мысли о массаже вызывали еще и лосьоны, крема и почему-то шампуни и средства для укладки волос.
Столь любимые Малфоем зелья с некоторых пор ассоциировались исключительно с восстановлением здоровья после аварии и маскировкой шрамов. Поэтому Драко попросту стал игнорировать тот факт, что в его поместье имелись лаборатория и кабинет.
Полеты тоже потеряли всю свою привлекательность, ведь с метлами, небом, снитчем и вообще с квиддичем было связано столько бередящих душу воспоминаний, что однажды Малфой в приступе гнева чуть не спалил сарай для метел, но его вовремя отвлек домовой эльф.
Если бы Драко решил составить список «запретных мест», то в него вошло бы все поместье, причем полностью. Хотя Малфой был уверен, что если бы он решил куда-то уехать, то его паранойя все равно бы не прекратилась.
Во-первых, ехать ему было совершенно некуда. Особняк во Франции был разрушен; в итальянском, по последним сведениям, жила Нарцисса, с которой Драко совершенно не хотелось встречаться, а об остальных родовых поместьях он не имел ни малейшего понятия, да и не горел желанием ничего выяснять - спасибо Люциусу и его сюрпризам.
«Дырявый котел» отпадал сразу по нескольким причинам: гостиница, дешевая, напоминает о «Плане Х» и Блэке. Правда, другие отели тоже не вызывали никакого энтузиазма.
Можно было бы, конечно, погостить некоторое время у каких-нибудь друзей. Если бы они у Малфоя были. Старые приятели, с которыми Драко общался в школе, были либо мертвы, либо сидели в тюрьме, потому что примкнули к Пожирателям Смерти. А с новыми людьми он предпочитал держаться на вежливом расстоянии, не подпуская никого слишком близко.
Ну и самой главной причиной, почему бегство ничего бы не изменило, являлось то, что воспоминания настигали Драко всегда и везде, что бы он ни делал и где бы он ни был. Казалось бы, даже не имеющие совершенно никакого отношения к «запретной теме» вещи все равно заставляли мысли течь в одном- единственном направлении.
Например, самым любимым цветом Драко всегда был зеленый. Поэтому в гардеробе Малфоя преобладал именно он, изредка разбавляемый черным или серебристым. Да и вообще, поместье было выдержано во всех проявлениях зеленого, с множеством его оттенков, тонов и нюансов. Но сейчас этот цвет не напоминал Драко ни драгоценности Нарциссы, ни молодую листву, ни чай, ни даже традиционных змей или Слизерина. Хотя последнее, стань оно известно, могло бы явиться весьма серьезным поводом для беспокойства колдомедиков святого Мунго.
Для Малфоя зеленый цвет был цветом глаз. Глаз Гарри Поттера. Драко не забыл, что в зависимости от настроения они могли то сиять, как изумруды, то тускнеть, становясь похожими на нефрит, темнеть малахитом или изображать хризолит. Так что, если учесть количество этого самого зеленого цвета в мире вообще и в поместье в частности, то можно себе представить, как часто Малфой вспоминал «гриффиндорское чудо».
А с чем можно сравнить небо? Кто-то сопоставит его с простором, кто-то - со свободой, для некоторых оно будет символизировать чистоту. Драко Малфой, глядя в высокое небо, снова видел глаза. На этот раз Дэниела Блэка. То яркие и ясные, как в безоблачный день, то густо-синие, но не от ненастья и тяжелых туч, а от воспламеняющей страсти, жгучего желания, которое заставляет видеть сияющий звездопад. И Драко казалось, что он падает в этот глубокий омут, что его затягивает в водоворот, поглощает без остатка. И невозможно отвести взгляд, можно лишь пристально всматриваться во все переливы цвета и настроения, до тех пор, пока не начнет кружиться голова и боль не вопьется острыми когтями в затекшие плечи. И только тогда Малфой скидывал с себя оцепенение и устало опускал голову, понимая, что это всего лишь небо, которое было всегда и будет еще столько же. Просто он никогда не думал, что оно такое...
Как ни странно, еще одной такой вещью, которая вызывала в памяти Драко образ Дэниела, оказался пресловутый миндаль. Сначала Малфой искренне недоумевал, почему этот орех оказывался абсолютно во всех блюдах, начиная от салата и заканчивая мороженым. Но странное щемящее чувство, которое охватывало молодого человека каждый раз, когда он чувствовал запах миндаля, было вызвано явно не настойчивостью домовых эльфов в осваивании нового кулинарного ингредиента.
