на первый взгляд бесхитростная и такая впечатляющая по своим плодам.
Соня крутилась как белка в колесе, с осознанием тщеты своего верчения. Чаше всего это было вызвано банальными денежными подсчетами и расчетами, обычно с братом мужа, Сергеем, которому они задолжали к тому времени уже 17 тысяч 900 рублей. Финансовые дела оставляли желать лучшего: расходы превышали доходы. Поэтому супруги не смогли купить себе имение, но зато решили вернуть часть долга своему кредитору Сергею: тысячу рублей банкнотами, а шесть с половиной тысяч чеками. На оставшуюся часть долга Лёвочка написал расписку. Чтобы сократить расходы, братья регулярно обменивались уже прочитанными газетами и журналами.
Но вот Лёвочка снова захотел купить четыре тысячи десятин земли в Самарской губернии и стал собирать деньги для задатка. Он всячески «подъезжал» к брату, чтобы занять денег, просил снять восемь тысяч рублей под вексель, то есть долговое обязательство под семь банковских процентов. Деньги, однако, не понадобились: муж смог оформить юридическую сторону сделки непосредственно с самим бароном Р. Г. Бистромом, подписав с ним купчую крепость на покупку земли по 10 рублей 50 копеек за десятину. Двадцать тысяч Лёвочка выплатил сразу наличными деньгами, а остальные, согласно договоренности, в течение двух лет под шесть процентов.
Но деньги также требовались для оплаты труда учителей — от 300 до 600 рублей в год гувернанткам и от 500 до 1000 — гувернерам, которые также должны были обладать безупречными манерами, добрым нравом, знать французский или немецкий язык и желательно иметь классическое образование. Конечно, немаловажной была рекомендация, каковую, например, Афанасий Фет выдал своему протеже, Ф. Ф. Кауфману. А г — н Nief был отрекомендован женевским священником. Но наделе Nief оказался гулякой, водившим до 12 часов ночи амуры с гувернанткой Анни, а Кауфман оказался человеком малообразованным. В этой связи принимались соответствующие меры. Так, после Нового года Соня с превеликим трудом «выжила» месье Rey, который был вынужден сдаться под напором графини и со слезами покинуть усадьбу. Он получил отставку из?за того, что третировал Лёлю, выводил ребенка из себя, постоянно кричал на него и угрожал даже выбросить из окна. В. И. Рождественский прекрасно учил старших детей математике, русскому языку, истории и географии, но был любителем спиртного. А вот В. И. Алексеев, которого Соне порекомендовала акушерка Абрамович, оказался не только прекрасным математиком и знатоком русского языка, но и замечательным гуманитарием, много давшим детям в плане общего развития. Все, и большие, и малые, очень полюбили его за добрый характер, простоту и преданность работе. Он постоянно что?нибудь делал: то пилил, то клеил, то шил сапоги, то рубил дрова, не говоря уже о том, что занимался с детьми. С каждым годом денег на детское обучение требовалось все больше, и это несмотря на то, что родители многому их сами учили.
Благодаря Сониному мастерству тратиться на детскую одежду не приходилось, покупали только обувь. Соня шила и шила до дурноты, до отчаяния, до головной боли. Забота о детях и о бюджете не позволяла ей расслабиться ни на минуту.
Но было у Сони и занятие, которое доставляло ей огромное удовольствие. Она обучалась искусству выращивания цветов, мечтала о том, чтобы Ясная Поляна превратилась в цветущий сад. С этой целью выписала из Москвы много семян астр, левкоев, флоксов, вербены, заказала для них деревянные ящики. Она заразила страстью к цветам не только старших детей, но даже гувернера Nief. Эти помощники брались за лопаты и усердно копались в земле, с энтузиазмом обустраивая свои цветники, стараясь не отстать от своей вдохновительницы. Вскоре вокруг дома появились роскошные рабатки, радовавшие домочадцев разноцветьем и ароматом.
Между тем у Сони возникли проблемы со здоровьем. Зимой она заболела коклюшем, заразившись им от детей. Потом почти два года кашляла, сильно похудела. А для мужа, казалось, ничего не могло быть ужаснее, чем болезнь Сони. С каждым днем она слабела, часто лежала в постели, а муж по — прежнему игнорировал врачей и вообще медицину, не признавая противозачаточных средств. Из?за этого Соня оказалась в странном положении. Слишком много всего навалилось на нее сразу. Она путалась в своих мыслях и не знала, как ей поступить. Речь шла о новой беременности, и она стояла перед дилеммой: рожать или подать на развод.
