сказано, монголы не рассматривали скудный русский лес как пригодную для колонизации территорию. Они просто выжимали все возможные соки из своего приобретения, доверив сам процесс выжимания местной полицейской власти, которая, по сути, ничем не отличалась от оккупационной, поскольку работала на нее, а в случае плохой работы лишалась последней путем аннулирования ярлыка на княжение или попросту усекновения головы. Это был естественный отбор на худших, в котором выиграли московские князья. Едва где вспыхивало антитатарское восстание, они тут же бросались его подавлять, как это сделал, например, Иван Калита, который, прознав про антиордынское восстание в Твери, тут же бросился в Орду и вернулся оттуда с татарским войском. Усилив басурманских карателей своими отрядами, московский князь буквально опустошил Тверскую землю. За что и получил от монголов звание гауляйтера всея Руси с правом сбора дани для оккупантов. Достойный продолжатель дела своего предка — Александра Невского!..
«Русская жизнь неимоверно ожесточилась, — пишет тот же историк, — о чем свидетельствует монгольское или тюркско-татарское происхождение столь великого числа русских слов, относящихся к подавлению, таких как «кандалы», «нагайка», «кабала»… В те годы основная масса населения впервые усвоила, что такое государство: оно забирает все, до чего может дотянуться, и ничего не дает взамен, и что ему надобно подчиняться, потому что за ним сила. Все это подготовило почву для политической власти весьма своеобразного сорта, соединяющей в себе туземные и монгольские элементы и появившейся в Москве, когда Золотая Орда начала отпускать узду, в которой она держала Россию».
Так велик был авторитет татар, так велико было почтение русских князей перед царем ордынским и его великой империей, что и столетия спустя, уже после ослабления ордынской хватки, русские правители считали ордынцев законными наследниками Руси. Русь относилась к Орде примерно так же, как римская провинция к Риму или современная Тверь к Москве, — она ощущала себя частью огромного единого целого. Наверное, этот тезис не будет воспринят читателем с должным вниманием, если не рассказать одну странную историю. Расскажу, нам спешить некуда…
Этот эпизод из нашей отечественной истории покрыт мраком и полон загадок. Историки знают только фактуру, канву событий — что именно случилось, но не знают почему. А случилось следующее.
Жил-был на Руси царь Иван IV, он же Иван Грозный. Который, кстати говоря, стал «царем» только после того, как завоевал Казань и Астрахань. Факт сам за себя говорящий — одолел царя татарского, сел на его трон, взял себе его титул. А до этого Иван был скромным «князем всея Руси». Так вот, однажды Иван Грозный по какой-то загадочной причине отрекся от престола. И посадил на свой трон некоего Симеона Бекбулатовича. Так Симеон стал царем и повелителем Руси, а Иван IV превратился в удельного Московского князька под ним. Он не только слез с трона, но и съехал из Кремля.
Все было «по-взрослому». Симеон был венчан на царство, а князь Иван писал царю Руси Симеону униженные челобитные: «Государю Великому князю всея Руси Симеону Бекбулатовичу Иванец Васильев… челом бьют, чтоб еси, государь, милость показал…»
Правда, царем Руси Симеон Бекбулатович пробыл недолго, всего около года. Потом безумный Грозный его сместил и, по некоторым данным, ослепил. Историки спорят, зачем это было сделано. Версии высказываются разные, порой самые экзотические. Например, такая. Гадалки предсказали, что царь помрет скоро, вот Грозный и решил обмануть судьбу, посадив царем куклу. Есть идея, что он решил бежать в Англию, вот и отрекся. Правда, идея эта довольно странная. Но есть и другая — «уйдя с работы», Грозный решил выдвинуть свою кандидатуру на польский трон, поскольку аккурат тогда в Польше проходили выборы короля местной аристократией. Однако и эта версия довольно смешна и также никакими историческими данными не подтверждается. Прочие версии перечислять не стану, поскольку дело не в причинах, которые заставили Ивана поменяться местами с Симеоном. А в том, почему именно с ним.
Дело в том, что Грозный считал Симеона законным претендентом на свой престол.
Обратите внимание: после того как Иван Васильевич и Симеон Бекбулатович поссорились и Грозный вернулся на царский трон, он своего ставленника ослепил. Не голову отрубил, и не четвертовал, и не содрал кожу живьем, не расстрелял из луков, хотя на подобного рода штуки Иван был горазд. Ослепил!.. Данная неприятная процедура обычно применялась к особам царских кровей, которых по каким-либо причинам не поднимается рука убить. Это первый примечательный факт.
