отвратного, иногда по полпартии приходилось возвращать. Но это никого не смущало. Потом, для экономии (чтоб товар туда-сюда не гонять), Михаила послали почти в этот самый Китай, в далекий Хабаровск - на месте продукцию отбирать. Привез он оттуда Людке своей барахла два чемодана, да детишкам «Денди» и всякой другой электронной ерунды. А еще привез Михаил Касьянов из Хабаровска выгодные торговые предложения для своих новых хозяев. «Хватит, дорогие начальнички, железки продавать, - сказал он им своим уверенным басом, - навару с них никакого, да и китайцы скоро другие пути доставки найдут! Давайте расширим бизнес: электроника, косметика, одежда, финтифлюшки всякие… Дело говорю!»
Так начался у Миши другой жизненный этап: уже не нанятым работником служил он у хозяев, а компаньоном. Дела в гору шли, бытовая электроника шла «влет», денежки завелись изрядные. Дом построил Михаил, машину купил, детей в престижную школу перевел, Людке отказу ни в чем не было… Словом, во всей стране бардак, а у Миши дом – полна чаша.
Но время шло, ситуация менялась.
Повстречал как-то Миша школьного товарища – пятнадцать лет не виделись, много воды утекло, а радость встречи была неподдельной. Сели, выпили, начали семьями дружить. И вот однажды свел этот школьный товарищ Мишу с незнакомыми хлопцами: дескать, деловое предложение у них к тебе! А эти хлопцы терли-терли, да предложение Михаилу Касьянову сделали такое: «Давай-ка, Михаил, ты бросишь своих компаньонов, а работать с нами будешь!» А надо сказать, что все это время китайскими связями в своей компании занимался только Миша, и никому их не передавал: русский-то мужик крепок задним умом! Подумал Касьянов над предложением этих хлопцев, да сомнения его взяли: «А что ж, - говорит, - я дружбанам-то своим скажу? Как объясню свой уход?» «А ты, - отвечают ему, - не беспокойся за них! Это не твоя проблема! Мы им все растолкуем!» И долю предложили солидную – в два раза больше, чем имел он на то время. «Ладно! – говорит Касьянов. - Решайте. А я посмотрю!»
Через неделю весь городок потрясла новость: на механическом заводе постреляли все руководство. Заехали три машины, из них люди с автоматами повыскакивали, да положили всю дирекцию… кроме Михаила, который аккурат в то время был в Хабаровске – за очередной партией китайского товара ездил. Следствие было, Мишу в прокуратуру несчетное количество раз вызывали, но убийц так и не нашли.
А потом, месяца через четыре, когда все поутихло, пришел к нему тот самый школьный товарищ, да и говорит: «Ну что, Миша?
А те Мишу как-то сразу очень невзлюбили. Другие это были люди – «отморозки» какие-то, не чета прежним. И Миша со своими принципами в их компанию не вписывался. Только за счет природной силы, да китайских связей и держался. Но вскоре стал вопрос ребром: или Миша Касьянов все связи передает новым компаньонам, или…. Угрожать стали, припугнули Людку (у той после этого совсем «крыша съехала»), но Миша не соглашался. Тогда они «сдали» Касьянова и еще пару ребят ментам: его - как организатора, а их - как исполнителей громкого убийства на механическом заводе. Те ребята были подставными – за деньги на самооговор шли, а Миша…. Миша прошел по делу главным заказчиком. И вкатили Мише пятнарик без права пересмотра дела и обжалования решения суда.
Все. Жизнь, которую он тащил на себе в гору, словно Сизиф свой камень, потеряла всякий смысл. Дом конфисковали, Людка окончательно «сдвинулась» и оказалась в психбольнице, детей – забрала теща. А Миша отправился на Колыму – отсиживать свой пятнарик.
Но не тот человек был Михаил Касьянов, чтобы духом падать всякий раз, когда жизнь вставляет кол в задницу. На зоне он быстро понял, что к чему, не стал искать правды, а сошелся с авторитетами, и вскоре сам стал одним из них. Он вдруг ощутил, что ему всю жизнь хотелось именно таких отношений между ним и окружавшими его людьми - чтоб все понятно было: где свой, где чужой, кто авторитет, кто «шестерка». Чтобы никому не верить, никому не быть обязанным, не бояться, не просить... И тогда же вычислил Михаил Касьянов, подмосковный токарь, главный закон жизни: надо всегда быть сильнее другого, а чтобы быть сильнее, надо использовать не только свою силу, но и чужую слабость.
