Знай, что только в народе спасенье!» Но Поток говорит: «Я ведь тоже народ. Так за что ж для меня исключенье?» Но к нему патриот: «Ты народ, да не тот! Править Русью призван только чёрный народ! То по старой системе всяк равен, А по нашей лишь он полноправен!» Тут все подняли крик, словно дёрнул их бес, Угрожают Потоку бедою. Слышно: почва, гуманность, коммуна, прогресс, И что кто-то заеден средою. Меж собой вперерыв, наподобье галчат, Всё об общем каком-то о деле кричат, И Потока с язвительным тоном Называют остзейским бароном. («Поток-богатырь». 1871)
«Баллада с тенденцией» ещё более едкая. Молодые влюблённые в старинном наряде идут по цветущему лугу; невеста восхищается окружающей красотой, на что жених начинает свою проповедь — также совершенно в духе Гейне:
«Здесь рай с тобою сущий! Воистину всё лепо! Но этот сад цветущий Засеют скоро репой!» «Как быть такой невзгоде! — Воскликнула невеста. — Ужели в огороде Для репы нету места?» А он: «Моя ты лада! Есть место репе, точно, Но сад испортить надо Затем, что он цветочный!» Она ж к нему: «Что ж будет С кустами медвежины, Где каждым утром будит Нас рокот соловьиный?» «Кусты те вырвать надо Со всеми их корнями, Индеек здесь, о лада, Хотят кормить червями!» Подняв свои ресницы, Спросила тут невеста: «Ужель для этой птицы В курятнике нет места?» «Как месту-то не быти! Но Соловьёв, о лада. Скорее истребити За бесполезность надо!» «А роща, где в тени мы Скрываемся от жара, Её, надеюсь, мимо Пройдёт такая кара?» «Её порубят, лада, На здание такое, Где б жирные говяда Кормились на жаркое; Иль даже выйдет проще, О жизнь моя, о лада, И будет в этой роще Свиней пастися стадо». «О друг ты мой единый! — Спросила тут невеста, — Ужель для той скотины Иного нету места?» «Есть много места, лада, Но наш приют тенистый Затем изгадить надо, Что в нём свежо и чисто!» «Но кто же люди эти, — Воскликнула невеста, —
