— Это, значит, моя дочка Ленка. А это Мария Ивановна, Петькина няня и крестная мать. Марина, Андреева невеста.
На Марину Лена глянула как на заштатную статистку, которой не терпится в основной балетный состав.
У оскорбленной Марины кровь ударила в голову.
— Няня? — обратилась Лена к Марии Ивановне. — Очень хорошо. Соберите ребенка, нас внизу такси ждет.
«Даже не поспешила увидеть сына! — поразилась Мария Ивановна. — Не спросила, как он себя чувствует! Не выразила элементарной благодарности людям, которые заботились о ее ребенке!»
Мария Ивановна беспомощно посмотрела на Семена Алексеевича. Он ответил ей взглядом, в котором была неутешаемая родительская боль: не знаю, за какие грехи, но наказал Господь…
Вперед шагнула Марина:
— Ребенка не получишь! — И добавила после паузы, раздельно и смачно: — Сука ты драная!
Мария Ивановна и Семен Алексеевич внутренне ахнули: интеллигентная Марина (в данный момент пунцовая, как свекла без кожуры) употребляет такие выражения?
Она их не употребляла! Даже не знала, что помнит! Хранились в каких-то темных запасниках подсознания. И сейчас, в минуту острой ненависти, выскочили.
А Лена, напротив, ничуть не поразилась. И быстро, вполне по стилистике, парировала:
— Сама ты шлюха подзаборная!
Прозвучало, конечно, не «шлюха», а другое, нецензурное выражение.
Девушки ругались, как портовые грузчики! Семен Алексеевич и Мария Ивановна переводили взгляд с одной фурии на другую. Это были уже не стильные современные девушки, а самки, сражающиеся за детеныша… Так у них и до драки дойдет!
Дошло!
— Иди ты на!..
Сильными тренированными руками Лена, на голову выше Марины, толкнула противницу в грудь. Марина отлетела к стенке, но быстро вскочила. С утробным рыком помчалась вперед, врезалась в Лену и двумя стиснутыми кулаками заехала ей в солнечное сплетение. Удар получился на славу! Лена согнулась пополам и рухнула на пол.
— Девки! — заорал Семен Алексеевич. — Вы сбрендили!
«А если они Петечку будут на части рвать? — пришло в голову Марии Ивановне. — Покалечат маленького!»
Она побежала в комнату, схватила на руки Петю, который до этого мирно колотил по любимому развивающему барабану, и помчалась с ним в ванную. Захлопнула дверь и закрылась на щеколду.
Лена быстро пришла в себя (отец не мог не отметить — бой-девка!) и снова ринулась в драку. Марине тоже храбрости не занимать. Семен Алексеевич оттаскивал их, увещевал не вполне культурными словами, мужественно встревал в сплетение взбесившихся девиц… Никогда не видел, чтобы бабы дрались! И лучше не видеть!
На его счастье, прибыл Андрей. Ворвался в квартиру:
— Что здесь происходит?
— Ты не поверишь, Андрюша, — облегченно вздохнул Семен Алексеевич. — Обе трезвые и натурально буйные!
По внешнему виду Марины, красной и лохматой, с оторванным воротником блузки, по Лене, одетой во что-то меховое с блестками (призабылась девушка, но она все-таки первый сорт), можно было подумать, что здесь случился кулачный бой. Глупость, конечно. Девушки не дерутся, у них другое оружие имеется.
— Что происходит? — повторил Андрей. — Зачем приехала? — обратился он к Лене.
Заправляя растрепанные волосы, Лена, в отличие от Марины, быстро восстановившая дыхание и погасившая эмоции, почти равнодушно ответила:
— Приехала за ребенком. Ты же сам умолял избавить тебя от Петера. Правильно? Все, как ты хочешь, милый!
Последнее слово, произнесенное с нарочитой ласковостью, вызвало у Марины возмущенный звук — нечто среднее между бульком и рыком.
Андрей удивленно посмотрел на Марину:
— Тебе плохо?
— Очень! Убей ее! — серьезно потребовала Марина и ткнула пальцем в Лену.
Он не нашелся что ответить. А Семен Алексеевич прояснил положение:
— Девочки немного поспорили.
— Хватит лясы точить! — Лена одернула норковую курточку. — Где Петя? Мы уезжаем!
— Собираешься одна воспитывать ребенка? — спросил Андрей.
— Не твое дело!
— Это правда, что ты хочешь отдать Петьку в чужую семью?
— Тебя не касается!
— Ошибаешься, голубушка! Судьба моего сына касается меня самым непосредственным образом.
— Да идите вы все к чертовой матери! — Лена посмотрела на часы. — Самолет на Берлин вечером, а я еще хотела матрешек купить. Гоните моего ребенка!
— Убей ее! — снова потребовала Марина. — Придуши стерву!
Андрей никогда не видел Марину в подобном состоянии и даже не предполагал, что она может быть вот такой — зомбированно яростной. А если она уже беременна? Повлияет на их девочку, и родится припадочная истеричка… Спасибо, не надо!
Лена, решительно всех расталкивая, попыталась пройти в комнату. Андрей ей не позволил.
— Извините, Семен Алексеевич! — бросил он дедушке.
Схватил Лену поперек талии (ее длинные конечности заболтались, как у куклы-марионетки) и понес на выход. На лестничной площадке поставил на ноги и дал легкого пинка под зад:
— Катись! И чтобы я больше тебя не видел!
Лена спускалась по ступенькам и орала так, что было слышно всему подъезду. Грозилась вернуться с милицией и забрать то, что ей полагается по праву.
Мимо Андрея проскользнул Семен Алексеевич и тоже стал спускаться по лестнице:
— Присмотрю за дурой, как бы чего не натворила.
— Вы шапку забыли, — машинально напомнил Андрей.
Семен Алексеевич не выходил на мороз без своего игольчатого треуха. Говорил: котелок мерзнет. Но тут только рукой махнул.
Андрей вернулся в квартиру и первым делом обнял Марину. Она тряслась осиновым листочком:
— Ты… ты… не представляешь, что со мною было! Господи! Даже не подозревала, что так люблю Петечку!
Марина хотела сказать: люблю тебя и ревную безумно. Но вырвались совершенно другие слова, и полностью правдивые.
— Тихо, малыш, тихо! — гладил ее по спине Андрей. — Самое отвратное — если Лена сейчас заявится с милицией, то мы будем вынуждены отдать ей Петьку. Она мать… по документам… закон на ее стороне.
— Смываемся! — отстранилась Марина. — Берем Петю и едем к моим родителям. Адреса Ленка не знает, а Мариванна не выдаст.
— А где вообще Петька и Мариванна?
Их не было ни в одной комнате, ни в другой… После недолгих поисков обнаружили — в ванной прячутся.
— Осада снята, — постучал в дверь Андрей. — Заключенные могут выйти на свободу.
Петьку собрали в рекордные сроки. Андрей одевал сына, Мариванна и Марина швыряли в сумки жизненно необходимые ребенку вещи, в том числе утрамбовывали барабан, который отзывался идиотской
