от состояния сомнения и колебания к твердому мнению, к устойчивому верованию, способному направлять действие. При этом вопрос о том, соответствует ли верование человека не зависящей от него реальности, отбрасывается Пирсом как бессмысленный.
Пытаясь согласовать признание объективной истины, принимаемой всей подлинной наукой, с субъективистской теорией сомнения — веры. Пирс определял истину как такое устойчивое верование, к которому в конечном счете обязательно пришли бы все компетентные ученые, если бы исследование соответствующей проблемы продолжалось неограниченно долго. Однако на вопрос о том, почему все исследователи сошлись бы на одном и том же веровании. Пирс не мог дать ответа. В то же время он говорил, что верование считается истинным в том случае, если основанное на нем действие приводит нас к поставленной цели.
Агностицизм прагматистской интерпретации назначения и функции познания приводил Пирса к отрицанию объективного существования предмета познания. Пирс утверждал, что все содержание или значение наших идей и понятий исчерпывается теми практическими последствиями, которых мы можем от них ожидать. Этот основополагающий для всей прагматистской философии «принцип Пирса» обнажает ее субъективно-идеалистическую сущность. С этой точки зрения существовать — значит иметь практические последствия. Теоретический фундамент прагматизма составили три идеи, выдвинутые Пирсом:
1) понимание мышления как достижения субъективного психологического удовлетворения; 2) определение истины как того, что ведет нас к цели, и 3) фактическое отождествление вещей с совокупностью их чувственных или «практических» последствий.
Прагматизм Джемса. Подхватив прагматистские идеи Пирса, Джемс развил их и использовал прежде всего для защиты религиозной веры, что придало ярко выраженный фидеистический характер его варианту прагматизма.
Исходя из агностического понимания Пирсом мышления как средства достижения верования, Джеме выдвинул тезис о «воле к вере». Он утверждал, что при решении важнейших вопросов мировоззрения, в частности вопроса о том, нужно ли верить в бога, мы не можем рассчитывать на помощь разума и науки. Этот вопрос следует решать с помощью чувства и воли. «Мы имеем право верить на свой собственный риск в любую гипотезу…», которая способна принести нам удовлетворение, говорил он. Одного лишь желания, чтобы бог был, Джеме считает достаточным для веры в бога. Поскольку такая вера дает человеку удовлетворение и покой, она получает полное прагматическое оправдание. Провозглашение права на иррациональную веру в бога не было у Джемса случайным отступлением от научного взгляда на мир. Вся действительность представлялась Джемсу как хаос несвязанных событий, как «плюралистическая Вселенная», в которой нет ни необходимости, ни причинной связи, в которой безраздельно царит случай. Согласно Джемсу, окружающий нас мир в существе своем непознаваем. То, что мы обычно считаем нашими знаниями об окружающем мире, не имеет никакого объективного источника и содержания, оно целиком заключено в пределах «опыта», понимаемого как «поток сознания».
В прагматизме, так же как и в философии махизма, понятие «опыт» прикрывает спутывание материалистической и идеалистической линий в философии. Развивая свою концепцию опыта, названную им «радикальным эмпиризмом», Джеме объявил первичной основой мира «чистый опыт», природа которого не материальна и не идеальна и по отношению к которому различие между субъектом и объектом имеет чисто условное значение. Если взять любой «отрезок опыта», то «в одном сочетании он фигурирует как мысль, в другом — как вещь». Джеме считает все вещи, реальности, с которыми мы имеем дело в опыте, продуктами нашего произвольного постулирования. Усилием внимания и воли мы выделяем из непосредственного потока сознания или «чистого опыта» отдельные сгустки, которые таким образом становятся вещами окружающего мира. Они существуют лишь постольку, поскольку в них верят; в свою очередь «объекты верования… суть единственные реальности, о которых можно говорить». Признав вещи объектами веры. Джеме объявляет всю реальность абсолютно «пластичной», поддающейся нашим познавательным, т. е. чисто идеальным, усилиям. Достаточно напряжения воли, и реальность приобретает ту форму, которую мы пожелали ей придать. Эмпиризм Джемса оказывается субъективным идеализмом и волюнтаризмом. «Радикальность» же его эмпиризма состоит в том, что понятие «опыт» растягивается настолько, что охватывает сны и галлюцинации, религиозный экстаз и спиритические видения и вообще все то, что может так или иначе переживаться человеком. В результате это понятие утрачивает познавательное значение и становится таким же иррациональным, как понятие «жизнь» в «философии жизни».
