стоящие в строю, но сегодня они ее слушают с глубоким волнением, у многих на глазах слезы. Ведь именно под этим флагом прошли наши юные годы, под этим флагом юнги шли в бой за свою Родину. Много наших ровесников погибло на боевых кораблях. Теперь об этом будет напоминать высокий серый камень с якорем у его основания. На камне надпись: «Воспитанникам Соловецкого учебного отряда Северного флота и школы юнг Военно — Морского флота, погибшим в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов».
Это памятник героизму и мужеству.
Много радостных минут пережили все мы от этой встречи на Соловка*. Но самым волнующим событием был выход бывших юнг в море. Морской тральщик с юнгамн- ветеранамн на борту покндал бухту Благополучия. Все дальше уходит от нас земля Соловков. Вот она уже совсем пропала за горизонтом. С кормы корабля в духе старинных
морских традиций опускают в море венок из сосновых веток и цветов. На венке бескозырка с ленточкой «Северный флот». Это память. Память о тех, кто никогда не вернется из боевого похода. Выстрелы салюта звучат в тишине. Минута молчания. Ну, а потом был товарищеский ужин с воспоминаниями и песнями, которые исполнял бывший юнга, народный артист СССР Борис Штоколов. И вот там, глядя на лица моих боевых товарищей, я вспоминал, как все это начиналось.
Начало Великой Отечественной войны я встретил в Харькове. В первые дни войны отец добровольцем ушел в армию и вскоре погиб, защищая Киев. Мать с нами не жила, и я остался один, и было мне в ту пору 13 лет. Когда немецкие войска подошли к Харькову, меня забрали к себе друзья моего отца, работавшие на крупном оборонном заводе, и с ними я поехал в г. Нижний Тагил, куда был эвакуирован завод. Там я стал работать. Рабочий день был 12 часов, часто приходилось задерживаться на круглые сутки. Работал я электрослесарем на сборке танков Т-34. Практически весь рабочий день проводил в танке, все время общаясь с экипажами, которые принимали эти машины и с ними на железнодорожных платформах уезжали на разные участки фронта. Слушая их фронтовые рассказы, я все время искал пути, как в один прекрасный день и мне уехать вместе с ними. Мне страстно хотелось отомстить за своих родных и близких, погибших на фронте, за свой родной город, который топтали фашистские сапоги. Ог своих друзей я узнал, что идет набор в школу юнг, которая находится где?то в районе Архангельска, и вот оттуда можно быстро попасть на фронт. Я очень мало представлял, что за город Архангельск. Я не знал, что такое юнга. У меня была цель — попасть на фронт. Я подал заявление в Нижне — Тагильский военкомат, через неделю, даже не уволившись с завода, уехал в Свердловск. Здесь прошел очень тщательную медкомиссию и еще через неделю уже ехал в теплушке в далекий Архангельск. Весь наш эшелон был целиком сформирован из подростков Свердловской области. Ехали мы почти месяц. Питались в основном в сухомятку, иногда на крупных станциях нас водили в столовую.
И вот, наконец, мы в Архангельске. Приходили караваны иностранных судов из Англии, США и Канады с военными грузами для нашей страны. В порту докеры
выгружали танки, самолеты, пушки, машины, тракторы, продукты питания. У нас, будущих юнг, была полнейшая неясность, хотя мы уже полностью подчинялись военным приказам. На тихоходном речном трамвайчике мы ошвартовались у Красной пристани. От Красной пристани уходил «Георгий Седов» к Северному полюсу, в начале тридцатых Годов уходил и «Челюскин», и другие полярные экспедиции. В мае 1694 года Петр Первый здесь лично подрубил подпоры у первого построенного русского корабля «Святой Павел» во время спуска на воду. В те времена Архангельск с его Соломбальской судостроительной верфью был единственным морским портом России.
Во флотском экипаже, который находился в Соломбале, нас встретили с любопытсвом и жалостью. Уж слишком были малы аники — воины.
