Все! Целую, бегу, надо успеть к Петечкиному купанию.
После Марининых налетов Игорь Сергеевич спрашивал жену:
— Ты что-нибудь поняла? На ком женится дедушка?
— Главное, — отвечала Анна Дмитриевна, — дети помирились, а подробности узнаем позже.
— Не удостоились, — с невольной обидой заключал Игорь Сергеевич.
— Знаешь, про что поговорка «маленькие детки — маленькие бедки…»?
— Про что?
— Про терпение. С большими детками и терпение надо иметь большое.
— Но мог бы Андрей, — стоял на своем Игорь Сергеевич, — прийти и официально попросить руки нашей дочери?
— Ты еще калым с него потребуй!
Но Анна Дмитриевна все-таки позвонила Андрею, точнее — заочной доверительнице Марии Ивановне. И озвучила желание Игоря Сергеевича дать официальное благословение на брачное предложение.
— Вы же знаете мужчин, — извинительно говорила Анна Дмитриевна, — они такие формалисты!
Мария Ивановна совершенно не знала мужчин. Но эта вторая просьба Анны Дмитриевны уже не пугала до обморока. Хотя Марии Ивановне и понадобилось все мужество, чтобы, заикаясь и путаясь, донести до Андрея желание Марининых родителей.
— Логично! — ответил Андрей. — Как я сам не догадался? Потому что жених неопытный.
Он еще хотел сказать и, будь на месте Мариванны Ольга, обязательно сказал бы, что не переносит вмешательств в свою личную жизнь. Но Мариванна выглядела до крайности смущенной.
«Она, как и я, — подумал Андрей, — ни бельмеса не смыслит в семейных отношениях, в которых каждый обязан отвести в своей душе большую площадку, где будут топтаться посторонние со своими советами, рекомендациями и беспардонными просьбами. Это и есть семья, потеря суверенитета и приглашение в чужую жизнь».
— Большое спасибо, Мариванна! — поблагодарил он. — Все обставлю в лучшем виде.
И у Марины на фирме удивлялись изменениям, которые произошли с руководителем. На следующий день после бегства с совещания, после самых невероятных и трагических прогнозов Марина Игоревна прибыла на работу в великолепном настроении. Для всех у нее нашлось доброе слово. Прежде она всегда давала понять: личные проблемы до двери офиса. Открыл дверь, пришел на работу — будь добр трудиться, а не обмусоливать семейные трудности. А тут! Больше часа проболтала с секретаршей, влюбленной в начальника юридической службы (женат, но бездетен, следовательно, отбивать можно). На следующий день шушукалась с менеджером по странам Латинской Америки, обсуждала межконтинентальный роман с партнером в Мексике. (Трое детей у мексиканца? Забудь этого мачо, не теряй время! Пусть самый распрекрасный любовник, но использует тебя и выбросит, я это проходила.)
У Марины Игоревны стали отпрашиваться с работы подчиненные, ссылаясь на поводы, с которыми прежде было немыслимо к ней обратиться. Ребенка нужно вести к врачу, на прослушивание в музыкальную школу, записывать в спортивную секцию, плясать на детсадовском празднике… — как только звучало «ребенок», Марина Игоревна давала согласие.
Народ, который сплетничал, как ты его ни дави, и будет сплетничать всегда, быстро просек — у Марины Игоревны появилась слабость к детям. Был сделан вывод — беременна. До главы фирмы слух дошел через неделю. Он всполошился — как же, терять такого работника! — вызвал Марину и прямо спросил:
— Какой срок?
— Средиземноморских круизов? Десять дней, не больше. Подобные вояжи могут себе позволить обеспеченные люди, для которых оторваться от бизнеса на больший срок немыслимо. Судовладельцы настаивают на двух неделях, но переговоры…
— Я спрашиваю: какой у тебя срок беременности?
Марина вытаращила глаза.
— Брось, все уже знают, у охранников только и разговоров, когда ты родишь. Почему меня ставят в известность последним?
— Да, я, собственно… если уж речь зашла… вовсе и не беременна, — растерялась Марина. Потом собралась и конспективно (имеет же начальник право знать) обрисовала ситуацию. — Забеременеть еще только собираюсь, ребенку скоро будет восемь месяцев, иными словами, выхожу замуж.
Столь противоречивая информация повергла шефа в растерянность, будто ему сказали: вот тебе элементарная система из пяти уравнений, быстренько в уме реши.
— Вы не волнуйтесь, — успокоила Марина Игоревна. — Перед декретом все дела приведу в порядок и подготовлю себе хорошую замену.
Глава 3
Макияж и финансы
Мария Ивановна давно забыла, что нанималась в няньки ребенку-сиротке, забыла и Ольгино обещание: она в квартире будет одна, папа младенца работает круглосуточно, никакого общения с посторонними людьми не предвидится. Теперь их было пятеро: Петечка, Семен Алексеевич, Андрей и Марина плюс она, Мария Ивановна. И все не посторонние, а родные! Никакой неловкости или смущения!
Маринино поселение — как резкая смена воздуха. В квартире по-другому запахло и точно посветлело, хотя окна по случаю морозной зимы регулярно не мыли и дополнительных лампочек не вкручивали. Андрея не узнать! Загадочная недоступность Марины пропадает, когда девушка возится с Петей и постоянно спрашивает: так правильно? это верно? И можно ей ответить со знанием дела.
По квартире разносится аромат чудесных духов, а в ванной полочка не вмещает Марининых баночек и скляночек. Неужели столько нужно современной женщине? Скраб для лица, скраб для тела, скраб для ног… Что такое «скраб»? Одна жидкость — для снятия макияжа с лица, другая — для снятия макияжа с глаз. Крем дневной, ночной, для глаз, для шеи… тоник, косметическое молочко… и еще несколько склянок с непонятным содержимым, на этикетках написано не по-русски. Мария Ивановна тайком, в отсутствие молодых, крутила в руках, отвинчивала крышки, подносила к лицу Маринины скляночки, нюхала и млела.
А шампуни и гели для душа, которыми Марина уставила бортики ванны! Они пахнут ландышевой поляной, и сосновым бором, и букетом неведомых цветов, и цитрусовой свежестью, и ванильной сладостью, и терпкостью роз, и весенней торопливостью крокусов, и… и… И можно пользоваться! Ложишься спать после душа и чувствуешь, что сама источаешь нектарный аромат.
В туалете стояла батарея аэрозольных баллончиков — освежителей воздуха. Ими следует пользоваться, как на бегу пояснила Марина, после каждого посещения клозета: нас много, и вытяжной вентилятор не справится.
«Как далеко шагнула цивилизация!» — поражалась Мария Ивановна.
«Химией несет», — тянул носом, прохаживаясь по квартире, невосприимчивый и равнодушный к запахам Семен Алексеевич.
Но Мария Ивановна, долгие годы вынужденно пребывавшая в тяжелой атмосфере человеческого умирания-гниения, пьянела от чудесных ароматов. У нее было острое от природы обоняние. Сложись судьба по-другому, она бы теряла голову, обнимаясь с молодым человеком, от которого пахнет мужским потом, сдобренным одеколоном «Шипр». Но она ни с кем не обнималась в молодости, а обоняние за много лет онемело, защищаясь от зловония. Как ты ни ухаживай, как ни обмывай лежачих больных, все равно дух умирания не истребить, он вопьется в стены, в каждую нитку ковра или штор, станет вечным спутником, с которым ты обязана жить.
