привлекая внимание общественности к общечеловеческим проблемам. Он основал фонд поддержки талантливых малоимущих студентов, вкладывал огромные средства в проведение вакцинации в отсталых странах, бесконечно занимался благотворительностью.
Но эти действия, которые неизменно трактовались, как попытки подкупа, или, еще хуже, замаскированного бизнеса, не оптимизировали, а скорее ухудшали отношение к нему окружающего его мира. И именно Уильяму Генри Гейтцу Четвертому, изменившему жизнь человечества, подарившему людям надежду, счастье быть услышанными, понятыми, самореализоваными, посылали наибольшее в мире количество проклятий. Именно к его имени (а не к имени, например, Президента, который не вылезал из войн, неся «демократию» в страны третьего мира!) чаще всего «приклеивали» ярлык «Доктор Зло».
Почему? Не потому ли, что он, Гейтц, простой смертный, попытался опровергнуть основной закон человечества «Убей, чтобы выжить», закон естественного отбора? Он попытался объединить людей, заставил их разговаривать на одном (пусть даже и очень условном) языке, мыслить общими понятиями, формами, измерениями. Но видимо, считал Билл, в подсознании человека заложен мощный механизм сопротивления совместной деятельности, общим ценностям, добру, пониманию и прощению. Все, что способствует развитию этих понятий, в конце концов, безжалостно подавляется идущим из недр человеческого подсознания звериным инстинктом главенства «Я» над «мы». И всяческое настоящее сплочение людей происходит только на основе этого инстинкта: когда в одиночку убить добро не получается, его убивают оголтелой толпой. В истории тому примеров - множество.
Рассуждая таким невеселым образом, Билл Гейтц не видел никакого реального выхода из ситуации, и это его угнетало. Он никак не мог смириться с мыслью о том, что он, Билл Гейтц, прожил свою жизнь и совершил все свои достижения … зря, что все его труды, вся его борьба с самим собой и с дураками этого мира пойдет прахом, как только превратится в прах тело Билла Гейтца. Он не мог поверить, что космические темпы прогресса, достигнутые, в основном, благодаря его трудам, его открытиям и его гению, не изменят человечество, и оно будет использовать его «Doors» для того же, для чего огонь и каменный топор много тысячелетий назад – жечь и убивать. Гейтц впал в глубочайшую депрессию и хотел даже покончить с собой, уничтожив предварительно все плоды своих трудов…, все, какие только возможно было уничтожить…
Но тут появился тот настырный русский из Питерсберга. И после беседы с ним Билл Гейтц, проведя, наверное, недели две без сна – в раздумьях, сомнениях и поисках, понял, что единственным выходом для него и для всего «нормального» человечества (как это не банально звучит) будет создание нового Мира. Мира, в котором не будет лжи и ненависти, в котором главными идеалами станут добро и понимание, всеобщее счастье и прогресс.
А затем пришло яркое, как божественный свет, осознание того, что он, Билл Гейтц, и есть тот единственный на планете человек, который способен это совершить.
ГЛАВА VIII.
- А чем вы занимались в секретной группе Гейтца? – продолжал свои расспросы Тестер.
- Да у меня была скромная роль: я вводил данные в суперкомпьютер. С одной стороны – простая техническая функция, с другой – доступ практически ко всей информации, – отвечал дед Тюлефан, наливая очередную чашечку чая. – Я же в разведке по компьютерной части служил, считался специалистом экстра- класса. Свои разработки имелись, программы всякие… Так что, свести все воедино мне нетрудно было. Честно говоря, приятно, до чертиков приятно было в таком проекте работать, да с такими людьми! Умницы, каких свет не видывал! Какие идеи рождались, какие перспективы открывались! И, несмотря на чудовищную спешку, многое ведь реализовывалось! И всякий раз, заметь, реализация начиналась с обсуждения главного вопроса: чем это обернется для человечества! Во как!
