морем», если Масуди упоминает, что берега Дона издавна заселены многочисленными славянскими народами, а одновременно с ним Ибн-Фадлан в 922 году указывает, что они обитают не только там, но и за Доном[495], — то все это свидетельствует о том, что славянская колонизация в направлении к Дону и нижней Волге началась, несомненно, издавна. И она не ограничилась лишь северным побережьем Азовского моря. Уже в X веке (под 988 г.) летопись упоминает сильную славянскую колонию Тмуторокань в устье Кубани, возглавлявшуюся русским князем[496]. Имеются также известия, возможно менее достоверные, о древних славянских колониях на Кавказе и в Закавказье[497].
С этим продвижением на юго-восток было связано и продвижение на юг к Черному морю, между Дунаем и Днепром. Что это движение началось издавна, что славянские купцы ездили на торжища греческих эмпорий, мы можем судить по тому, что славянское слово
Это общее развитие восточного славянства не осталось, разумеется, без последствий и для их внутреннего развития. Древнее единство, которое само по себе имело тенденцию к дифференциации, с течением времени все больше ослабевало, так как прекращалась тесная внутренняя связь между отдельными частями восточного славянства. Возникавшие центры находились на большом расстоянии друг от друга, были отделены незаселенными территориями, и лишь в незначительной степени их связывали водные пути. В результате порождались диалектные, а в значительной степени и культурные различия. Так, например, колонии на Волге и Дону, находившиеся под господством хазаров, оказались в совершенно другой культурной сфере, чем колонии на озере Ильмень, которые подверглись скандинавскому влиянию, или земля полянская, находившаяся под влиянием греческой культуры.
Образовались также и новые политико-экономические союзы. Хотя известия, относящиеся к VI веку (Procop., III, 14; Mauric., Strat., XI, 5), свидетельствуют, что прикарпатские славяне жили еще старым родовым строем и у них было большое количество родовых начальников, но вместе с тем можно отметить и первые сообщения о своеобразных крупных объединениях, каким, например, был в IV–VI веках антский союз племен (см. стр. 139). Известия арабских источников X века, заимствовавшие свои сведения из общего источника IX века и относящиеся, следовательно, к IX веку и периоду, ему предшествовавшему, упоминают славянские «империи» (sahr) Восточной Европы:
Уже в этих древних объединениях заметны первые признаки разложения родового строя, о которых свидетельствуют другие источники — как современные, так и более поздние. Один из таких источников, так называемый географ Баварский, составивший свои записи в Санктеммеранском монастыре около 873 года, хотя и перечисляет на территории славян большое количество племен [500], но мы можем с уверенностью отнести к Руси, кроме хазаров (Cazari) и русов (Ruzzi), лишь
Несколько позднее, в первой половине X века, большее количество наименований славянских племен оставил в своих известиях о взаимоотношениях Руси и Царьграда император Константин Багрянородный[501]: ????????????, ????????? (кривичи), ?????????? (ленчане, лучане?), ????????? (вервяне? тиверцы?), ???????????? (дреговичи), ??????? (северяне), ???????? (ульцы, уличи), ??????????? (древляне). Однако эти наименования без сколько-нибудь точного указания мест расселения, происхождения и характера племен, к которым они принадлежали, еще ничего не дают. Только древнейшие русские летописи, дошедшие до нас в «Повести временных лет», создают новую яркую и подробную картину расселения славянских племен. Несмотря на то, что летопись, в основе которой лежат более древние источники, составлена только в начале XII века, она в основном рисует обстановку, сложившуюся на Руси уже к X веку и частично сохранившуюся и до XII века.
Летописец упоминает о славянских племенах Руси — название «Русь» является уже для него общим для всех славянских племен[502] — в нескольких местах летописи, главным образом на первых ее страницах, когда он говорит о происхождении славян и их уходе из подунайской родины, а затем дважды перечисляет русские племена, добавляя отдельные упоминания о дулебах и хорватах. Однако летописец перечислил явно не все племена, так, он не упоминает, например, ленчан и вервян Константина Багрянородного. Мы не знаем также, не являются ли отдельными племенами, например, поршане и посуляне, наименования которых являются общими и образованы подобно наименованию полочан и бужан. Несомненно лишь, что количество небольших племен на Руси было большим, чем указано в летописи, и многие позднейшие политико-экономические городские области (так называемые «городские области» русских историков), бесспорно, являлись и племенными объединениями.
Летописец перечисляет следующие племена: хорваты, дулебы, волыняне, бужане, поляне, древляне, дреговичи, полочане, новгородские словене, северяне, кривичи, радимичи, вятичи, уличи и тиверцы[503]. Области обитания этих племен большей частью хорошо известны, а в некоторых случаях даже точно определены их границы. Об этих племенах, о родстве их между собой и роли, которую играли отдельные племена в формировании Руси, говорится в последующем обзоре[504]. Вполне понятно, что эти племена, представлявшие собой, как правило, объединения, образовавшиеся в результате разрастания родов, частично попадали в различные политические союзы (см. заключение настоящего раздела).
Хорваты
Особого упоминания заслуживают прежде всего хорваты, так как, несмотря на то что в летописи они упоминаются вместе с русскими племенами, а многие историки (например, Барсов, Филевич, Багалей) также помещают их в ряду русских племен, все же они, по моему убеждению, к ним не принадлежат и являются лишь остатками хорватов южной славянской ветви, образовавшейся в Прикарпатье перед уходом на юг, к которой первоначально принадлежали также хорваты «чешские» или «польские» у Крконош. Я считаю совершенно неправдоподобным, чтобы в лоне одного хорватского племени, обитавшего в Прикарпатье между Крконошами и верхним Днестром, могло произойти разделение на три языка: западнославянский, южнославянский и восточнославянский, аналогичное разделению языков, имевшему место среди всего славянства, и что, следовательно, означало бы, что в Прикарпатье образовались друг возле друга чешские, южные и русские хорваты. Напротив, я считаю гораздо более вероятным, что первоначально существовало одно большое племя хорватов, которое, по-видимому, и политически было объединено в государство, центром которого был Краков[505]. Это государство около 560 года, очевидно, подверглось нападению аваров, после чего значительная часть хорватов — основная часть племени — отошла на юг. Однако наряду с ними в Крконошских горах, на Заале, Одере и в восточной части нынешней Галиции уцелели остатки хорватов, которые с течением времени смешались с окружавшими их чешским, сербским, польским и русским элементами и полностью в них растворились. Таким образом, не было особых «русских» хорватов, но поскольку летопись под 907 годом ясно упоминает хорватов в войске Олега, затем под 992 годом имеется рассказ о походе Владимира «на хорваты», то очевидно, что рядом с русскими племенами находилось и какое-то хорватское племя. Скорее всего, поселения хорватов находились в Восточной Галиции и Буковине, у Днестра и Прута, где в