В январе 1877 года Соня решила отправиться в Петербург, чтобы посоветоваться со знаменитым профессором Сергеем Петровичем Боткиным, с братом которого приятельствовал ее муж. К этому времени у нее появилась своя визитка, на которой она была обозначена как графиня С. А. Толстая. Ей хотелось увидеться с мама, услышать ее совет. В Москве Соня быстро «перенеслась» с Курского вокзала на Николаевский, села в поезд, идущий в Петербург, где ее ждала мама, проживавшая в тот момент у старшей дочери в Эртелевом переулке. Любовь Александровна, постаревшая и постоянно хворавшая, очень обрадовалась дочери и проболтала с ней почти до утра. Встретилась Соня и с сестрой Лизой, превратившейся в роскошно одетую, сильно располневшую даму с немалым апломбом.
Критик Николай Николаевич Страхов, очень почтительно относившийся к Соне, ценивший ее за огромную энергию, особенно за то, что она делала для Льва Николаевича, взял ее визитную карточку и поспешил к доктору Боткину, чтобы договориться с ним о приеме пациентки. На визитке, которую вскоре Страхов передал Соне, профессор написал: «Если графиня выезжает, то я буду к ее услугам в пн., ср. и пт., от 8 ч. вечера. Если же графиня желает, чтобы я ее навестил дома, то прошу дать адрес, и тогда я назначу час и день приезда».
Лев Николаевич очень боялся Сониных болезней, сопровождавшихся ее дурным настроением. В это время она плохо спала, ничего не ела, часто плакала, страдала головными болями. В общем, не надо было быть врачом, чтобы увидеть симптомы перевозбуждения психики. В Соне словно что?то надорвалось, ослабели ее любовные порывы, но она старалась бороться с постыдной апатией. Брат Степан решил помочь ей и подключился к обучению детей, проверяя выполнение уроков.
Итак, для Сони наступила не лучшая пора. А ведь долгое время она считала себя «железной» натурой, которой все нипочем, не страшно, даже в те моменты, когда хотела освободиться от очередной беременности, от «груза», когда не хотела больше рожать. Но все ее попытки остались тщетными. Она по — прежнему была вынуждена рожать, и ее организм стал постепенно изнашиваться. А после приключившейся с ней родильной горячки, когда врачи не советовали ей больше беременеть, она всерьез задумалась о применении противозачаточных средств, подобно одной из Лёвочкиных героинь Анне Карениной. Иными словами, две мыши (день и ночь), одна белая, другая черная, из мудрой притчи, напоминали ей о быстротечности времени, о том, что ей уже тридцать три года.
Как?то Соне приснился странный сон. Она вместе со своими детьми, Машей и Лёлей, стояла в Страстную пятницу около собора, вокруг которого сам собой ходил позолоченный крест. Он трижды обошел вокруг собора и остановился прямо перед ней. Она разглядывала распятого Спасителя, черного с головы до ног. Вдруг кто?то вытер черноту с его лика полотенцем, и он стал белым. Спаситель приоткрыл правый глаз и поднял правую руку к небу. Соня попыталась разгадать этот сон и увидела его смысл в крестном терпении. Это ночное видёние помогло ей найти ответы на мучившие вопросы. Теперь она больше не хотела думать об искушениях, смирилась, но духом не пала, справилась с собой, ее мысли больше не путались, она перестала бояться судьбы.
Соня вспомнила свой недавний разговор с профессором Сергеем Петровичем Боткиным, который сказал, что насилие над женским организмом очень опасно и вредно. Милый, сердечный Боткин успокоил свою пациентку, уверив, что от родов она не умрет. Таким образом, была поставлена точка в этой интимной истории, отчего Лёвочка был в восторге. А Соне пришлось снова поверить в свою «железную» натуру, не позволившую больше своей хозяйке предпринимать какие?либо попытки по освобождению от «лишнего груза», что не раз она пыталась сделать. Слава богу, пришел конец этим многозначительным иносказаниям и еще чему?то неладному, порой возникавшему между ней и мужем. Она поверила этому простому и милому человеку, убедившему ее в том, что ее организм еще очень крепок.
За четыре дня, проведенных в Петербурге, Соня успела полюбить «прекрасную, духовно высокую и сердечную графиню Александру Андреевну», насладиться общением с ней, оказавшимся весьма полезным. Соня навестила всех своих многочисленных родственников, слушала в Мариинском театре оперу Верди «Аида». В общем, следовала советам профессора, настоятельно рекомендовавшего ей, помимо диет, прием мышьяка и брома, как можно больше двигаться и меньше находиться в одиночестве.
Пожалуй, самое большое впечатление во время этих столичных Сониных прогулок на нее произвел Эрмитаж, который она посетила вместе со Страховым и с кузиной Машей Шидловской. Знакомство с
