Окопники

По тысяче морских
путей навстречу
тысяче смертей.

Утрами,
глядя сквозь туманы, скажи,
о чем грустишь ты,
мама?
Меж Севастопольских руин о
Родине поет твой сын.
И видит он в далеком доме печаль
в глазах твоих бездонных,
страданье горестной любви.
Дождись, родная,
Доживи.

Я возвращусь однажды утром,
когда в саду туманно, смутно,
когда калитка заперта.
Роса прохладна и чиста…
… Смерть по пятам идет за нами.
Но я шепчу, идя сквозь пламя,
губами в соли и крови:

— Дождись, родная,
Доживи.

ТЕЛЕФОН

Я не забуду никогда
того веселого солдата.

Тогда над ним еще не встал
до неба
обелиск.
В освобожденном городке солдат
звонил из автомата.

Монета падала, звеня.
Скрипел, вращаясь, диск.

Как уцелел тот телефон,
я до сих пор не понимаю.
Меж выбитых
трамвайных рельс,
среди столбов кривых
в фанерной будке без стекла
гудела трубка,
вызывая
того,
кого уже давно,
быть может, нет в живых.

Он в трубку дул, кричал «Алло?!»
Потом опять бросал монету.
И снова номер набирал.
И снова в трубку дул.
Потом он сам себе сказал:
— А, черт! Наверно, дома нету.
 —
Повесил трубку и пошел.
И за угол свернул.

А я стоял среди руин,
где пронеслись лихие беды.
И как на чудо я
глядел на этот автомат.
И я запомнил навсегда и улицу,
и будку эту, и цифры
номера того, что набирал солдат.

Еще над городком свистя,
по черным стенам били пули.
И штукатурку осыпал
пустой разбитый дом.
Солдату
в будке бы стоять и звать
кого?то, в трубку дуя.
Но за угол свернул солдат
И рухнул за углом.

…Давно отстроен городок.