А вот второй. Когда Иван Грозный умер, на трон воссел Борис Годунов. И все бояре целовали крест, клятвенно обещая Борису, что «царя Симеона Бекбулатовича и его детей и иного никого на Московское царство не хотети видети…» Ни самого Симеона, заметьте, ни его детей. Дети, понятное дело, наследники Симеона. А «царь» Симеон кто? Почему к нему такое серьезное отношение — и со стороны Ивана, и со стороны Бориса?
В те времена в делах престолонаследия люди были крайне щепетильны. Поэтому давайте посмотрим, кем же был этот Бекбулатович. А был он правнуком золотоордынского царя Ахмата. То есть прямым потомком Чингисхана. А поскольку Русь принадлежала Орде, была, если хотите, вотчиной царей ордынских, стало быть, претензии Симеона на престол были неубиенными. Он был законный наследник империи! В его жилах текла кровь самого Чингисхана! И столь серьезное отношение московских правителей к этому вопросу, а также тот факт, что Грозный стал царем только после завоевания Казани, говорит о том, что политически Москва рассматривала себя как наследницу империи, то есть Орды. У империи и калькировались методы организации жизни — как наиболее привычные. А какие у азиатов методы?
«Русский словарь, — продолжает Пайпс свои этимологические изыскания, — хранит отчетливые следы этого влияния. Слово «казна» есть прямое заимствование из языка татаро-монголов, равно как и понятие «деньги» и «таможня»… Связывавшая Москву с провинцией «ямская служба» была тем самым монгольским «ямом», но под другим начальством… Возможно, самым важным, чему научились русские у монголов, была политическая философия, сводившая функции государства к взиманию дани (или налогов), подержанию порядка и безопасности и начисто лишенная сознания ответственности за общественное благосостояние».
И никакой самостоятельности на местах! Присоединение какой-либо области к центру сопровождалось механическим переносом двора местного князя в столицу и его преобразование в приказ или, иначе говоря, «министерство» по управлению вновь присоединенной областью из центра. Властная вертикаль!.. Так формировалась знаменитая русская бюрократия, формировалась, разрушая властные структуры внутри присоединенных к Москве земель, поскольку все нити управления вытягивала на себя, обрывая горизонтальные связи на местах. Все решалось только через центр.
В результате на Руси сложилась репрессивная власть на манер привычной князьям ордынской, основной задачей которой было давить народ, прессуя его в жмых. А основной психологией и управленческим стилем московских князей и царей, прошедших долгий селекционный отбор Орды, на долгое время стала психология деспота. Освободившись от господства Орды, русские князья сами стали Ордой для собственного народа. Они умели осуществлять оккупационную политику и после падения власти Орды продолжали ее уже в своих интересах.
Москве очень хотелось быть Третьим Римом; цари даже начали рисовать свои родословные от самого Августа и считали, что Рим передал эстафету Византии, а та — Москве. Но духовно ближе московским царям был не Рим, а Сарай. Уже упомянутый Иван Грозный, который мог по первой прихоти лишить жизни любого холопа и дворянина, а также запросто отнять У любого все его имущество, и представить себе не мог, что может быть иначе. Более того, правителя, который был не в состоянии отнять у дворянина поместье или у купца товары, Грозный за правителя, равного себе, не считал. В 1570 году он написал английской королеве Елизавете довольно надменное письмо, в котором брезгливо укорял разочаровавшую его правительницу Англии: «Мы чаяли, что на своем государстве государыня и сама владеешь… И мы потому такие дела и хотели с тобой делать. А у тебя мимо тебя люди владеют и не токмо люди, но и мужики торговые… ищут своих торговых прибытков». Разве можно такое терпеть?!.
Политолог XVI века Жан Бодин писал, что есть два типа монархий. Монархия европейского типа, в которой «корона» есть не что иное, как страна, а вовсе не король, и король тут лишь наследственный правитель. И есть монархии восточного типа, где «король является хозяином имущества и личности своих подданных» и владеет ими, как хозяин дома рабами. Бодин приводил примеры таких стран — Османская империя и Московия. При этом он добавлял, что европейцы подобных режимов не потерпели бы.
Первые идеи о том, что властитель страны не есть ее собственник, появились у нас только в XVII веке — на тыщу лет позже, чем в постримской Европе. Но всходы из этих семян-идей на холодной русской почве взросли весьма чахлые. Их по сию пору затмевает уже подсохший, но все еще крепкий сорняк
