которого вызвали к директору. Он не принадлежал этому пространству, этой комнате. Жужжание воздухопроводов и пресный металлический запах корабля мешали ему. После теплой, возбуждающей атмосферы Сириуса-IX воздух казался холодным и мертвым.
— Выпьете, Монт?
— Да, пожалуй.
Адмирал Йорк налил по порции виски и пригубил свою. Монт выпил одним глотком. Адмирал обстоятельно раскурил сигарету, чтобы дать Монту время расслабиться. Монт, не желая его разочаровать, достал из кармана трубку и тоже закурил. Вкус табака был тем же; по крайней мере хоть это не изменилось.
Адмирал Йорк занялся стопкой напечатанных на машинке листов бумаги на своем столе. Монт знал, что там было четырнадцать страниц с его подписью на последней.
— Ну, Монт?
— Вы прочли это. Там — все. Мне больше нечего сказать. Йорк откинулся назад в своем кресле и уставился на свою сигарету, будто именно она была самым интересным в этом мире.
— Вам, конечно, ясно, что я ответственен за безопасность экспедиции. Поэтому большая часть вины за случившееся внизу — на мне.
Монт вздохнул.
— Вы глупец, Билл, так не считайте дураком меня. Все решения в отношении туземцев принимал я. Я постарался изложить это по возможности яснее в своем сообщении — случай, если в будущем вдруг возникнут какие-то вопросы. Вы ни в чем не виноваты!
— Может быть. Но я буду виноват, если теперь случится что-нибудь еще, и именно поэтому больше ничего не случится! Теперь мы знаем, что делать.
— Мы действительно это знаем?
Йорк пожал плечами.
— Послушайте, Монт, я не собираюсь устраивать вам трудности. Я знаю, что вы перенесли ужасный шок. Пожалуйста, поверьте мне: если бы я мог как-то вам помочь, я бы сделал это.
— Я знаю, Билл.
— Ничего не поделаешь, но я сам не могу действовать так, как мне хотелось бы. На мне ответственность командующего, и я вынужден делать то, что считаю наилучшим.
— И…
— И я возвращаюсь вместе с кораблем назад, на Землю, Монт. Я не хочу допустить нового кровопролития. С этого момента решения должны принимать более высокие авторитеты.
— Вы имеете в виду Хейдельмана?
— Я имею в виду Генерального секретаря. Конечно, вы Представляете ситуацию, в которую мы сами себя поставили, не хуже меня, правда?
Монт пососал свою трубку. Он почувствовал, как задрожали его руки и рассердился.
— Вы считаете, что у нас не получилось? Что все было напрасным? Что мы просто дали тягу?
Йорк отвел взгляд в сторону.
— А разве не так? Ну, подумайте сами! Вы не можете туда вернуться. Вы же сами должны это понимать! С самого начала было достаточно плохо, а теперь туземцы напали на нас и убили наших людей. И, возможно, еще хуже то, что вы убили туземца. Я не упрекаю вас за это — на вашем месте я бы, возможно, сделал то же самое. Но где-то все-таки должна быть граница. Мы пришли сюда не для того, чтобы начинать войну.
— Зачем же мы сюда пришли?
— Это ваше дело. Не мое. Моя задача — доставить вас сюда и обратно. И я намерен это сделать.
— Как прекрасно, как благородно! Может быть, вы даже получите за это орден.
— Не надо сарказма. Я пытаюсь разумно вам объяснить. Вы толстолобы, а не я. Всегда легче искать виновных среди начальства.
Монт встал.
— К черту — срываю на вас зло! — Он устало посмотрел на Йорка. — Как вы думаете, каково мне? Моя жена погибла. Ральф тоже. И Хелен. А я, я провалил самое большое задание, какое когда-либо получал. Вы когда-нибудь считали себя неудачником? Я до сих пор никогда! Я всегда думал, что могу сделать все. Может быть, раньше мне слишком легко удавалось; я не знаю. Теперь я по самую макушку в дерьме. Но я не лодырь. Я еще не сдался!
— Но что вы сможете
— К черту антропологию! Вы считаете меня глупцом? От этого зависит слишком многое, и вы это знаете! Если мы сдадимся сейчас, то больше, может быть, вообще не будет шанса. Следующая экспедиция, которую сюда пришлют, — если дело вообще дойдет до следующей экспедиции! — будет, может быть, военной. Вы этого хотите?
— Нет. Этого я не хочу.
— О’кей. Я испортил первую попытку. Теперь моя задача — опять привести все в порядок. Я собираюсь выполнить эту задачу — вот и все.
— Я не могу допустить, чтобы вы снова поставили других в опасное положение.
— Конечно. Но кто, по-вашему, будет в опасности? Кораблю ничего не угрожает — сюда им не добраться. Дженис, разумеется, должна оставаться здесь, и я не хотел бы, чтобы Том тоже еще раз
