Осенью 1958 г. меня призвали в ряды Советской Армии. На призывном пункте была сформирована небольшая группа москвичей, окончивших техникумы и работавших в основном в оборонных отраслях промышленности. В поезде сопровождающий нас старшина сказал, что мы едем до станции Тюра-Там. По приезде нас строем привели на безлюдный берег большой многоводной мутной реки Сырдарья, где уже стояли душевые установки. Поодаль рядами лежало сложенное в стопки солдатское обмундирование. После душа переоделись, построились. Пришли какие-то офицеры. Один из них поинтересовался, кто умеет чертить и красиво писать чертежным шрифтом. Я сделал шаг вперед. Так я начал службу в оперативном отделе штаба научно-испытательного полигона, впоследствии получившего наименование космодром Байконур, но тогда место моей службы было весьма засекречено и, даже когда через 3 месяца разрешили переписку с родными, мой адрес был Ташкент—90 (однажды мой двоюродный брат, будучи в Ташкенте, хотел меня навестить, но не смог найти эту воинскую часть).
Чертежники оперативного отдела полигона рисовали, чертили и готовили различные документы, схемы заправки ракеты топливом и окислителем, трассы полета ракеты и головных частей, районы падения ступеней ракеты, вели альбомы истории запусков и т. п.
Мне запомнился случай, когда было приказано начертить трассу (наверное, одну из первых в мире) полета ИСЗ с человеком на борту. За несколько дней до запуска ИСЗ с Ю. А. Гагариным на борту мне было поручено начертить схему эвакуации людей от места старта, а в день заседания Госкомиссии я возил эту схему на «двойку» (2-я площадка). Эвакуация личного состава и специалистов проводится на полигоне каждый раз перед пуском любой ракеты.
В октябре 1960 г. на полигоне все узнали о взрыве новой ракеты 8К64 разработки Главного конструктора М. К. Янгеля, гибели маршала Неделина, многих офицеров, солдат и специалистов. Некоторых из них я знал лично и испытывал к ним большое уважение — это Носов, Осташев и другие. Во главе партийно-правительственной комиссии по расследованию причин катастрофы был Л. И. Брежнев, тогдашний Председатель Президиума Верховного Совета страны. Я слышал его выступление на митинге во время похорон погибших, видел его слезы.
Позднее на полигоне был объявлен конкурс на лучший проект памятника погибшим. Конкурс выиграл техник УКС рядовой Мартынов, по проекту которого и установлен памятник в Солдатском сквере.
Офицеры, с которыми мне пришлось служить, — это начальник отдела полковник Баланчук, подполковники Королев, Степаненко, Пинчук, Сташевский и другие производили на меня сильное впечатление своей самоотдачей делу, которому они служили, и у меня осталось к ним чувство большого уважения. Во время службы я неоднократно встречался, выполняя их различные поручения, с полковниками Захаровым, Войтенко, Дубоносом. Видел и Шубникова, главного строителя полигона, командира полигона Герчика и многих других выдающихся людей.
После увольнения из армии я вернулся на свое предприятие и стал работать в третьем комплексе, который был организован на базе мясищевского КБ-700 и назначением которого стало проектирование наземного оборудования для обеспечения пусков ракет. Комплексом руководил Г. И. Архангельский, а руководителем предприятия стал академик В. Н. Челомей. В 1963 г. на базе этого комплекса было создано предприятие, впоследствии получившее наименование ОКБ «Вымпел».
К созданию наземного оборудования ракетно-космической техники пришли лучшие авиационные специалисты, воспитанные В. М. Мясищевым, такие, как Г. И. Архангельский, В. Н. Некрасов, Ю. Г. Храповицкий, В. М. Барышев, Л. П. Давыдов, Г. А. Севьян, Б. Г. Мирошниченко, B. C. Ярош, П. П. Дементьев, Я. И. Валаев, Ю. В. Ларионов, О. В. Меншагин, Л. И. Пауков, В. И. Башканихин и др. В это время шло проектирование наземного оборудования изделия 8К81, а позднее — изделий 8К82 и 8К84.
