В её мозгу снова раздался голос:
«Уфора».
В горле у Мерет что-то булькнуло.
«О да, да! Неужто в детстве твоя мать не пугала тебя этим именем? Уфора из тёмных лесов, что способна обратить тебя в дерево, которое уже облюбовал дровосек, или в скакуна, которого уже оплёл Свежевщик, Пожиратель?»
Мерет заставила себя выпрямиться в своём кресле. Неужели это существо может читать не только те мысли, которые предназначены для него? Она поспешно приготовила другой вопрос.
«Что я здесь делаю? – продолжал лесной демон. – Я пробудилась от Долгого Сна в облике той, кого ты перед собой видишь, – сироты, которую все обижают. О, я ждала долго, очень долго, чтобы вновь стать самой собой. – Девчонка коснулась смятой простыни, прикрывавшей её грудь. – Лишь теперь, когда я попробовала крови, я вспомнила всё до конца. Эти глупцы, которые живут на земле, считают, будто выиграли древнюю войну, потому что закрыли Врата в миры иного уровня. Но мы живы, мы просто спали все эти нескончаемые годы. Мы снова обманули время. Остались проходы, и в них будут свиты новые гнёзда. И Уфора снова завладеет миром!»
Худенькая фигурка на кровати шевельнулась, встала на четвереньки и перевернулась. Потом принялась сдирать толстые пахучие повязки, пока не избавилась от них до конца. Гладкая кожа, на фоне белых простынь кажущаяся ещё более тёмной, покрывала тело, в котором больше не было видно костей.
Мерет яростно сражалась с болью в голове, пульсирующей, как будто слова отбивали внутри черепа барабанную дробь.
Мнимая девчонка сорвала с кровати простыню и обвилась ею. Потом стянула вместе два конца и связала их, а узел разгладила.
– А теперь… – проговорила она вслух, но тут же умолкла. Постояла, склонив голову набок, как будто прислушивалась к чему-то. Потом её лицо свело в маску гнева. – Так вот как! – наконец нарушила она молчание. – Значит, они…
Она бросилась к двери, но неудобное одеяние замедляло её движение. Мерет сделала одно- единственное точно рассчитанное движение. Её посох, брошенный как копьё, угодил девчонке в ребро. Та вскрикнула, ухватилась за кровать, чтобы не упасть, и рухнула на пол. В тот же миг дверь распахнулась с такой силой, что с грохотом ударилась о стену. Госпожа Беталия бросила быстрый взгляд на Мерет и сосредоточилась на девчонке, которая с рыком обернулась к старой женщине, а её пальцы зашевелились, явно складываясь в какой-то знак.
Беталия схватила тяжёлую связку ключей, свисавшую у неё с пояса, сорвала её и запустила этим позвякивающим клубком девчонке в руки. Меткости ей было не занимать. Мерет слабо откинулась в своём кресле. Дышать ей было очень трудно, а боль в голове, казалось, окутывала её пеленой, затмевала зрение, однако она расслышала отчётливые слова госпожи Беталии:
– Железом, холодным железом тебя, маленькая дрянь! Железом!
Эти зловещие слова эхом отдавались в ушах Мерет, когда её увлекало во тьму.
Ни разу ещё со времён своего путешествия за Магическим камнем Мерет не чувствовала себя столь далёкой от действительности и повседневной жизни. Как будто кто-то другой, не она, покинул свою комнатушку, поднялся из кресла и прошёл по коридорам, вышел на просторный двор, а потом и вовсе из стен Лормта. Воля, которую она не определяла как свою собственную, овладела ею. И на этом туманном пути ей не встретилось ни единой живой души. Она словно осталась совершенно одна во всём огромном здании Лормта.
А потом вдруг безо всякого предупреждения стены и заново отстроенные башни исчезли. Мерет больше не была одна, хотя те, кто окружал её, казались призраками. Перед ней расстилался крутой каменистый склон, где в ту памятную ночь произошло столкновение с жителями деревни. Дёрн был содран, а неподалёку землю терзали граблями, явно не предназначенными для обычного крестьянского труда. Они были больше обычных, с шире расставленными зубцами, и их ужасные острия, похожие скорее на холодное оружие, чем на крестьянскую утварь, жадно вырывали комья земли.
Именно этим и занималась бо?льшая часть многолюдного сборища. Мерет то и дело принималась моргать, пытаясь избавиться от раздражающей пелены пред глазами. Лорд Дюратан стоял в обществе Весселя и двух других бывших Стражей Границы – он знал, что оба они опытные лучники. Примерно в шаге позади стояла леди Налор с обнажённым мечом, явно слишком тяжёлым для неё.
И…
Та же сила, что привела Мерет сюда, погнала её вперёд, всё быстрее и быстрее. Страх, похожий на внезапный ледяной дождь в горах, накрыл её с головой. Что-то связанное, лежащее на земле между Налорой и нетронутым дёрном, пошевелилось. Та, которая называла себя Уфорой, поднялась на ноги. Её лицо казалось маской, высеченной из зеленоватого льда самых высоких горных вершин. Она отчаянно пыталась поднять руки, но тщетно: запястья её были крепко стянуты. День стоял хмурый, и свет, сочившийся сквозь плотные облака, был совсем скудным, но на руках у девчонки что-то поблёскивало. Пленницу заковали в железо!
Железом, холодным железом…
Налор творила заклятие. Время от времени Дюратан бросал в Уфору пригоршней растолчённых трав. Раз, другой попыталась Уфора снова поднять закованные руки. Губы похожего на маску лица кривились. Возможно, она силилась произнести слова какого-то своего, тёмного обряда.
Потом мнимая девчонка чуть приподняла голову, и тёмные глаза на странно зеленоватом лице впились в лицо Мерет, нашли глаза старой женщины…
Уфора мгновенно оказалась перед ней, медленно-медленно протянула вперёд скованные руки. Она видела их, немыслимым образом отражённые в безжизненных глазах. Если нажать здесь… и здесь… оковы раскроются. Мерет понимала, к чему та пытается её принудить.
Трижды её собственные руки поднимались и тянулись к схваченным железными кандалами запястьям. И трижды её воля побеждала, и они снова падали, но с каждым разом она слабела всё больше и больше, а голову наполняла такая боль, что Мерет не сомневалась – ей не выдержать.
Голос Налор, произносящий слова древнего заклинания, не дрогнул. Они казались Мерет бессмысленными. Но они были не единственными!
То был мужской голос, глубокий, гортанный, звенящий отвагой – голос человека, готового отправиться в своё последнее плавание.
Откуда-то из глубин памяти всплыли слова, которые она не могла произнести.
Песня, которую она не могла спеть, отзвучала у неё в душе. Рольф, он… Она яростно подавила это воспоминание. Но… но… он освободил её! Посох, её верный спутник, поднялся. Эти тёмные колдовские глаза утратили свою власть над ней. Они стали светлыми – и странно тусклыми.
Голос Налор взвился, зазвенел последней властной строкой.
Странная девчонка попятилась, не сводя глаз с Мерет и Налор. Её нога угодила в сплетение внезапно