В полуэкипаже нам предстояло пройти еще более строгую медицинскую и непонятную нам мандатную комиссию. И вот началось… Отбор в школу проходил безостановочно, разделяя нас на годных и негодных, на счастливых и несчастных. Наконец эта проверка кончилась, и нас привели в кабинет, где заседала комиссия, которую все называли чужим и непонятным до» нас словом — «мандатная». Но вот пройдены все проверки, мы получили флотское обмундирование и стали флотскими юнгами. Среди нас были разные ребята. В основном — это были дети города, и как ни странно, очень мало было выходцев из семей моряков. Некоторые прибыли из воинских частей, где они были сынами полков и из партизанских отрядов, были и такие, которые перешли линию фронта, чтобы не жить в оккупации, были и детдомовцы, не знавшие своих родителей, были и беспризорники, занимавшиеся до этого и воровством, и попрошайничеством; просто ребята, у которых родители были на фронте, и они остались совсем одни. При комиссовании мы много узнали о том, кто же такой юнга. Если заглянуть в словарь и поинтересоваться этим вопросом, то можно прочитать, что юнга — это подросток, проходящий на морском судне подготовку к службе в качестве матроса или иначе младший матрос на корабле. Юнга — самое первое звание на флоте. Известный полярный капитан Владимир Иванович Воронин пошел в море гринадцатилетним юнгой. С юнги начинали свою флотскую службу и советские флотоводцы И. С.Юмашев, Г. И.Левченко, и. Е.Баснстый.
Юнгой начинал и прославленный советский подводник и. А.Лунин, под командованием которого подводная лодка К-21 торпедировала немецкий линкор «Тирпиц». В русском военном флоте юнга служил наравне с бывалыми матросами. Известно, что в начале войны на самые опасные участки фронта бросали матросов или как их называли фашисты «черную смерть». Не сдаваясь в плен, оставляя последний патрон для себя, многие моряки не вернулись на свои корабли. И вот этих павших должны были заменить другие и в том числе юнги. В приказе Наркома Военно — Морского флота адмирала и. Г.Кузнецова о создании школы юнг на Соловках было сказано: «Школу укомплектовать юношами в возрасте 15–16 лет исключительно добровольцами».
Наконец настал день, когда нас привели на причал для посадки па судно «Комсомолец», которое должно было идти на Соловки.
И вот мы впервые вышли в море на корабле. Море дышало, ощетинившись седыми волнами, ветер свистел в снастях, и берега постепенно скрывались за туманной полосой горизонта. На следующий день рано утром в сероватой дымке показались Соловецкие острова. В это время года на Белом море стоят белые ночи, поэтому хорошо было видно как вначале прямо из воды появились белые церкви за темными валунными стенами Соловецкого Кремля, а потом только показалась земля самого. острова. Наше судно вошло в бухту Благополучия и ошвартовалось у соловецкого причала. Здесь предстояло нам жить и учиться долгих 10 месяцев. Более пятисот лет назад на этих островах высадились монахи Савватий и Зосима, с них пошел Соловецкий монастырь. На островах вначале находили приют люди, гонимые властью и вот именно их руками поднялись тут Успенский и Преображенский соборы, на Секирной горе была построена церковь Усекновения.
На Соловецких островах было возведено почти два десятка церквей и еще столько же часовен. Были основаны скиты Голгорскнй, Троицкий, Савватневский, Муксалмский и много укрытий для отшельников и схимников по разным отдаленным местам. Внутри острова была никем не тронутая глухомань, только сопки покрытые лесом, да озера. В лесу в зарослях можжевельника, брусничных, клюквенных, черничных и голубичных местах, зарослях малины по
звериным тропам бродили олени, зайцы и лисицы. Веками над этим лесом висела тишина, освященная древностью. Суровая зима никому не давала лениться. Монахи соединили каналами 17 озер, из последнего перед монастырской стеной озера провели в монастырь воду по деревянным трубам. Они построили систему шлюзов, водяных мельниц и подземных тоннелей и это были уникальнейшие сооружения того времени. На Соловках был создан первый на руси «небоскреб» — храм Преображения, который был самым высоким зданием в России. На Соловках в свое время паслись стада домашних животных, а сама Соловецкая земля оказалась не только святой, по и способной прокормить многих людей. В 150 километрах от Полярного круга монахи выращивали в оранжереях цветы, а в парниках вызревали арбузы, дыни, огурцы. Развились рыбные промыслы, появились мельницы для зерна, пилорама, кузница и многие другие промыслы. Здесь каждый камень — это история. Для потомков отдал свою саблю князь Пожарский. Здесь прятались от царских палачей есаулы Степана Разина, и здесь же в тюрьме содержались враги царя и церкви. Страшным бунтом возмутились монахи на притеснения царей и девять лет сдерживали осаду царских войск. Здесь 25 лет отсидел в тюрьме и вышел из нее в возрасте 110 лет последний гетман Запорожской Сечи Степан Кальнишевский. В Крымскую кампанию под стены монастыря пришла английская эскадра. Весь свой боевой запас выпустила эскадра по монастырю, но он выдержал, не