Тем временем на воле сестра Михаила Тамара обивала пороги госучреждений, добиваясь пересмотра «Касьяновского дела». Ей повезло – сменился очередной большой начальник, и в качестве демонстрации «гуманности правосудия» пересмотрели несколько дел, в том числе – и Мишино. Толку было немного, так как настоящих заказчиков убийства определили, но не нашли. Но Мише заменили «пятнарик» на «семерочку», якобы как соучастнику. Три он уже отсидел, а тут – и амнистия к 50-летию Победы. И вскоре вышел наш Михаил из тюрьмы к великой радости сестры Тамары и повзрослевших детей. Однако вышел он совсем другим человеком…
Вернувшись домой, «светиться» не стал, вел скромный, даже скрытный образ жизни. Устроился работать токарем в автосервис. По рекомендациям зоновских корешей и авторитетов разыскал кой-кого в соседних городах, познакомился, присмотрелся. Узнал, как бы между делом, где искать своих обидчиков (
И вот час его настал: сговорившись с надежными людьми, он похитил ночью из бани (без единого выстрела!) всех своих обидчиков – хозяев механического завода, отправивших его на зону, отвез их в укромное место и запросил огромный выкуп в обмен на их жизни.
Дня три ребятки хорохорились и кочевряжились, а на четвертый – пустили сопли: согласились на все условия и на всю сумму плюс за три дня «по счетчику». Думали, наверное: «Черт с ними, с деньгами – отобьем. Но когда выберемся – разыщем этого Касьянова и живьем шкуру спустим!»
Вышло все наоборот. Когда все переговоры были закончены, Касьянов выставил пленникам два ящика водки, и они с пережитого страху, да с голодухи - упились до бесчувствия. Мишкины ребята погрузили их в машину, отвезли в ту же самую баню, заперли в парилке и включили пар «на полную». Кричали и стучали «отморозки» недолго…. Своего же школьного товарища Касьянов убивать пока не стал, а взял с собой на «стрелку», куда должны были деньги привезти. Встреча состоялась, деньги передали, и тут Миша, вытащив из машины своего одноклассника (еще пьяного) коротко объяснил приехавшим за ним его корешам, что тому, кто пристрелит «это дерьмо» прямо сейчас, он, Миша Касьянов, выплатит четверть суммы выкупа, а еще четверть – всем остальным. А нет – так снайперы из засады (Мишины подельники – бывшие «афганцы») перещелкают всех в две минуты. Долго «братки» не думали – всадили в Мишкиного школьного товарища, бывшего их авторитета, три пули, взяли «бабки» и уехали. А Миша, наконец, смог вернуться к «нормальной» жизни.
Только вот сам-то вернулся, а из прежнего вернуть ничего не удалось. Не было дома, не было Людки, дети «липли» к теще и отца сторонились, сестра Тамара, столько сил положившая на его возвращение, видя, что он окончательно «связался с бандитами», от него отвернулась.
И Михаил Касьянов, бывший токарь механического завода, остался один. Однако слава его в криминальном мире после «разборки» с хозяевами механического росла не по дням, а по часам, и уже все окрестные авторитеты стали искать с ним дружбы, Паханом звать. Михаил как-то быстро привык к новому имени: прежнее «Михаил Касьянов» чем-то напоминало ему о Людке, детях, о преданных им и погибших друзьях, словом – о прежней небогатой, но светлой жизни, теперь уже навсегда потерянной. Лить слезы воспоминаний он не любил, а потому, чтобы избавится от их причины, все чаще представлялся Паханом. И это вселяло в него твердость, уверенность, вызывало уважение к самому себе.
Разрослась, как-то сама собой, и его «бригада», которая взяла под контроль и механический завод, и рынок, и еще много чего другого. И кривая Мишиной жизни опять пошла вверх. Поправилась и личная жизнь. Его полюбила женщина – скромная учительница биологии, с которой они жили на одной лестничной площадке. Марина была разведена, делила с сыном Сережей однокомнатную «хрущевку», и душа ее была также одинока, как и душа Михаила Касьянова. Свадьбы не было, да и жили они, в основном, раздельно. Нельзя сказать, что Миша любил Марину, скорее он увидел и правильно оценил ее способность не вмешиваться в его дела, не расспрашивать, а тихо выполнять свои нехитрые женские обязанности. Но вот к Сергею он испытывал прямо отцовские чувства, прикипел к нему всем сердцем. И тот отвечал взаимностью.
