работы. И одновременно объявить о продаже судна. Сейчас самое подходящее время для продажи. А тем временем я смогу куда?нибудь уехать. В Калифорнию или в Европу. Они бы думали, что я всё еще сижу, зарывшись в джексонвилльской гостинице. Мне очень не хочется продавать «Джему», но это единственный для меня выход.
— Мистер Гаррисон, если вы действительно считаете, что они собираются с вами что?то сделать, то вам нужно заявить в полицию.
— И что я им скажу? Что они сговариваются покончить со мной? Первый же вопрос, который мне зададут в полиции, будет, почему я не уволил их. Знаете, до недавнего времени я вовсе не сознавал этого, но ведь я совсем одинок на этом свете. У меня есть несколько племянников и племянниц, разбросанных по всем Соединенным Штатам, которых я даже не видел. Нет, мне не остаётся ничего другого. Но мне немного легче, когда я говорю об этом. Как только увидел вас, сразу понял, что вы хороший человек, джентльмен.
— Ну я бы с удовольствием помог вам, если бы знать как, — посочувствовал Блэйр.
— Беда в том, что она начинает что?то подозревать. Вы обратили внимание, как им обоим не хотелось, чтобы вы поднялись на борт?
— Я подумал, что мне это просто показалось.
— Нет. Им понадобилось узнать о вас всё. Когда вы сказали, что ваше семейство занимается гончарным делом, она поняла, что вы никоим образом не связаны ни с полицией, ни с судом. Иначе она ни за что не ушла бы с судна.
— Ну и что же они теперь замышляют? Они ведь не могут вернуться без вас, иначе полиция начнет дознание.
— Им незачем возвращаться в Лодердейл. На свете немало мест, где никто особенно не будет интересоваться тем, кому принадлежит «Джема». Кастро не откажется заполучить такое судно, а Боб знает людей в Майами, которые против Кастро. Может быть, им захочется купить его. На «Джеме» ведь можно пересечь Атлантический океан. Там, в Африке, есть место, называемое Танжер, где, говорят, процветает контрабанда. Года два назад двое иностранцев предлагали мне пятнадцать тысяч за «Джему». Она стоит вдвое с лишним больше, но я втянул их в разговор, чтобы выяснить, что они хотят с ней делать. Мне они толком ничего не сказали, но Боб сообщил, что они были чем?то вроде контрабандистов. Может быть, мне следовало продать её тогда и позволить Бобу уйти вместе с ними.
— Я уж и сам чуть ли не готов сделать вам предложение, — сказал Блэйр.
— Я, пожалуй, и отдал бы её вам за хорошую цену, если бы только вот не Боб и Бетти. Видите ли, Блэйр, вся чертовщина в том, что вдруг это только моё больное воображение? Знаете, чувство вины по поводу баловства с женой Боба. Я уж теперь остерегаюсь. Не выхожу в море в плохую погоду, и если уж они решатся сбросить меня за борт, то придется им проделать это среди белого дня. А что, если мы придем в Форт–Лодердейл, и ничего не произойдет?
— Вы всё равно будете продавать судно? — спросил Блэйр.
— Да. Если доберемся до Лодердейла, первым делом стану на колени и поцелую землю, а затем отправлю Боба с Бетти в отпуск и объявлю о продаже «Джемы».
— Когда вы это сделаете, пошлите мне, пожалуйста, телеграмму. Дайте знать, какова ваша цена.
— Я могу сделать это прямо сейчас. Двадцать пять тысяч. Как оно и есть. Хотите осмотреть его?
— Благодарю, но мне, кажется, пора домой. Жена собирается заколачивать дом, мне надо быть там и помочь ей.
Он встал и обменялся с Гаррисоном рукопожатием.
— Приятно было с вами побеседовать, мистер Блэйр. Я, должно быть, прожужжал вам все уши. Но мне стало гораздо легче. Так значит, Дейвиду Блэйру, Мидхэмптон, Лонг–Айленд, по такому адресу к вам дойдет?
— Мне перешлют почту и телеграммы.
— Мне бы хотелось, чтобы «Джемой» владела хорошая супружеская пара. Я ведь для этого её и покупал.
— Я с удовольствием получу от вас весточку. Даже если вы и не будете её продавать. У меня было бы спокойнее на душе, если буду знать, что вы добрались туда целым и невредимым, — сказал Блэйр.
Гаррисон посмотрел вдаль, в сторону деревни.
— Ну, Блэйр, если вы не получите от меня никаких известий в течение трёх недель, скажем, к пятнадцатому октября, вы могли бы просто черкануть пару строк начальнику полиции в Форт–Лодердейл. Не хочется просто так исчезать с лица земли.
— Я так и сделаю, — заверил его Блэйр.
— Можете написать, что у нас с вами был такой разговор. И я просил вас уведомить их. Вам необязательно самому вмешиваться в это дело. Напишите им без подписи, если вам так удобнее.
— Да нет, я подпишусь, — успокоил его Блэйр.
— Я просто не хочу исчезнуть с лица земли, чтобы никто не знал, что со мной случилось, — повторил Гаррисон. — Он бросил сигарету за борт и удостоверился, что она упала в воду. — Я не всегда действовал в рамках закона. Зарабатывал деньги, ну если так можно выразится, срезая кое–где углы. Но я никогда не бывал в тюрьме и к тому же составил завещание. Всё пойдет моим племянницам и племянникам, имен которых я даже не знаю. Может быть, хоть таким образом из этих денег получится какой?либо толк.
Он закурил новую сигарету.
— Не то, чтобы я был когда?либо хорошим человеком, Блэйр. Но я никогда не был подлецом. Никто не может сказать, что я подлец.
Мельком глянув на Гаррисона, Блэйр заметил, как слезы набежали ему на глаза.
— Спасибо за угощение, Гаррисон. Напишите мне.
Он спустился в свою лодку и запустил мотор. Посмотрел вверх на Гаррисона, глаза которого теперь совсем заплыли слезами. Он стоял на палубе и кивал. Кивал даже не пытаясь перекричать шум мотора за бортом.
Блэйр махнул ему рукой и не оглядываясь поплыл прочь.