Миндальные пирожные в карамели прояснили ситуацию. В процессе меланхоличного разгрызания жесткой оболочки с целью побыстрее добраться до вкусной начинки Драко внезапно пришла на ум собственная фраза: «Пялюсь на него, как малолетка на леденец». И тут же все встало на свои места. Малфой вспомнил, что когда впервые увидел Блэка в Косом переулке, на него произвела впечатление не только внешность брюнета, но и исходивший от того едва заметный терпкий запах миндаля.
Однако рекордное первое место по ассоциативным рядам принадлежало, несомненно, кровати. Надо сказать, Малфой попытался избежать этого монстра, маскировавшегося под уютную перину, и провел одну ночь в кресле, после чего с трудом размял затекшие мышцы, в очередной раз вспомнив о массаже, чертыхнулся и сдался на милость победившей мебели.
Драко было более чем достаточно и одного взгляда на постель, но когда он ложился спать, ситуация обострялась до предела - видения обрушивались на него со всей своей силой. Опаляющий кожу шепот, посылающий по телу жаркие волны; жадные губы, которые стараются поцеловать каждый миллиметр пылающего тела; любопытные пальцы, исследующие, ласкающие и царапающие, заставляющие изгибаться им навстречу; прерывистое дыхание, перемежающееся громкими стонами.
- Еще... Ох… Дэн… Пожалуйста! Хочу тебя… Да, да! Глубже… Да! Я… Гааааарриииииии! - хриплый шепот взорвал тишину спальни, и с последним вскриком Драко проснулся и резко сел на кровати. - О, Мерлин! - прошептал он, закрывая лицо руками.
Это был сон, всего лишь сон, почти неотличимый от яви, но тем не менее всего-навсего призрачное отражение некогда существовавшей реальности.
Эти видения преследовали Малфоя каждую ночь, не отступая ни на шаг, ни на минуту не оставляя в покое, возвращаясь снова и снова, заставляя сходить с ума от желания, кричать во весь голос, мечтая почувствовать в своих объятиях податливое горячее тело… И в отчаянии сжимать кулаки, после чего на ладонях появлялись глубокие следы впившихся в кожу ногтей, и почти до крови закусывать губу - от сознания того, что все это лишь сон.
Конечно, на полке в кабинете пылился флакон с Зельем для сна без сновидений, которым можно было воспользоваться в любой момент. Но Драко упорно не хотел этого делать, каждый вечер говоря себе, что это в последний раз, что завтра он обязательно выпьет зелье, но на следующий день так и не находя в себе сил отказаться от пусть глупой, пусть эфемерной, пусть иллюзии. Но так у него хотя бы было ощущение близости с ним.
Драко накинул халат и по привычке устроился в кресле у камина. Огонь исполнял свой древний как мир танец, то разгораясь ярче, то почти потухая. Плавные переходы цвета завораживали: из мрачной черной сердцевины разрастался холодный синий цветок, который сменялся медно-ржавым, затем постепенно становился кроваво-алым, потом маково-красным, ягодно-пурпурным и закатно-багровым.
Языки пламени переплетались в тесном объятии, словно ненасытные любовники после долгой разлуки, лаская нежными прикосновениями, а в следующий момент яростно впиваясь в самое сердце.
- Сердце? При чем тут сердце?
Драко раздраженно фыркнул и автоматически потянулся к волшебной палочке, через несколько мгновений в его руках оказались бутылка и рюмка. Малфой даже не удивился, когда обнаружил, что из всего многообразия спиртных напитков, которые имелись в поместье, сейчас его неосознанный выбор пал на «Амаретто».
«Дэн такой же, как огонь, - думал Драко, смотря на плясавшие в янтарном ликере блики. - Жаркий, опаляющий, страстный, его невозможно удержать в руках - так легко получить ожог, но в то же время можно попытаться приручить, и тогда он будет мягким, нежным, ласковым, - он отпил небольшой глоток. - Или как миндаль. Горько-сладкий, обволакивающий, лишающий сопротивления, дарящий наслаждение и в то же время боль…»
- Черт бы тебя побрал, Поттер! - Малфой со всей силы швырнул рюмку об стену, стекло жалобно звякнуло, рассыпаясь по полу. - Как ты мог отнять у меня Блэка?!
Он ударил кулаком по ручке кресла, пытаясь выместить на ни в чем не повинной мебели свою злость. Конечно, Драко прекрасно понимал, что однажды Дэниел вспомнит свое прошлое, но не подозревал, что эта правда окажется настолько ошеломляющей.