- Ага, а в результате создали вон какого монстра! – криво усмехнулся Тестер.
- Ну-у, знаешь, Энштейн тоже был причастен к созданию ядерной бомбы, а ведь до сих пор считается чуть ли не самым светлым умом человечества! И потом: наша Бестерляндия ведь человечеству-то не грозит! Это наоборот, человечество одним движением ногтя может убить нашу работу!
- Это как? – не понял Тестер.
- А так: поналетят журналюги, агенты госбезопасности, военные, чиновники всякие, да и растащат идею по кусочкам, примеряя для своих нужд! Военным-то, например, этакая штучка ой, как может пригодится: прятать все, что попало, да незаметно перемещать! Информацию скрывать огромными массивами и вытаскивать ее в любой момент в любой точке мира – это тоже ведь – оружие. Да что там говорить? Только волю дай! Люди ведь, они как устроены: главное найти способ быть сильнее другого! Естественный отбор: выживает сильнейший!
- Люди? Так мы тоже, вроде, люди… почти!
- Вот именно, почти! Только «почти» это на много чего потянет! Нет у нас органического тела – нет проблем, с ним связанных: голода, холода, болезней, пороков, страхов, боли, плохого настроения… и тэ-дэ, и тэ-пэ! А следовательно, нет и действий, со всем этим связанных: поиска еды, тепла, лекарств, денег на все это …. И поэтому мы не конфликтуем с себе подобными: ни в личном, ни в общественном масштабе. А, значит – ни войн, ни экспансий, ни преступлений…. Вот что такое – это твое «почти»!
Филгудыч хлебнул чайку и, наклонившись к Тестеру, негромко продолжил:
- Да если хочешь знать,я, например, и тот разведчик, с которого меня клонировали, теперь уже о-очень разные люди! Сейчас бы я не стал у Гейтца информацию воровать, потому что знаю: сливал я ее именно таким вот воякам, которым все по барабану, лишь бы быть сильнее других таких же вояк! Жалко мне его, того Гудвича! И времени потраченного жалко.
- Но, судя по вашим рассказам, идеального-то Мира и из Бестерленда не получилось! – не унимался Тестер.
- Да…, - старик вздохнул. - Не получилось. А не получилось вот почему: потому что человек этот мир создавал. По своему, так сказать, образу и подобию. Старина Билл вообще строил Бестерляндию, как свой загородный дом. И ландшафт, и физические законы, и природа – все, как на Земле. Вот, возьми, например, смену дня и ночи! Для чего она здесь? Ведь в Бестерленде люди не спят!
- Я спал! – возразил Тестер
- Это у тебя психофизические реакции еще не атрофировались! Мозг приказывает спать, не зная, что телу-то это уже не нужно. Или вот, например, физические нагрузки. Мы же не устаем!
«Ну, конечно – «не устаем»! Скажешь тоже!» - Тестер вспомнил свой кросс по пересеченной местности: как отдавалась в боку селезенка, как бухало в горле сердце, как обжигало легкие раскаленным воздухом, но промолчал, только выразительно глянул на старика.
- Знаю, что возразить хочешь, – понял Филгудыч его взгляд, – то, что ты чуть не подох, убегая от Шамиля! Это тоже остаточные явления. Достаточно было просто остановиться и представить себя отдохнувшим – все бы как рукой сняло!
Тестер посмотрел на старика с явным недоверием.
- Пройдет это все, пройдет! – уверял его Тюлефан. Помнишь, как в «Экспихе» сообщение появляется: «На рабочем столе обнаружены неиспользуемые ярлыки»? Вот так и у тебя в мозгу. Только сообщать никому никто не будет – все ненужное просто сотрется, и все! Так что пить-курить, есть, отдыхать, спать, трахаться и тэ-дэ, и тэ-пэ – забудь! Все это осталось у твоего прототипа из мяса и костей. А у тебя – увы!
- А смену дня и ночи, значит, оставили? – съязвил Тестер.
