газонокосилкой в руках, подстригая траву и убирая оставшийся от гостей мелкий мусор.
Восемь лет назад Зина и Павел собрали всю доступную литературу, связанную со здоровьем и воспитанием близнецов. Чтение привело их к унынию и тихому отчаянию. Об однояйцевых близнецах говорилось не как об обычных детях и самостоятельных личностях, а как о подопытных кроликах, которых природа подсунула для экспериментов, вдобавок наделив одним разумом на двоих. Чего стоили только упоминания о том, как пары близнецов отгораживаются от мира, создают собственный язык и отказываются от общения с окружающими. Или примеры любви-ненависти, которые заканчиваются братоубийством. Разлученные в детстве близнецы, воспитанные в разных социальных условиях, получившие разное образование и профессии, демоническим образом повторяли пристрастие к цветам в одежде, кулинарным блюдам и кинофильмам. С ними даже случались одинаковые травмы, вроде переломов рук.
Доктор Козлов, к которому Петровы бросались со своими страшными рассказами, прежде всего поставил диагноз им самим — родительский психоз. А потом нашел толкового нейропсихофизиолога, наставившего Петровых на путь истинный.
— Переломы рук, говорите? — спросил ученый. — Вот здесь? Ага Чушь собачья! Знаете, как называется такой перелом лучевой кости? Перелом в типичном месте. В типичном! Редкому человеку удается жизнь прожить без такого перелома. У самих было? Вот видите!
Но даже он не скрывал, что проблема существует, и даже назвал ее ударом по инстинкту:
— Каждый человек свято убежден в своей уникальности. Каково же постоянно видеть рядом двойника, да еще окружающие донимают: а как вас различают? Но вы знаете, например, что у Ролана Быкова был брат-близнец, доктор наук, видный специалист радиационной медицины? В своей области он достиг не меньших успехов, чем Ролан в киноискусстве. Ваши мальчики, извините, не королевских кровей: это в Средние века двойнику принца быстро бы отрубили голову. Но и сейчас обществу не особо нужны дубликаты. Что, скажите на милость, делать стране с копией президента или жене — с копией мужа?
Следуя главному совету ученого — развивать индивидуальность каждого из мальчиков, Петровы отыскивали у них отличительные черты, поощряли разные увлечения. Ваню и Саню никогда не одевали одинаково, по-разному стригли, они учились в одном классе, но сидели за разными партами.
Мальчики не подозревали о родительских тревогах, они то выступали дуэтом, то отчаянно дрались, предпочитали играть в футбол в одной команде, но для постоянных занятий спортом Ваня выбрал теннис, а Саня — плавание.
Несмотря на насаживаемые родителями внешние отличия, мальчишек постоянно путали. У Вани длинная стрижка или у Сани? У кого шрамик над бровью? Кому велели родителей в школу привести?
Близнецы легко улавливали, когда их путают, и при необходимости этим пользовались. Саня за себя и за брата ходил к стоматологу, Ваня в качестве платы за двоих брал уроки музыки. Зина не могла нарадоваться, слушая похвалы учительницы игры на фортепиано, которая уверяла, что у Сани выдающиеся способности, пока не обнаружилось, что он не знает даже нотной грамоты. А у Вани флюсом раздуло поллица.
На летние каникулы близнецов разлучали: один ехал к бабушке в Омск, другой — в «Артек» или в детский лагерь за границу. Следующий месяц производили рокировку: первый — в лагерь, второй — к бабушке. Во время короткого пересыльного этапа в Москве родители мысленно играли в игру «Найдите сходства и отличия». Ссадины на коленках симметричны, блатные словечки разные. Одинаково загорели, фрукты любят разные.
Зина и Павел забывали о своей стратегической установке — культивировать отличия — в самые ответственные моменты. И поощряли, и наказывали близнецов по бригадно-армейскому принципу — обоих разом.
День рождения Маняши совпадал с семейным торжеством Ровенских — днем свадьбы. Мане уступили субботу, а в воскресенье вечером чествовали Ровенских. Дата была не круглой — восемь лет, — и отмечали ее без помпезности: всего-то тридцать человек пригласили в отдельный зал ресторана «Савой».