Создание 8К82, или ракеты «Протон», оказало влияние на развитие всего мирового ракетостроения. Нашему отделу была поручена разработка бортовых наземных пневмосистем: системы наддува и поддержания давления в баках изделия при транспортировании изделия от технического комплекса до стартового, системы наддува баков на старте и системы термостатирования. Над этими системами работала большая группа специалистов отдела, в том числе конструкторы А. П. Мосин, Ю. А. Слепко, И В. Красковский, А. Н. Васильев, М. А. Некрасов, А. С. Ситнов, Ю. В. Кобец, Б. А. Кузнецов, Ю. Г. Гордиенко, В. Г. Молчанов. Н. Н. Панов, С. И. Холобес, Б. Н. Малахов и др. Электрическую часть систем проектировали специалисты другого отдела — Г. А. Щербаков, Т. И. Будилова, В. В. Загребаев, B. C. Мушкарин, Л. С. Зверев, Л. А. Чумакова и др. С этими системами и началась моя вторая жизнь на космодроме Байконур.
Первый выезд на космодром после длительного перерыва я совершил в конце 1966 г. Постоянным техническим руководителем экспедиции от нашего предприятия в то время был Евгений Константинович Носов, его заместителем — Николай Николаевич Усачев.
На 95-й площадке, где размешалось хозяйство В. Н. Челомея, уже функционировали МИК, стартовый комплекс, жилой городок. Размещалась наша экспедиция в 7-й гостинице. Утром планерка в МИКе. Работа в основном в МИКе (ТЗ, решения, чертежи, схемы), а затем на объекте (стартовый комплекс). В это время там шел монтаж второй системы «дыхания» на транспортно-установочном агрегате.
Очень впечатляюще выглядел момент вывоза ракеты из здания МИКа. Впереди шли различные специалисты, ответственные за работу того или иного оборудования, затем показывалась сама ракета. Казалось, что она не проходит в проем ворот. Однажды так и было — элемент конструкции системы «дыхания» вышел за габариты проема ворот.
Но вот ракета на свободном пространстве со скоростью не выше 5 км/ч медленно движется по степи, затем установка ракеты на пусковом устройстве. Через 4–6 дней ракета готова к старту.
В 70-е гг. на полигоне активно проводились работы по строительству новой и переоборудованию старых пусковых установок для изделия 8К84, участниками которых были Б. С. Зайцев, Д. В. Верещако и В. М. Соловьев.
Они так живо и ярко вспоминают о том времени, что читателю будет легко представить, как работали на полигоне конструкторы, испытатели, чтобы их детище в короткий срок стало необходимым стране, ее обороноспособности, космосу.
Ветеран предприятия, участник работ на космодроме с первым изделием 8К84 (УР-100) Б. С. Зайцев вспоминает:
«4 января 1965 г. большая группа конструкторов прибыла на площадку 95 космодрома.
Работали без выходных по 14–16 часов в сутки.
В составе первого десанта по работе с УР-100 были Б. Г. Мирошниченко, Ю. П. Бобровников, П. С. Щекин, Б. С. Зайцев, С. Н. Фокин и другие. Позднее к ним присоединились руководители и специалисты во главе с Ю. С. Храповицким — О. С. Баскаков, B. C. Нащанский, Л. В. Каменский, В. А. Попов и др.
Через несколько месяцев напряженной работы, после отработки всех элементов конструкции, технологии заправки компонентами топлива вместе с испытателями полигона мы подготовили ракету к старту.
19 апреля 1965 г. пуск «сотки» состоялся и ракета ушла по заданному маршруту. Для нас это был праздник.
После пуска В. Н. Челомей выразил благодарность всем участникам этой работы, а маршал Крылов так сказал: «Нам этой ракеты не хватает, как в бою патронов, так дайте хоть парочку».
И вновь наступили рабочие будни. До принятия комплекса на вооружение было еще далеко.
Предстояло решить вопросы газонасышения компонентов топлива, температурно-влажностного режима в транспортно-пусковом контейнере, научить ракету летать из шахты и выполнять другие сложные этапы становления комплекса до принятия его на вооружение».
Рассказ продолжает главный конструктор ОКБ «Вымпел» Д. В. Верещако:
«Впервые я прилетел в Ленинск в июле 1977 г. Как только был открыт входной люк самолета, в него ворвался раскаленный воздух, настоенный на удивительном и чудесном запахе степи: полыни, сухой травы