Так как, согласно учению Джемса, в опыте мы не имеем дела с объективной реальностью, наши понятия, идеи, теории, создаваемые в процессе опыта, лишены объективного содержания. Они представляют собой не слепки или копии объективной реальности, а орудия, которыми мы пользуемся для достижения наших целей. Поэтому идеи могут оцениваться лишь прагматически, и говорить об их истинности нужно не в смысле их соответствия действительности, а в смысле их работоспособности. Иначе говоря, истинность идеи — это ее полезность.
Прагматистскую теорию истины Джемс применил и для защиты религии. Он утверждал, что поскольку религиозные идеи, внося в жизнь успокоение и надежду, имеют огромную ценность, то «с точки зрения прагматизма они будут истинны в меру своей пригодности для-этого». Таким образом, философия Джемса разными путями подводила к одной и той же цели — к защите религии против науки. «Прагматизм, — писал В. И. Ленин, — высмеивает метафизику и материализма и идеализма, превозносит опыт и только опыт, признает единственным критерием практику… и… преблагополучно выводит изо всего этого бога в целях практических, только для практики, без всякой метафизики, без всякого выхода за пределы опыта».
Прагматистская теория истины использует тот факт, что истинное знание приносит пользу людям и что практическая проверка в конечном счете остается единственным критерием истинности. Но порочность этой теории состоит, во-первых, в неправомерном выводе о том, что если истина полезна, то полезность и есть все содержание истины; во-вторых, в том, что прагматисты отрывают знание от успешного действия. Человеческое действие, как правило, может быть успешным в том случае, если оно опирается на истинное знание тех вещей и их свойств, с которыми приходится действовать человеку. Прагматисты же останавливаются на одном лишь факте полезности идеи или теории, уклоняясь от вопроса о том, почему данная идея могла оказаться полезной Как писал В И Ленин, «для материалиста „успех“ человеческой практики доказывает соответствие наших представлений с объективной природой вещей, которые мы воспринимаем. Для солипсиста „успех“ есть все то, что
Прагматизм, говоря о практической проверке истин, трактует практику чисто субъективистски, не видя в ней ничего, кроме осуществления целей и намерений отдельного индивида, В действительности же практика как критерий истины — это совокупная общественно-производственная и критически- революционная деятельность масс, деятельность, основу которой составляет взаимодействие человека и объективного мира и изменение человеком окружающей действительности. Поэтому вопреки утверждениям ревизионистов и многих буржуазных философов между прагматистским пониманием практической проверки истины и марксистским положением о практике как критерии истины лежит целая пропасть, отделяющая субъективный идеализм от диалектического материализма
Принципы прагматизма Джеме распространил и на область общественных отношений. Поскольку для Джемса общественная жизнь — это тот же поток субъективно-идеалистически понимаемого опыта, человек оказывается не подчиненным никакой объективной необходимости, он волен выбирать любую линию поведения, руководствоваться любыми моральными нормами и убеждениями Единственная заповедь морали, которая вытекает из учения прагматизма, — это «делать то, что окупается», что дает «платежи».
Развивая свою индивидуалистическую и волюнтаристскую мораль, Джеме выдвигает точку зрения мелиоризма, признающего возможность постепенного улучшения мира усилиями каждого отдельного индивида. Давая теоретическое обоснование американской легенде о равных возможностях, Джеме утверждает, что успех в жизни целиком зависит от энергии и воли личностей, что каждый — кузнец своего счастья, которого он может добиваться любыми доступными ему средствами
Учение Джемса о морали смыкается с его социологической концепцией, в которой он отвергает