Зина сидела у зеркала, наносила последние штрихи. Петров стоял у нее за спиной, завязывал галстук.
Глядя на отражение мужа, Зина весело сообщила:
— Ведь я тебя к Лене очень ревновала. Но она, представляешь, вышла замуж девственницей. Сама мне сказала. Кто бы мог подумать? Такая девушка!
Петров на секунду замер, тщательно контролируя выражение лица, продолжил завязывать узел и небрежно бросил:
— Никто бы не мог.
Про себя добавил «И правильно бы сделал!»
Никто бы не поверил десять лет назад, что глава холдинга «Класс» Юра Ровенский может уйти от жены, тихой аморфной книгочеи Светы, и жениться на бывшей секретарше Петрова Леночке.
Историю их замужества Зина знала в пересказе Леночки — романтически подредактированном варианте. На самом деле все началось с изнасилования.
Лену воспитывала прабабка, которая не замечала изменений в окружающей жизни, а образцом бытовой устроенности считала Житомир 20-х годов. Прабабка вырастила двух дочерей, четырех внучек и придерживалась строгих правил в уходе за девочками.
Одним из непререкаемых правил было ношение панталонов. Старушка заготовила этих панталонов в сундуке на три поколения вперед. Толстые, неудобные, гладкие снаружи и с байковым начесом внутри, собранные резинкой на талии и на ногах в многочисленные складки — панталоны уродовали любое платье и стали проклятием Лениного детства. Снимет в школьном туалете, спрячет в портфель — мальчишки достанут, повесят на швабру и носятся со «знаменем» по этажам. Снимет в подъезде, засунет за радиатор — обязательно стащат. Бабка орет — надрывается:
— Перед кем ты, Петлюра, штаны снимала?
Прабабушка давно умерла, Лена устроилась на хорошую работу, отселилась от родителей, могла себе позволить покупать дорогое белье в фирменных магазинах. Травмированная в детстве чудовищными панталонами, Лена предпочитала невесомые и прозрачные детали женского туалета.
Хитом сезона было темно-бордовое белье. Оно отодвинуло в сторону нейтральное бежевое, целомудренное белое и вызывающее черное. Прикупив себе кружевное бордо, Лена вдруг поняла, что хочет купить трусики и бюстгальтер нежно-розового цвета — такого, как были проклятые панталоны. Розового не выпускала ни одна фирма. Встречалось сиреневое, грязновато-красное, а от невинного розового, популярного двадцать лет назад, давно отказались.
Нашла она свою мечту случайно — на барахолке в Лужниках. Приезжала в дирекцию стадиона за какими-то бумагами, обратно возвращалась к метро через рынок и увидела — оно! Младенчески чисто- розовое! Трусики — кружевная резинка на талии и между ягодицами, впереди гипюровый треугольник.
Бюстгальтер тоже кружевной, по центру отверстие, чтобы сосок выглядывал наружу — сбруя для публичного дома.
— Беру! — сказала Лена и назвала свой размер.
— Мы только оптом торгуем, — лениво отозвалась продавщица. — Коробками. Весь размерный ряд: трусы от сорок четвертого до пятьдесят четвертого, бюстгальтеры от наперстков до парашютов.
— Зачем мне размерный ряд? — возмутилась Лена.
— А мне какое дело?
Узнав, что коробка розовой мечты стоит дешевле, чем один гарнитур в дорогом магазине, Лена решилась — купила весь размерный ряд. Она проволокла коробку через рынок, поймала такси и поехала домой.
Далее следует ряд случайностей, без которых не обходится истинно судьбоносное событие. Случайность первая: Ровенскому понадобились бумаги, которые Лена взяла в Лужниках. Он из машины позвонил в контору, узнал, что Лене разрешили принести бумаги завтра. Случайность вторая: водитель сообщил Юре, что они проедут мимо ее дома. Случайность третья, интуитивная: Ровенский передумал
